Сошествие в Аид (ЛП) - Райли Хейзел

Я наклоняюсь, стараясь её не коснуться, и всматриваюсь в лицо.

— Хейвен? — вырывается у меня жалкий, дрожащий шёпот. Нескольких секунд хватает, чтобы понять: нет, к счастью, не она. Но тогда кто?

Помню конец игр. Победу Афины — предсказуемую. Помню, как пошёл пить, а дальше… пустота. Вспышка: Хейвен за дверью зала, её выражение — отвращение и страх. Потом — Аполлон, который увёл её прочь и больше не вернулся.

Я сползаю с кровати, натягиваю боксеры и штаны. Ручка двери щёлкает — и это будит незнакомку. Она поворачивается и зевает.

— Куда ты?

— Вон, — отрезаю равнодушно. — И ты тоже.

В её взгляде проступает недоумение.

— Что значит «вон»?

— Значит, катись из моей комнаты. Быстро. — Не оставляю ей шанса возразить, захлопываю дверь за собой.

Где-то рядом уже слышны голоса Гермеса и Аполлона, но слов я не разбираю. Голова раскалывается, веки слипаются.

И вдруг прямо передо мной возникает Гермес — с кофеваркой в руках и голый по пояс.

— Доброе утро, Дива, — ухмыляется он так, что меня передёргивает. — Ну что, сладко спалось? — добавляет уже вполголоса.

Я щурюсь.

— Ты чего шепчешь?

— Чтобы не разбудить Хейвен, — отвечает он.

Замираю. Я схожу с ума? Или он и правда произнёс её имя? И почему, к чёрту, она должна спать здесь?

Из-за его спины появляется Аполлон, идеально собранный, как всегда, с чашкой в руке. Он молча указывает за мою спину.

Я оборачиваюсь — и сердце выскакивает из груди.

Она здесь. Хейвен.

Растянулась на диване, укрытая моим синим пледом. Одна рука под головой, рот приоткрыт. И чуть слышное похрапывание.

— Какого чёрта она здесь делает? — срываюсь на шёпот.

Гермес наставляет на меня палец:

— О, смотри-ка, стараешься не разбудить её? Как мило.

— Господи, — срываюсь уже громче.

Оба — и Гермес, и Аполлон — подносят пальцы к губам:

— Тсс!

Я снова смотрю на Хейвен. Сон у неё явно тяжёлый — не шелохнулась.

— Да что вам вообще до того, проснётся она или нет? Что она здесь делает? Ей не место в этой комнате. Кто её привёл? Кто оставил? И почему, чёрт возьми, это моё одеяло?!

Гермес отступает, делая глоток кофе.

— Успокойся, Хайдес. Мы же не притащили в комнату Усаму бен Ладена. Это всего лишь Хейвен.

Мне не нравится, как они себя ведут. И ещё больше не нравится, как они о ней говорят. Будто она им… почти друг. Будто они привыкают к её присутствию.

Я подхожу к дивану, не споря больше. С Гермесом спорить — всё равно что объяснять новорождённому, зачем не стоит срать в подгузник. Бесполезно: всё равно будет.

Нехотя щипаю Хейвен за руку. Ноль реакции. Ещё один — то же самое. Тогда дёргаю за прядь волос — и получаю хоть что-то: она недовольно бормочет и переворачивается на бок. И я едва не смеюсь. Смешная. Абсолютно нелепая.

И вот уже тонкая струйка слюны стекает из её приоткрытого рта. Я опускаюсь на колени перед диваном, оказываясь с ней на одном уровне.

— Ты слюнявишь. Отвратительно, — шепчу ей в лицо.

Клянусь, угол её губ чуть дрогнул, будто в усмешке, но я не уверен. Судя по последним минутам, она бы не проснулась, даже если бы я подорвал гранату прямо в этой комнате.

Я опускаю взгляд, позволяя себе рассмотреть её внимательнее. Вчерашний вечер помню смутно, но помню белый свитер, в котором она была. Сейчас на ней только чёрная майка, явно слишком широкая: открывает добрый кусок кружевного лифчика. Косо оглянувшись, чтобы убедиться, что братья не смотрят, я поддеваю бретельку пальцами и подтягиваю её обратно, прикрывая всё.

И это её даже не будит. Невероятно.

Я стою, скрестив руки, сверлю её взглядом. Может, тело почувствует моё упорное присутствие и вытолкнет её из сна.

— Хайдес, ты что, с ума сошёл? — доносится голос Гермеса.

— Не твоё дело, — бурчу, не отрываясь.

Указательным пальцем нажимаю ей на лоб, чуть отталкивая голову назад.

— Ты как ребёнок, — продолжает Гермес. — Оставь её в покое.

— С каких это пор она тебя так заботит? — огрызаюсь громче, чем собирался.

Хейвен мычит во сне.

Мы с Гермесом замираем.

— Похоже, у нас тут свинья, которая храпит на диване, — комментирую я.

Гермес прыскает и, наконец, уходит, оставляя меня в покое. Но я остро чувствую взгляд Аполлона: он в кухонном углу, делает вид, что меня не замечает.

Я начинаю раздражаться. Дам ей ещё пять минут, а потом подниму силком. Так решил. И заодно выкину из своей кровати ту девицу, чьё имя до сих пор не вспоминается.

— Ты прекратишь уже пялиться? — бормочет Хейвен, не открывая глаз.

От неожиданности я чуть не падаю. Отстраняюсь, как раз в тот момент, когда её разноцветные глаза цепляют меня. Никогда не говорил ей этого, но это первые гетерохромные глаза, что я вижу. Красивые, чёрт возьми. Хотел бы иметь такие сам.

— Наконец-то, — выдыхаю.

— «Наконец-то» что?

— Проснулась. Проваливай, — приказываю.

Моя грубость её не задевает. Она лениво потягивается, как кошка.

— И тебе доброе утро.

— Ты знаешь, что слюнявишь во сне? — пытаюсь её задеть. — И хрюкаешь, как свинья на бойне.

Она смотрит на меня пустым взглядом. Потом поднимает бровь — и я понимаю, что сейчас прилетит.

— Ах да? А выглядел ты куда более увлечённым, когда подтягивал мне майку, чтобы прикрыть.

Я резко отвожу глаза и поднимаюсь.

— Это моё одеяло, — выпаливаю первое, что приходит в голову.

Она гладит ткань рукой и улыбается.

— Правда? Ну спасибо. Оно и правда мягкое, и пахнет приятно. Но ночью стало жарко, пришлось снять свитер.

Я замечаю белый свитер у её ног, подбираю и швыряю ей в лицо. Попадаю точно. Ткань повисает у неё на голове, и мне приходится закусить щёку, чтобы не заржать.

Хейвен сбрасывает свитер и натягивает обратно, фыркая.

— Ты ненавидишь меня настолько, что не можешь вынести даже того, что я сплю на диване?

Вопрос возвращает меня к тому, что я хотел спросить Гермеса, и так и не получил ответа.

— Какого чёрта ты тут делаешь? Кто вообще позволил тебе ночевать у нас?

Её взгляд ускользает мимо меня — и я прекрасно знаю, на ком он остановился. Оборачиваюсь: Аполлон, отлипнув от стены, слегка улыбается.

— Может, это был я.

— «Может»?

— Да, это был я, — подтверждает. — Я привёл её сюда после игр, сделал ей ромашковый чай, подождал, пока успокоится. Потом вышел в ванную, а когда вернулся… она уже спала.

— Я не храплю! — тут же возмущается Хейвен, сев на диване.

— Храпишь, — отвечаем мы одновременно: я, Аполлон и даже Гермес, высунувшийся из ванной.

Хейвен опускает голову и качает ею. Встаёт — и только теперь доходит до неё, что ночь она провела у нас в комнате. Рыжие волосы — в полный беспорядок, но она даже не проверяет отражение.

Я смотрю на часы.

— Тебе лучше уйти. Пока твой рыцарь Лиам не приперся устраивать цирк.

Она закатывает глаза. Аполлон, наоборот, готов предложить ей кофе — вижу по лицу. Он всегда такой: вежливый со всеми подряд. Не знаю, это природа или жажда выглядеть героем, но меня это бесит. Я с удовольствием врезал бы ему.

Хейвен открывает рот, чтобы возразить, но в этот момент распахивается дверь моей спальни. Входит вчерашняя — та, с которой я провёл ночь. И даже не сочла нужным одеться как следует.

— Привет, — кидает всем. Замирает на Хейвен. — Ты та, что сняла лифчик в театре?

— А ты та, что?.. — начинает Хейвен.

О нет. Только не это.

Незнакомка поворачивает на меня карие глаза.

— Та, что трахалась с Хайдесом этой ночью.

Я знал.

Теперь на мне три пары глаз. Четыре, если считать Гермеса, который высунулся из ванной с дезодорантом в руке и замер с поднятой рукой.

Я разрываю тишину:

— Напомни, как тебя зовут?

Ошибка. Вопрос, которого следовало избежать. Ей это не нравится: лицо заливается краской, и я понимаю, что невольно унизил её. Ну а чего она ждала? Что я потащу её под венец только потому, что довёл её до оргазма четыре раза подряд?