Зеленая истинная генерала дроу (СИ) - Жнец Анна

— Завтра встретишься с вожаком, — сказал Секира, прежде чем свернуть на боковую улицу и раствориться в ночной темени вместе со своей невестой.

Что-то подсказывало Дракху: несмотря на обещание свободы, именно вожак будет решать его судьбу. За ним последнее слово.

Отряд постепенно редел. Все новые воины отделялись от него и шли своей дорогой. Никто и слова не сказал, когда Ньол решила предоставить бывшему пленнику ночлег. Наоборот, это было воспринято всеми как нечто само собой разумеющееся. Он ее истинный — ей им и заниматься.

У Дракха перехватило дыхание, когда он понял, что любимая ведет его к своему дому.

Глава 14.2

* * *

Ньол разломила надвое кусок пирога, который вручила ей по дороге одна из сердобольных орчанок, и половину протянула Дракху. Пирог был жирный, мясной, очень вкусный. Он тек ароматным соком на пальцы и воздушной пряностью таял во рту. И хотя Дракх был очень голоден, сейчас его сознание занимали мысли и близко не связанные с едой.

Ньол вела его к своему дому. Вела его к себе домой. В святая святых. У него аж ладони вспотели от этой мысли. Ужасно захотелось посмотреть, как она живет.

Цепкий взгляд Дракха подметил скрипящие ступеньки крыльца и шаткие, разболтанные перила, давно требующие починки. Он хорошо видел, что крыша дома не в лучшем состоянии, да и сам дом нуждался в умелой мужской руке. Там подбить, тут подкрасить. Перестелить старые гнилые доски веранды. Смазать маслом дверные петли, избавив хорошенькие ушки хозяйки от их пронзительного визга.

Не то чтобы Дракху часто приходилось иметь дело с молотком, но он был уверен в своих силах и хотел помочь Ньол привести ее жилище в порядок. Жаждал принести пользу своей избраннице.

Но сейчас было не время говорить об этом. Грязные, уставшие, голодные, они только закончили свой тяжелый путь и мечтали об отдыхе.

Первым делом Ньол потянула Дракха к колодцу во дворе, где они с огромным удовольствием напились свежей, прохладной воды. Затем оба взяли в каждую руку по большому ведру и отнесли в дом.

— Ну у тебя и видок, — хохотнула Ньол, окинув своего спутника оценивающим взглядом. — Лохматый, грязный. И я наверняка выгляжу не лучше. В северной пристройке у меня ванная комната. Я пойду мыться первая, а ты пока натаскай себе воды.

Дракх кивнул, купаясь в каком-то запредельном ощущении радости и тепла, словно не в гости пришел, а к себе домой — вернулся в тихую гавань, в семейное гнездышко, свитое для него любящей супругой. Он подозревал, что Ньол живет скромно даже по меркам своего народа. В ее комнатах было совсем мало мебели и только самые необходимые предметы быта. Но эти бревенчатые стены, перекрестья потолочных балок над головой, белые скатерти на столах, простые шторки на окнах, дрожащие язычки пламени внутри стеклянных ламп — все это порождало в его груди невыразимое чувство уюта.

Те четыре ведра воды, что они вместе принесли в дом, он вылил в неглубокую деревянную бадью, стоящую в одной из дальних комнат, и Ньол принялась греть себе ванну с помощью магии огня. Пока она мылась, он два раза сходил к колодцу. Все это время его настроение стремилось к небесам. Внутри поселилась счастливая уверенность в том, что все теперь в его жизни наладится. Никаких королев с унизительными поручениями. Никаких посторонних женщин в его постели. Только свобода и любовь.

Ньол вышла к нему распаренная после купания, с влажными волосами и в легком домашнем платье, мягко облегающем ее изящные формы. Рядом с ней, такой чистенькой и приятно пахнущей, Дракх остро почувствовал себя грязным. Его руки, грудь и лицо покрывали несколько слоев дорожной пыли. Три основные линии на ладонях стали черными. Босые ноги оставляли на полу темные следы. А волосы… Никто сейчас не заподозрил бы в нем блондина. Пока его вид не оттолкнул избранницу, надо срочно привести себя в порядок.

Хозяйка дома нашла в шкафу и предложила гостю одежду своего отца. Тот был настоящим гигантом. Штаны пришлось подкатать, а рубашку завязать узлом на поясе. И без того приподнятое настроение Дракха выросло еще больше, когда он помылся и переоделся в чистое. Теперь ему хотелось только спать.

Но сон уступил место желанию иного рода, когда он увидел свою избранницу, сидящую за столом на кухне и освещенную масляной лампой на подоконнике. В своем простом длинном платье она казалась непривычно женственной и домашней. В ожидании Дракха Ньол качалась на колченогом табурете и монотонно стучала его укороченной ножкой по дощатому полу. Выражение ее лица было задумчивым, взгляд — терялся в темени за окном.

— Я хочу тебя, — услышал Дракха собственный голос, раздавшийся в тишине.

Он не собирался говорить это вслух, но сказанного не воротишь.

Что, если Ньол оскорбится и прогонит его прочь?

Но Ньол не оскорбилась. Оторвав взгляд от окна, девушка медленно повернулась к своему гостю и одарила его мягкой, спокойной улыбкой, в которой можно было ясно прочесть: она давно все для себя решила.

— Поэтому я и не легла спать, — шепнула Ньол, поднявшись с табурета и плавно двинувшись в сторону Дракха. — Поэтому и жду тебя здесь.

Ее маленькие ладони легли на его грудь, и от этого прикосновения сердце принялось качать кровь в три раза быстрее. Теперь он отчетливо ощущал его толчки — частые, сильные, тяжелые.

В горле пересохло. Дракха охватил трепет волнения, как если бы это был его первый раз с женщиной.

— Я люблю тебя, — шепнул он.

Из-за разницы в росте Ньол смотрела на него, подняв лицо.

— А я как будто тянусь зажечь свет в темной комнате, — сказала она столь же тихо.

Счастье накатило на него мощной, сбивающей с ног волной, ибо он понял, что она имеет в виду. Ее тонкие пальцы принялись расстегивать на нем рубашку. С каждой пуговицей, освобожденной из петли, его предательское тело все сильнее тряслось от желания. Никогда с ним такого не было. Никогда еще страсть не заставляла его дрожать, словно в лихорадке.

Томно, нежно Ньол развела в стороны полы расстегнутой рубашки и обняла губами твердый сосок. Дракх со стоном запрокинул голову. По его телу разливалось тягучее тепло. Теплели руки, ноги, поджавшаяся мошонка под просторными штанами. В паху все напряглось и потяжелело.

Легкие поцелуи порхали по его обнаженной груди, и кожа загоралась от этих прикосновений, чувствительная как никогда. В какой-то момент Дракх с удивлением понял, что, если не остановит Ньол прямо сейчас, все закончится удручающе быстро. Он осторожно отстранил ее от себя, чтобы самому вести в этом танце.

Свою избранницу он раздевал медленно, наслаждаясь каждым неторопливым касанием, мягкостью ее платья, тем влекущим шорохом, с которым ткань скользила по телу Ньол, собираясь складками под его пальцами, видом постепенно оголяющейся кожи. С трепетом он взвесил в ладонях обнаженную грудь — аккуратную, острую, с торчащими сосками. С неменьшим благоговением опустился на колени, чтобы приникнуть губами к животу и ощутить, как он поджался от этой ласки.

Пальцы Ньол зарылись в его волосы, влажные после ванны, когда он принялся целовать манящий треугольник женской плоти и ее бедра с внутренней стороны.

— Что ты… Что ты делаешь? — задохнулась она, когда Дракх осмелел и языком провел вдоль сокровенной расселины. — Что ты…

Ее грудь вздымалась, наполняясь воздухом. Руки в его волосах сжимались в кулаки и болезненно тянули за длинные пряди.

— О боги, — стонала Ньол, покачиваясь на носках, пока Дракх стоял перед ней на коленях и держал ее за ягодицы. — Нет, не надо… Да, пожалуйста. Ох… Неужели так можно?

Она отвела руку назад и зашарила в воздухе в поисках опоры.

— Где спальня? — прохрипел Дракх, подняв голову и взглянув на любимую снизу вверх.

С видом, совершенно растерянным, Ньол махнула ладонью куда-то в сторону лестницы, ведущей во мрак. Казалось, она не может вспомнить, как из слов складывать предложения.

Дракх сгреб ее в объятия, мягкую, податливую, голую, и одним махом преодолел десяток ступеней. На втором этаже он распахнул первую попавшуюся дверь и угадал: его глазам открылась широкая кровать с одной-единственной подушкой на правой половине. Лунный свет косым лучом рассекал комнату, падая от окна.