Сегодня я закрою глаза на произвол и беззаконие, а завтра они постучатся в мои двери, и никто не поможет.
В конце концов, если что, у меня есть нож и Велик на подстраховке. Хоть что-то.
Я подхожу к дому, поднимаюсь на крыльцо и прислушиваюсь к происходящему. Тишина… и она пугает.
Порывы непогоды всё усиливаются, в ушах начинает звенеть от завывания. Деревья скрипят, словно шепчутся между собой, а дверь передо мной зловеще вздрагивает каждый раз, как в неё ударяется ветер. Я медленно тянусь к ручке, сердце гулко стучит в груди.
Вдруг слышу, тихое бормотание и всхлипывания Еси. А затем:
– Заткнись, дура!
Дёргаю дверь на себя, распахивая её. Ветер входит в дом вместе со мной.
Я вижу Есю, которая сжавшись в комочек лежит у камина, и Радика склонившегося над ней с занесённой рукой. Они вдвоём разворачиваются. Еся при виде меня начинает рыдать ещё сильнее, а Радик хмуро сводит брови к переносице:
– Тебя чего нелёгкая притащила? Иль передумала?
Он выпрямляется и поворачивается ко мне всем корпусом. Я опускаю глаза и вижу, что у Радика расстёгнут ремень. Ярость поднимается в груди. Он уже изнасиловал Есению? Или только собирался?!
– Еся, вставай и иди ко мне, – зову я.
– Ты чего удумала, коза? – Радик загораживает Есю, вставая между нами.
– Я вижу, что ты избил её. Тронешь ещё раз – пожалеешь, – я внутренне вся напряжена до предела, но внешне стараюсь быть хладнокровной.
– Ты, видать, решила, что можешь мной вертеть, как пожелаешь? Приняла доброту за слабость? Мало того, что к себе не подпускаешь, так решила и здесь всего лишить? Или ревнуешь?
Он настолько мерзкий, испорченный и обнаглевший от лютой вседозволенности, что меня едва не тошнит физически.
– Убирайся, иначе сгинешь прямо сейчас, – предупреждаю я.
Но, как я и предполагала, в доме Есении Радик чувствует себя в своей тарелке. Здесь в привычной обстановке ему куда комфортнее. На губах мерзавца появляется противная усмешка.
– Ты заигралась, ведьма, – он делает ко мне шаг, пряжка его ремня предупреждающе звякает.
В этот момент дом начинает ходить ходуном. Стены дрожат, посуда дребезжит, а пол под ногами вибрирует, будто там внизу прямо под нами пробуждается какая-то сила.
Я вцепляюсь в дверную раму, стараясь удержать равновесие. Ветер снаружи воет, но его завывания тонут в глухом рокоте.
Радик начинает бормотать какие-то ругательства и бросается к лавке прячась за неё. Есения тихонько подвывает от страха, так же лёжа у камина.
Но «землетрясение» быстро заканчивается. Значит, Силы Велика иссякли.
– Пошёл вон, – повторяю я, указываю Радику на дверь.
Но он больше не боится. Вылезает из-под лавки, яростно сжимая большие кулаки.
– Сейчас я проучу тебя, ведьма! Пугать удумала? Таких, как ты, надо сжигать!
В этот момент задняя дверь отворяется, и я облегчённо вздыхаю. Больше всего я боялась, что Еся её заперла.
Велик показывается в дверном проёме. Выглядит он жутко – весь измазанный болотной тиной, она свисает с его одежды клочьями, а из-под спутанных мокрых полуседых волос поблёскивают недобрым светом красные глаза. Даже его маленький рост нам на руку, ведь сразу видно – он не человек.
Велик делает шаг вперёд, оставляя на полу грязные, липкие следы. Запах сырости и гнили заполняет пространство, и у меня перехватывает дыхание.
– Чур тебя! Заблудшая душа выбралась из Нави! – Радик резво бросается прочь, отталкивая меня с прохода.
Есения от страха тоже пытается убежать, но я удерживаю её, давая знак Велику скорее скрыться с глаз и не пугать её.
– Анна, бежим, – хнычет она. – Иначе нас утянет на ту сторону. Навь разверзлась и поглотит нас. Морена защити, не тронь меня, прошу!
– Тс-с, – я ласково глажу бедняжку по спине. – Это был просто мой домовой. Я попросила его помочь. Ты как?
Меня саму накрывает облегчением и жуткой усталостью.
Наш дерзкий план сработал! Если бы Радик кинулся на Велика, всё могло бы обернуться не в нашу пользу, но повезло. В душе он труслив, что не удивительно. Какой ещё мужчина будет бить женщину? Только трус и подлец.
Я усаживаю Есю на лавку, запираю все двери и завариваю нам чаю. Она сетует, что её домовой на глаза не показывается и только ложки с вилками может разложить по своим местам, и то после хорошей порции молока с печеньем, а мой вон какой шустрый и послушный. Я свой секрет раскрыть не могу, поэтому только соглашаюсь.
Мы засыпаем на кровати Есении уже за полночь, держась за руки. Смертельно уставшие и замученные. Я глажу ледяную дрожащую ладонь Еси и отчаянно молюсь старым и новым богам. Прошу их остановить всё, что происходит в землях безмужних.
Но я не уверена, что богам есть дело до моих молитв. Мы должны сделать что-то сами. Будем начинать с малого.
А меня завтра ждёт новый день. И Рагнар, желающий выяснить, почему метка снова появилась на моём запястье.
Глава 12. Для женитьбы нужно нечто большее, чем желание снять с неё платье
Утром я просыпаюсь рано, чувствую себя абсолютно разбитой, будто и не спала. А ведь ещё надо увидеться с Зоряной.
Сегодня я настроена донести на мерзавца Радика. Расскажу Добромиру, и даже мерзкой Дарине. Я буду трубить о том, что творит Радик, на каждом шагу! Может Дарина и в курсе, но интересно, что она скажет мне.
Но Есения категорически против:
– Прошу, не говори никому. Радик порой бывает жесток, я согласна, он бывало поднимал на меня руку, но можно же и потерпеть…
У неё и сейчас следы от пальцев на руке, слегка заплывший глаз и синяк на ключице. Вчера она уверила, что он не насиловал её, но я же видела, что собирался.
– Бывало поднимал руку? Я видела твои синяки ещё в день нашего знакомства. Это не «бывало поднимал». Он делает это часто, признай, – возмущённо говорю я.
Неужели еда, хорошее постельное бельё, мебель и прочие вещицы стоят того, чтобы тебя избивали? Я просто не могу поверить! Но молчу, понимая, что тема щекотливая, в землях безмужних каждый выживает, как может. Я убеждаю себя, что не должна осуждать, но внутри всё аж горит от возмущения.
– Дело в том, что он очень вспыльчив и… – Есения понижает голос, её бледные щёки заливает румянец. – Его заводит, когда женщине больно, понимаешь? А вчера он вернулся от тебя сам не свой и решил оторваться по полной.
