Свиток первый (СИ) - Зайцев Александр А.

Олень выглядел удивительно здоровым: крепкое телосложение, гладкая шкура без малейших следов повреждений или паразитов, будто сама природа берегла его от всякого вреда. Между небольших рогов время от времени пробегали короткие искры, тонкие статические разряды, отчего весь его облик казался одновременно естественным и в то же время наполненным силой, не свойственной обычному зверю. В его глазах отражалось нечто настороженное и живое, но при этом ощущалось, что он связан с миром глубже, чем простое животное. Это безошибочно указывало на то, что передо мной находился Духовный Зверь. Его аура соответствовала приблизительно практику Четвёртого Ранга Первой Ступени, если сравнивать её плотность и насыщенность с человеческой.

Стоило мне внимательнее присмотреться к этому зверю, как в моём разуме возникла ассоциативная цепочка на основе памяти Бин Жоу. В ней оживали сцены того, как голема прикрепляли к группе опытных охотников. Они загоняли на него духовного зверя и позволяли мясному солдату самому нанести смертельный удар. После этого Бин Жоу лично свежевал добычу, оставляя всё, кроме печени, охотникам, а саму печень жадно поглощал. И если прочие редкие воспоминания о жизни голема были какими-то бесцветными, то момент, когда зубы мясного солдата впивались в ещё кровоточащую печень духовного зверя, вспыхивал красками и был полон ощущений. Причём приятных ощущений.

Печень духовного животного являлась крайне особенным ингредиентом. Если, убив зверя, эту печень вырезать и затем продать, то тот, кто её съест, не получит ничего примечательного — просто утолит голод, как сделал бы это, поглотив любое иное мясо. Но если печень заберёт тот, кто убил зверя, и съест её до того, как сердце животного остановится окончательно, то подобный практик получит весьма весомую прибавку к своей энергетике. Такую, какую далеко не каждый алхимический препарат способен дать.

Воспоминания Бин Жоу об удивительном вкусе сырой печени духовного зверя заставили мой рот наполниться слюной, словно у собаки Павлова, услышавшей условный сигнал.

Один точный бросок, и сегодня у меня на ужин будет лучшее лакомство, о котором могло только мечтать это тело. Я медленно переместил гуаньдао с плеча, стараясь не производить лишних звуков. Древко алебарды привычно легло в руки, а тяжёлое лезвие поблескивало в рассеянном свете.

Олень продолжал щипать траву, не подозревая об опасности. Искры между его рогами вспыхивали все чаще, словно предчувствуя что-то неладное. Я прицелился, учитывая расстояние и легкий боковой ветер, затем резко распрямился и метнул алебарду гранёным наконечником на «пятке» древка вперёд.

Гуаньдао взвизгнула в воздухе, стремительно приближаясь к цели. Но в последний миг олень словно растворился в воздухе. Алебарда прошла сквозь пустоту и глухо воткнулась в землю за несколько шагов от того места, где он стоял.

Зверь материализовался в двух десятках шагов слева от меня, его глаза горели теперь гневом и настороженностью. Между рогами собрался сгусток электричества, и в следующий миг ослепительная молния ударила в мою сторону.

Я едва успел выхватить дадао и поднять его перед собой. Разряд ударил в широкое лезвие меча, заставив металл зазвенеть, а мои руки онеметь от электрического удара. Но клинок выдержал.

Кажется, я ошибся с оценкой силы зверя. Видимо, он как-то умел скрывать свою ауру, потому как применение подобной магии говорило о том, что мне встретилось духовное животное как минимум второй Ступени Силы.

Отбив магическую атаку я разогнал внутреннюю энергию, ускоряя движения. Мир словно замедлился вокруг меня. Инстинктивно сосредоточил силу в ладони. Земля рядом с моими ногами вздыбилась, и десяток острых каменных осколков взмыл в воздух, повинуясь моей воле. Резким жестом я направил их в морду зверя. Техника, которую Бин Жоу часто использовал для отвлечение внимания противника носила поэтическое название Каменный Шквал, но при этом была крайне эффективной, даже в моих руках.

Олень попытался снова исчезнуть, но был слишком ошеломлён внезапной магической атакой. Несколько острых камней врезались ему в морду и глаза, оставляя кровавые борозды. Он споткнулся, на миг потеряв равновесие.

Этого мига хватило. Рывком преодолев расстояние между нами, я занёс дадао и одним мощным движением рассёк шею духовного зверя. Горячая кровь брызнула на землю, а между рогами погасли последние искры.

Олень рухнул на бок, его дыхание становилось всё более прерывистым. Сердце ещё билось, я чувствовал это, положив ладонь на грудную клетку. Духовные звери умирают медленно, цепляясь за жизнь, но всё равно, для правильного извлечения печени времени у меня было не так много.

Выхватив обломок ножа, быстро, но аккуратно вспорол брюхо оленя и добрался до печени. Тёмно-красный орган был ещё тёплым и пульсировал в такт слабеющему сердцебиению зверя. Воспоминания Бин Жоу всплыли сами собой. Я без колебаний впился зубами в сырую плоть.

Вкус был удивительным: одновременно металлический и сладковатый, наполненный какой-то первобытной силой. Каждый кусок словно растекался по телу живительным огнем, а моя внутренняя энергия отзывалась на это питание мощными волнами. Я чувствовал, как крепнут мышцы, как обостряются чувства, как что-то глубинное во мне пробуждается и растёт.

Жадно глотая куски упругой плоти, я ощущал, как по всему телу разливается волна жара. Каждая клетка трепетала и пела, впитывая энергию, которая мощнее любого эликсира. Когда последний кусок печени исчез, сердце зверя, наконец, остановилось.

Сила, полученная от печени духовного зверя, бурлила во мне, требуя осмысления и контроля. Я чувствовал, как новая энергия пульсирует в каждой клетке, но понимал: без должной медитации и переработки эта мощь может обернуться против меня самого. Мне нужно было найти безопасное место для отдыха.

Взгляд упал на окровавленную тушу оленя. Запах крови и свежего мяса уже начинал распространяться по округе, и я знал — вскоре сюда потянутся хищники. Обычных зверей я не боялся, но в этих землях водились и куда более опасные создания, для которых плоть духовного зверя была настоящим деликатесом. Так что лучше не рисковать.

Мысли сами собой обратились к тому месту, где я пытался сорвать духовную траву у подножия древнего кедра. Там было тихо, уединённо, а мощные корни дерева создавали естественное укрытие. Но что-то внутри меня — то ли инстинкт, то ли опыт Бин Жоу — настойчиво подсказывало: нести туда свежеубитую добычу было бы ошибкой. То место хранило свои тайны, и осквернять его кровью было неразумно.

Приняв решение, выхватив нож, аккуратно отрезал несколько крупных ломтей мяса с самых нежных частей туши — вырезка с бедра, мякоть с лопатки. Этого хватит на несколько дней пути. Завернув мясо в широкие листья и мягкую траву, я крепко связал свёрток жилами от туши.

Остатки оленя оставил хищникам. Пусть природа сама распорядится своими дарами.

С мясным свёртком в руках я направился в обратную сторон к знакомому кедру. Могучее дерево встретило меня всё тем же спокойствием, вот только духовной травы больше не было видно. Не доходя до границы кроны лесного гиганта несколько метров, я осмотрелся, нашёл толстую ветку метрах в двадцати и аккуратно подвесил провизию, завязав свёрток так, чтобы он не касался земли. Затем вернулся к кедру и устроился между его мощными корнями. Древесина была тёплой на ощупь, словно дерево хранило в себе солнечное тепло.

Чувствуя приятную расслабленность во всём теле, которая во многом была следствием поглощения печени духовного зверя, я улёгся поудобнее и, ощущая, как накатывает сонливость, пожелал:

«Хочу увидеть сон о прошлом Бин Жоу».

Разумеется, я рассчитывал снова оказаться на одной из тренировок, но, видимо, так как не конкретизировал желание, приснилось мне совсем иное.

Да, я снова оказался в теле молодого голема. В этом сне он был ещё младше, чем во время видения о бойне на манеже. Ненамного — примерно на полгода или на год.

Бин Жоу шёл по усыпанной жёлтым песком тропинке, пролегавшей по дну ущелья рядом с полноводным ручьём, закованным в камень. Вокруг юноши справа и слева на расстоянии всего в сотню метров поднимались древние скалы, уходя ввысь почти на полкилометра. Их поверхность была неровной, словно сама природа с неведомым терпением создавала гигантские ступени-террасы, где камень обнажался широкими пластами, будто страницы книги, которую могли читать лишь боги.