Сошествие в Аид (ЛП) - Райли Хейзел

Я отступаю назад. Может, пора уйти и сделать вид, что ничего не произошло.

Аполлон быстрее. Оказывается прямо передо мной и захлопывает дверь за спиной, приглушая новые крики и очередной хор: «Без жалости!»

— Хейвен. — Его голос холодный и настороженный.

Я бормочу слова, непонятные даже мне самой. Отступаю ещё, теряю равновесие и с грохотом падаю на пол, как полная идиотка. Аполлон бросается ко мне, обхватывает за талию и мягко поднимает.

— Эй, — шепчет он нежно. — Всё в порядке?

Я качаю головой. Смотреть на него не могу.

— Пойдём отсюда.

Теперь киваю и пробую вырваться из его рук. — Да. Да. Конечно. Я ухожу. Сразу. Прямо сейчас.

Аполлон не отпускает, только сильнее сжимает меня. — Я провожу. Не убегай. Пожалуйста.

И всё же его хриплый, спокойный голос приносит странное ощущение. Спокойствие. Пусть и кажущееся, но всё же. Ноги вновь обретают твёрдость, и я позволяю ему вывести меня в коридор и довести до входа в Йель.

— Хочешь ко мне? — спрашивает он спустя минуту. — Я сделаю тебе ромашковый чай. Или что-то горячее.

Я должна бы отказаться. Но возвращаться в комнату, где Джек, и сидеть одной не хочу. Мне нужны ответы. А у Аполлона вид того, кто может их дать.

Я киваю, узнавая дорогу к общежитию. Он отпускает меня, потому что повсюду студенты, и не стоит, чтобы кто-то видел, как я цепляюсь за него с расширенными глазами.

Но всё равно держится близко. Его пальцы едва касаются моих — мимолётное прикосновение. Мы молчим. Кто-то нас замечает. Кто-то — игнорирует. Другие, наверное, уже думают, что я собираюсь раздеться перед ещё одним Лайвли. Плевать. Почти.

Он даже не успевает закрыть дверь своей комнаты — их общей с Хайдесом и Гермесом, — как я выдыхаю:

— Почему? Что это вообще за игра такая?

Он тяжело вздыхает и кивает на диван:

— Садись. И жди.

— Да, но я…

— Жди молча, — уточняет он. — Знаю, для тебя это сложно, но попробуй.

Я бросаю на него сердитый взгляд. — Конечно сложно! Я только что видела, как твоя сестра избивала незнакомца ногами и кулаками!

Он сдерживает смешок и опускает голову. — Я имел в виду, что тебе трудно сидеть молча, Хейвен.

Ах.

Он прав. И лучше не злить его — вдруг вообще ничего не расскажет. Поэтому я сижу, дёргая ногами от нервов, уставившись на их телевизор. Через пять минут Аполлон возвращается, протягивает мне чёрную дымящуюся кружку. Я благодарю.

Он садится в кресло справа и пристально на меня смотрит.

— Пей, — велит. — Горячее.

— Гермес бы плеснул туда мёдовый хмель, — пробую пошутить.

Аполлон не реагирует. — Хейвен, то, что ты сегодня увидела… забудь. Считай, что не было. И никому. Ни слова.

— Зачем они это делают? Это же жестокая, опасная игра. А если кто-то серьёзно пострадает?

Он пожимает плечами, но я вижу — он сам так думает.

— Все подписывают договор о неразглашении. В нём, среди прочего, пункт, что никто не подаст в суд, даже если получит травму.

— О, прекрасно. Теперь всё полностью оправдано и морально безупречно.

Его зелёные глаза вспыхивают. — Это не мне говори, Хейвен, — шипит. — Я к этому не имею отношения.

— Но ты можешь поговорить с братьями! Дать им понять!

— В нашей семье такого не бывает. И для нас нет игр «слишком опасных». Ты думала, уже поняла.

Теперь понимаю. И, может, не всю вину стоит вешать на него.

— Почему не Хайдес дерётся? Почему Афина?

Он откидывается в кресле, будто жалеет, что начал откровенничать. — Она его чемпион. Так было решено ещё при создании игры. Афина сама первая захотела драться.

— Это потому, что в мифах Афина — богиня войны?

С этими именами они явно перегнули. А если бы кого-то звали Дионис? Отправили бы топтать виноград ради вина? Кормить грудью младенца вином?

— Бог войны — Арес, — поправляет Аполлон. — Афина — богиня военной стратегии. Арес — чистая ярость. Афина — логика, расчёт, хитрость движений. Ты видела только её удары сегодня, но в ней куда больше. — Его глаза вспыхивают восхищением.

— Объясни.

Он указывает взглядом на кружку. — Пей.

Я делаю глоток. — Ну?

— Бой Афины — это танец. Каждый шаг просчитан наперёд, исходя из того, что, по её мнению, сделает соперник. Она никогда не ошибается. Предугадывает, уходит от удара, бьёт сама. Она редко наносит серьёзные повреждения — ей в кайф доводить соперника до отчаяния, а потом бить, когда тот уже сдался. Понимаешь?

Я думаю пару секунд. — Понимаю, но не разделяю. Это больно. И да, я знаю, что это твои брат и сестра, и глупо говорить такое при тебе, но… они чокнутые. Сумасшедшие.

Он молчит так долго, что я уже жду, что он меня выгонит или оскорбит. Но нет. Он только вытягивает ноги и опирается головой на ладонь.

— Никого не заставляют участвовать…

Я знаю. Помню. Но…

Нет никакого «но». Он прав — уже в третий раз за каких-то несколько минут. Наверное, те, кто соглашается участвовать в их играх, безумны не меньше самих Лайвли. А может, ещё хуже.

И тогда кем становлюсь я? Я, которая всё ещё надеется получить приглашение? Полной дурой, как и они? Или хуже их? Потому что те, кто соглашается играть, не знают до конца, во что ввязываются. А я уже видела — и всё равно хочу оказаться среди них.

Господи. Я сумасшедшая.

— Ты всё ещё хочешь играть с нами? — шепчет Аполлон.

Я поднимаю на него взгляд.

— Я знаю только игры Гермеса и Хайдеса. Насколько хуже могут быть твои? Или Афродиты? Или Афины?

Он кривит губы.

— Гораздо хуже, Хейвен. Настоящий вопрос в том, хочешь ли ты это узнать, участвуя, или поступишь мудрее и отступишь. Как только что.

— Отступить? — переспрашиваю я.

— Тебе стоит держаться от нас подальше. — Он подаётся вперёд, но расстояние всё ещё остаётся. Я сама наклоняюсь к нему. Горячая ромашка выплёскивается через край кружки и обжигает мне руку. — Сделай вид, будто мы тебе и не встречались. Будто ты никогда с нами не разговаривала. Продолжай жить, как жила. Учись. Заводи друзей здесь, в Йеле. Сделай одолжение своему брату. И держись от нас подальше.

Губы предательски дрожат. Аполлон это замечает — и смотрит на них слишком пристально.

— Я… — начинаю.

— Не отвечай, — перебивает он. — Не нужно объяснять. Ты мне ничего не должна. И я этого не заслуживаю. Но подумай. И сделай правильный выбор.

Я открываю рот, чтобы возразить.

Аполлон снова кивает на кружку.

— Пей.

У меня вырывается улыбка — кривая, неуместная. Я делаю ещё глоток. Половина кружки уже пуста, когда я поднимаю голову и ловлю его взгляд.

— Ты не против, если я побуду здесь ещё немного?

Я уверена, что он сейчас скажет «нет» и отправит меня обратно. Но ещё до того, как прозвучат слова, в нём что-то меняется.

— Конечно, можешь, — отвечает он. Улыбается уголком губ, и на щеках появляются ямочки. Я чувствую, как краска приливает к лицу.

Глава 13

Запах дождя

Богиня, рождённая из волн, Афродита воплощает красоту и силу любви как способность дарить новую жизнь.

Хайдес

— Пошло оно всё, — бормочу, когда звук будильника пронзает мне барабанные перепонки, возвращая в реальность.

Наугад тянусь рукой, нащупываю его и со всей силы бью. Будильник падает на пол с грохотом и мгновенно замолкает.

Я переворачиваюсь на бок с глухим рычанием. Голова трещит, в желудке мутит. Откидываю простыню — и только тогда замечаю, что я голый. Поворачиваю голову влево и получаю подтверждение своей смутной догадки: рядом валяется девушка, столь же обнажённая, ко мне спиной. На подушке разбросаны медные пряди, и сердце на миг замирает.

Не может быть…

Нет. Это не Хейвен. Похожие волосы, но не те.

А если всё же она?

Чёрт, я не помню, с кем переспал прошлой ночью. Но если бы это была Хейвен — я бы запомнил. По крайней мере, захотел бы помнить.