Свиток первый (СИ) - Зайцев Александр А.

За дверью открылось помещение приличных размеров, не менее шестидесяти квадратных метров. Вдоль стен тянулись массивные стеллажи, уставленные десятками стеклянных сосудов, глиняных банок и железных склянок. Здесь соседствовали аккуратно подвязанные пучки сушёных трав и кореньев, странные органы в прозрачных банках с мутной жидкостью, порошки самых разных оттенков и консистенций, а также кристаллы, заключённые в металлические оправы. Некоторые из сосудов излучали мягкое свечение, словно заключённая внутри алхимия ещё дышала, готовая вырваться наружу. Воздух был густ, с ароматами. Горько-пряный запах трав перемешивался с удушливым амбре химии и металлической остротой крови.

В центре помещения возвышались два каменных стола, массивные, будто выросшие прямо из скал. Их поверхность была исчерчена рунами и вязью магических формул, уходящих вглубь камня, словно врезанных не резцом, а самой магией. По размерам столы напоминали операционные, и от этих столов веяло холодом настолько явственным, что кожа юного голема покрылась мурашками. Между этими столами всего один шаг расстояния.

На правом от юного голема столе лежало изуродованное тело. Настоящий обрубок человека. У него не было ног и левой руки, а вместо правой оставалась лишь культя, отрубленная чуть ниже локтя. Все раны зажили очень давно, быть может, много лет назад, и грубые рубцы давно стали частью его плоти.

Но, что можно было сказать безошибочно, когда-то этот калека был могучим воином. Широкая грудная клетка, крепкие, будто высеченные из камня, плечи и мощные остатки мускулатуры говорили о том, что он не уступал по комплекции уже взрослому Бин Жоу, а в лучшие годы наверняка даже превосходил его. Видно было, что тело словно создано для битвы, для сражений, где сталь встречает сталь, и лишь сила решает, кто выживет.

Теперь же он исхудал, кожа натянулась на костях, а дыхание поддерживалось лишь странными магическими механизмами, конструкциями, соединявшими его тело с каменным столом. Их назначение я мог лишь угадывать, но одно было ясно: именно эти рукотворные устройства удерживали остатки жизни в человеке, который давно должен был покинуть этот мир.

Юный голем застыл у входа, не обращая никакого внимания на пребывавшее без сознания тело, а вот я всматривался в него с нарастающим интересом. Было в этих чертах что-то отдалённо знакомое, тревожно близкое. Разлёт скул, характерная линия подбородка, высокий лоб — всё это отзывалось эхом в моей памяти.

Лежащий на столе, несомненно, принадлежал к расе северных варваров, как и Бин Жоу. Но помимо этого я невольно отметил значительное сходство черт лица калеки с тем лицом, которое уже четыре месяца видел каждый раз, когда мясной голем умывался.

Родственник?

«Биологический отец», — подсказала мне интуиция астрального мага.

И чем дольше я всматривался, тем правдоподобнее казалась эта догадка.

Между столами у изголовья калеки стояла знакомая фигура. Фигура, пугающая меня до дрожи. А вот юный голем смотрел на неё с полным равнодушием.

Великий алхимик, мастер Тёмных Искусств, старец Пустынных Гор, как называли его в племенах пустыни.

Его лицо, как обычно, скрывала искусно сделанная бронзовая маска. Одет же алхимик был вовсе не по местной пустынной моде. Скорее, его облачение напоминало парадные наряды высших сановников Небесной Империи. Тёмно-синий шёлковый халат ниспадал тяжёлыми складками, словно кусок ночного неба, спустившийся на землю. Широкие рукава были расшиты серебром, древние символы и стилизованные облака переплетались в сложном узоре, говорящем о глубинной мудрости. Поверх основного одеяния лежал церемониальный плащ из чёрного бархата, по которому золотыми нитями ползли пятикоготные драконы — знак высочайшего имперского благоволения. Каждый изгиб их тел был выткан с такой точностью, что казалось, мифические твари вот-вот оживут и взмоют в небеса. Широкий пояс из тёмной яшмы стягивал его талию, а на голове покоился изящный головной убор, украшенный нефритом, знак того, что он не простой человек, а один из узкой касты учёных мудрецов. Даже туфли с загнутыми носками были сшиты из драгоценной кожи и украшены тонкой работой мастеров.

Весь его облик говорил о принадлежности к древней и могущественной цивилизации, чья утончённость и власть когда-то давно простирались далеко за пределы этих забытых земель. Это были не просто одежды, а символы статуса, сотканные из шелка и тайн, скрывающие истинную природу их владельца не хуже любой маски.

Рука, облачённая в искусно сделанную кожаную перчатку, повелительно указала на пустой каменный стол.

— Сними одежды и ложись, — прозвучал из-под маски сухой безжизненный голос, который куда больше подошёл бы личу, чем живому алхимику.

Юный голем послушно шагнул вперёд, разделся и лёг на пустующий стол. Холод, исходящий от его каменной поверхности, мгновенно сковал мышцы. Но Бин Жоу даже не обратил на это внимания, он выполнил приказ, и больше его ничего не волновало.

А вот я почувствовал, как мой разум начинает мутиться, словно погружаясь в какой-то вязкий туман. Это чувство значительно усилилось после того, как Старец Пустынных Гор открыл какой-то флакон и начал сыпать на лицо юного голема чёрный очень мелкий порошок, который с каждым вздохом проникал в ноздри.

Пару раз вдохнув этот алхимический состав, я словно оказался под наркозом. Сознание пошло рябью, сон утратил чёткость, и моё «я» начало падать в какую-то тёмную бездну. Только вот на дне этой бездны меня ждало не пробуждение, а новый сон.

В нём Бин Жоу сидел у знакомого мне костра. Знакомого потому, что именно у него я впервые осознал себя в этом мире. Всё было в точности так, как я запомнил.

За одним исключением…

Тот неизвестный, который, судя по всему, и вселил мою душу в тело мясного голема, прежде чем встать и раствориться в бескрайней пустыне, сказал одну фразу.

Уверен, он произнёс её и в реальности, только я тогда, поглощённый тем, что со мной происходит, и почему я вообще оказался в столь странном месте, не понял слов. Возможно, услышал, но не осознал. А вот теперь, в этом сне, их звучание донеслось до меня отчётливо:

— Сохрани моё наследие…

Глава 10

После того как меня выкинуло из сна, я несколько минут смотрел на тёмное, ночное небо и пытался собрать мысли. Сам двойной сон оказался не таким уж длинным, и проснулся я примерно в середине ночи.

Всё же эти «заказные сны» — настоящее чудо. Столько информации, о которой я не смог бы узнать никаким иным способом!

Ладно ещё с биологическим отцом Бин Жоу — и так было понятно, что голема не создали в пробирке: технологии этого мира, даже с учётом магии, до подобного уровня ещё не доросли и, судя по всему, не дорастут раньше чем через тысячу лет. Но всё равно увидеть на ритуальном алхимическом столе изуродованное мужское тело оказалось большой неожиданностью.

Кроме того, по всплеску ассоциативной памяти стало ясно: у Бин Жоу были биологические братья, которых алхимик также пытался обратить в мясных големов. Что, впрочем, выглядело вполне логично: если есть возможность, зачем складывать все яйца в одну корзину?

Правда, я не помнил никого, похожего на Бин Жоу. А это означало, что за прошедшие со времени сна годы эти братья не выжили — не выдержали сурового отбора или сгорели от алхимии.

Возможно, Старец Пустынных Гор ещё не довёл до конца технологию создания мясных големов, и процент «брака» оставался слишком высоким.

Но это открытие, сколь бы важным оно ни было, бледнело перед информацией из второй половины сна. Тот путник у костра в пустыне — теперь у меня нет сомнений: именно он поместил мою душу и разум в это тело. Причём сделал он это вовсе не из милосердия, а с вполне определённой целью.

«Спаси моё наследие».

Почему столь могущественная сущность, принявшая облик простого путника, сама не в силах что-то там спасти, пока можно оставить в стороне. Я не знаю законов метафизики и ещё новичок в этом мире; возможно, у того «путника» имеются ограничения — старые договоры, данная когда-то клятва или суровые законы равновесия, требующие минимального вмешательства. Вариантов масса, но акцентировать внимание на этом вопросе явно не самое время, да и для меня это не первостепенно.