Сошествие в Аид (ЛП) - Райли Хейзел

— Эдри, — шипит она, проходя мимо. Толкает меня плечом, даже не больно, и замирает у двери, с одной ногой уже в коридоре. — И не «Хейвен», как ты назвал меня сегодня утром.

Я опускаю взгляд в пол. Чёрт. Сам виноват. Заслужил. Но, блядь… блядь.

Молюсь, чтобы момент пролетел быстро и никто не стал задавать лишних вопросов.

— Дива, — Гермес оказывается прямо передо мной, я даже не заметил, как он подошёл. — Ты назвал её «Хейвен»?

Стараюсь не встречаться с разноцветными глазами, что сверлят меня, требуя ответа.

— Она лежала ко мне спиной. Волосы такие же, как у Хейвен. Я спросил «Хейвен?» с вопросительной интонацией. На секунду подумал, что это она.

Тишина.

А потом — смех. Всё громче, срывающийся в истерику.

— Что? Ты реально подумал, что я — это я пришла переспать с тобой?!

Могла бы обойтись без этого оскорблённого тона. Любой бы захотел переспать со мной. Я сам бы переспал с собой.

Хайдес, соберись. Не будь жалким. Холодность — твоё единственное оружие.

Я выдыхаю и втыкаю взгляд в её глаза. Получается: Хейвен дёргается, будто я приставил к её виску пистолет.

— Почему бы тебе не убраться отсюда?

— Не нужно с ней так обращаться, — вмешивается Аполлон.

Гермес тут же встаёт между мной и братом, словно читает мои мысли. Да, мне действительно хочется заехать кулаком ему в лицо.

— Парни, спокойно.

Я скользну взглядом вниз, на девицу у двери, и цежу сквозь зубы:

— Может, оденешься уже? Во имя Бога.

Гермес делает вид, что не слышит. Обращается к Хейвен с улыбкой:

— Малышка, можешь оставаться сколько захочешь. Не слушай его.

Но Хейвен, видимо, такая же с перепадами, как и я. Её лицо каменеет.

— Нет, он прав. Мне пора. Не хочу тратить время на того, кто ради бреда о всесилии устраивает побоища.

— Это ты сейчас обо мне? — протягиваю медленно, почти с рыком.

— Вроде бы очевидно, — бурчит Гермес.

— Это был риторический вопрос.

Всё моё внимание на Хейвен. Только потому, что она смотрит на меня, как на убийцу, как на самое мерзкое существо на земле. Я не принимаю этот взгляд. И уж точно — не от неё. От неё, которая ни хрена не понимает ни обо мне, ни о моих играх. От неё, которая лезет туда, куда я прямо сказал не соваться, а потом жалуется, что увиденное пугает или разочаровывает. Я же предупреждал. Сказал держаться подальше. Не моя проблема, если её нежное сердечко не выдерживает пары ударов.

Она больше ничего не добавляет. Улыбается Аполлону мягко, благодарит его и Гермеса за гостеприимство и скользит мимо меня, не проронив ни слова.

Я остаюсь стоять, вслушиваясь в звук захлопнувшейся двери. Даже когда он стихает, эхо будто гремит в моей голове.

Я матерюсь вслух и стремительно врываюсь обратно в спальню. Хватаю первую попавшуюся футболку, натягиваю через голову, затем чёрные «Конверсы» и вылетаю в коридор.

Догнать Хейвен легко. Она тащится, как хромой ленивец, и с этим хаосом на голове выделяется издалека.

Я хватаю её за плечо, она вздрагивает и пытается двинуть мне локтем. Когда оборачивается и видит, что это я, морщится с отвращением:

— Чего тебе ещё?

— Не смей меня судить.

Она вскидывает брови, нисколько не впечатлённая. И правда, мог бы придумать что-то более эффектное. Под давлением я всегда туплю.

— А я и сужу. Есть что возразить?

Я открываю рот, но слова не выходят. Она ухмыляется, уверенная, что выиграла наш мини-спор, и выдёргивает плечо из моей руки. Продолжает путь.

Я иду за ней автоматически, даже не успевая обдумать.

— Оставь меня в покое! — кричит она.

Студенты, блуждающие по Йелю, оборачиваются с любопытством. Я чувствую, что если ещё один на меня так посмотрит — я точно сорвусь.

Хейвен, вместо того чтобы свернуть к общежитию, выходит в сад. Небо затянуто, вот-вот польёт. Порывы ветра заставляют пожалеть, что я надел только футболку.

— Хейвен, чёрт возьми!

Она останавливается. Ветер бьёт в её волосы, превращая их в языки огня. И когда я подхожу ближе и вижу её лицо, становится только хуже: пряди обрамляют черты, и вместе с гневом, сверкающим в глазах, она и правда напоминает богиню. Очень злую богиню.

Но я злее.

— Лезешь туда, куда тебя предупреждали не соваться, а потом орёшь, что не понравилось?

Она гордо кивает:

— Именно. Я думала, ты…

— Что я?! — рычу. — Раз уж люблю смотреть на звёзды, должен ночами играть в прятки? Ради Бога, Хейвен, хватит!

Она обхватывает себя руками, спасаясь от холода.

— Нет. Я хочу знать: зачем? Зачем вы это делаете? Это неправильно — так калечить людей. Это такие же студенты, как вы. Ты мудак. Мудак и жестокий придурок.

Я кусаю губу, чтобы не послать её в ответ. Молчу. Потому что это тупик. Кроссворд без подсказок: только пустые клеточки и ни одного слова.

— Ну? — давит она. — Нечего сказать в своё оправдание? Ни одного вменяемого мотива?

Я дёргаю плечами, хотя внутри всё кипит.

— Я не могу сказать, почему именно эти игры. Почему именно бои. Это не твоё дело, Хейвен. Как всегда.

Она взрывается горьким смешком и хлопает руками по бокам. Прядь волос хлещет её по лицу.

— Ну конечно. Ладно.

— Ты должна оставить нас в покое, — говорю я. — Перестать делать всё по-своему. Перестать вешаться на Аполлона. Перестать дружить с Гермесом. Перестать провоцировать Афину. И меня. Забудь о нашем существовании и живи дальше своей жизнью. Займись делами других, Хейвен, и оставь наши.

Она отшатывается, может, даже неосознанно. Я перегнул палку? Если да — она это умело прячет.

— Хорошо. Буду держаться подальше. Всё.

Я опешил. Ни за что не ожидал, что она послушается. Думал, упрётся. Видимо, мои игры потрясли её сильнее, чем я думал. Ну и пусть. Это её проблема.

— Отлично.

— Отлично.

Я сжимаю челюсти, она — кулаки. Ветер усиливается, деревья мечутся из стороны в сторону. Мы с Хейвен — два идиота, единственные во всём Йеле, кто стоит здесь, под шквалом, и устраивает дуэль взглядов.

Я откашливаюсь и стараюсь, чтобы голос звучал как можно холоднее:

— Тебе надо вернуться. Ты мёрзнешь.

— Я не мёрзну. — Но руки снова прижаты к груди.

— Мёрзнешь. Иди внутрь.

— А ты сам идиот в футболке, — огрызается она.

Мне бы улыбнуться от её прямоты, она меня забавляет. Но между нами уже нет… относительного мира.

— Хейвен!

Мы оборачиваемся одновременно. У дверей стоит один из тех мелких придурков, с которыми она вечно ошивается, вместе с братцем и тем поэтом-неудачником, что пишет вирши для Афины. Имя не знаю. Но он уже мчится к ней, с озабоченным видом.

— Где ты была? И что ты здесь делаешь? Сейчас же ливанёт, пошли!

Хейвен бросает на меня последний взгляд, прежде чем позволить обнять себя за плечи.

— Да, идём, Перси.

Перси. Дебильное имя. Но я рад за неё: хорошо хоть это не Лиам явился её спасать.

Глупо, но я продолжаю стоять под ветром, будто хочу доказать, что он меня не пробирает до костей. Хейвен оглядывается ещё раз; показывает вниз. Средний палец. И исчезает.

Я глубоко вдыхаю и собираю последние крохи терпения. Их мало.

Стоит мне развернуться, как замечаю фигуру у бокового входа. Стоит в тени и смотрит на меня. Давно?

Я щурюсь и делаю шаг, но силуэт сразу исчезает, скрывшись за дверью.

Плохое предчувствие. И почти уверен — не зря.

В конце концов, дождь и правда хлынул. Минут через пять после того, как я вернулся в здание, и не прекращался целый день. Может, кто-то там, наверху, решил смилостивиться и укрыл меня. А может, я несу чушь.

Десять вечера. Я снова выхожу в сад и стелю плед под деревом. Моросит. Натягиваю капюшон и опускаюсь на землю.

Вдыхаю глубоко, полной грудью. Всегда любил запах дождя. Да и сам дождь. Особенно — стоять под ним. Подставлять лицо и позволять ему смывать всё — мягко или яростно, всё равно. Пусть льёт, что есть силы.

Гермес смеётся, что это «типичное поведение четырнадцатилетней девчонки с Tumblr». Он не знает правды.