Безумный барон 2 (СИ) - Гросов Виктор

Если бы я снимал фильм про этот день, то следующую сцену назвал бы «Парад бесполезных понтов». Потому что именно этим сейчас и занималась вся элита Севера. Как только до них дошло, что дело пахнет не просто керосином, а полным и окончательным армагеддоном, тронный зал превратился в кипящий котел паники. Древний и самый надежный двигатель, инстинкт самосохранения, заработал на полную катушку, напрочь отключая остатки разума.

Еще минуту назад сидевшие с рожами, полными благородного достоинства, теперь лорды носились по залу, как ошпаренные тараканы на кухне, где внезапно включили свет. Забыв про титулы, честь и прочую мишуру, они с дикими, бабьими визгами бросились к дверям. Их верные телохранители, здоровенные лбы в железе, с ревом, от которого, наверное, в соседней деревне коровы перестали доиться, принялись молотить по массивным дубовым воротам. Плечами, мечами, даже шлемами. Без толку. Способные разрубить человека пополам, их клинки с оглушительным визгом отскакивали от багровых рунических барьеров, не оставляя на них даже царапины. Все равно что пытаться пробить стену бетонного бункера зубочисткой. Делов на копейку, а шуму на рубль. Только в данном случае и копейки не было — лишь бессмысленная трата сил.

Опомнившись, в дело вступили местные «специалисты по спецэффектам». Придворные маги, до этого сидевшие тихо, как мыши под веником, наконец-то начали действовать. Вокруг перепуганных групп аристократов, сбившихся в кучки, как овцы во время грозы, вспыхнули защитные купола всех мастей. Синие, зеленые, золотистые. От простых, как три копейки, силовых щитов, до сложных, плетеных конструкций из света и энергии, похожих на гигантские новогодние игрушки. На мгновение зал превратился в выставку достижений магического хозяйства. Красиво. И абсолютно бесполезно.

Потому что «Серая Хворь» играла по другим правилам. Она игнорировала их магию. Полностью. Серый туман не пробивал их защиту, не разбивал ее. Он просто просачивался сквозь нее. Как дым сквозь марлю, как вода сквозь песок. Он не встречал никакого сопротивления. До всех этих дипломированных волшебников наконец-то начало доходить страшное: это не магия, которую можно заблокировать другой магией. Это фундаментальный процесс распада, который игнорирует все их законы. Все равно что пытаться остановить радиацию заклинанием от сглаза.

Нагляднее всего это фиаско продемонстрировали прямо у стола президиума. Потеряв всю свою напускную невозмутимость, Легат Голицын, этот хитрый лис, с ужасом смотрел, как его личный телохранитель, здоровенный маг в имперской мантии, с криком падает на колени. Он сидел внутри своего хваленого «непробиваемого» щита, который, по слухам, мог выдержать удар катапульты. Но для серой дряни этот щит был не более чем мыльным пузырем. Маг рассыпался в пыль прямо на глазах у своего господина, оставив после себя лишь пустую мантию и облачко серого пепла, лениво кружащееся внутри идеально целого защитного купола. Вот тебе и «непробиваемый».

Единственным, кто сохранял внешнее спокойствие посреди этого дурдома, был Инквизитор Валериус. Этот ходячий кусок антрацита не стал строить светящихся пузырей. Он просто окружил себя коконом из абсолютной, поглощающей свет тьмы. Это было не просто защитное поле — это была дыра в реальности, анти-пространство, где, казалось, не существовало ничего. Но даже его барьер, столкнувшись с серым туманом, начал мерцать и подрагивать. Тьма пошла рябью, будто в нее бросили камень. Впервые за все время я увидел, что даже этот парень не всемогущ. Он был не неуязвим — он был просто более устойчив к этой заразе. Как нержавейка к ржавчине. Ржавеет медленнее, но все равно ржавеет. И в его пустых, бездонных глазах я впервые уловил что-то похожее на эмоцию. Не страх, нет. Раздражение. Раздражение перфекциониста, чей идеально чистый лабораторный стол только что запачкали какой-то непонятной дрянью.

В этот момент до всех дошло окончательно. Все их богатство, вся их власть, все их армии и хитроумные интриги в один миг превратились в ничто. В этой запертой комнате все стали равны. От последнего оруженосца до Легата Империи. Равны перед лицом серой, безмолвной, абсолютно беспристрастной смерти. И это, пожалуй, было самое страшное открытие за весь их никчемный, полный понтов, вечер.

Посреди кипящего котла из паники, отчаяния и предсмертных воплей я стоял, как столб посреди ярмарки. Весь этот хаос, все крики и беготня вдруг стали просто фоновым шумом, как гул толпы за окном. Внутренний холод, который я уже привык считать своим персональным проклятием, работал как анестезия, отключая все лишние эмоции. Страх, жалость, даже злость — все это утонуло в звенящей, арктической пустоте. Осталась только задача. Сложная, почти невыполнимая, но задача.

И вот тогда они меня заметили. Один за другим, как по команде. Лорды, прекратив молотить кулаками по запертым дверям. Маги, с ужасом глядя на свои бесполезные щиты. Даже Легат Голицын, чье лисье лицо превратилось в серую маску. Их взгляды, полные животного ужаса, обратились ко мне. К единственной фигуре, стоявшей посреди зала спокойно, будто все это представление его совершенно не касается.

Забавно, как быстро меняются роли. Еще пять минут назад я был для них обвиняемым, чернокнижником, врагом. Потом — прокурором, обличителем, триумфатором. А теперь… теперь в их глазах плескалась последняя, отчаянная, иррациональная надежда. Они смотрели на меня, как утопающий смотрит на проплывающую мимо корягу. Неважно, что это — бревно или дохлый крокодил. Главное, что оно еще на плаву. Они смотрели на одну аномалию, надеясь, что она сможет противостоять другой.

Мой взгляд скользнул мимо их перекошенных от страха рож. Облако этой серой хвори, это концентрированное ничто, медленно, но неумолимо дрейфовало в сторону моей небольшой группы. В сторону Арины. Девчонка, измотанная до предела, стояла на коленях, пытаясь из остатков своей жизненной силы соткать крошечный, с ладонь, мерцающий щит вокруг себя и Ратмира, который уже просто сидел на полу, привалившись к ее ноге. Ее золотистое сияние, такое яркое и теплое раньше, теперь походило на огонек догорающей спички.

И я понимал то, чего не понимали они. Ее светлая, живительная магия не просто бесполезна против этой дряни. Она для нее — деликатес. Попытка потушить пожар бензином. Она лишь подкормит эту тварь, сделает ее сильнее.

Бледное, почти прозрачное лицо Ратмира, который даже не пытался подняться. Отчаяние в глазах других лордов, уже прощавшихся с жизнью. С абсолютной, ледяной ясностью я осознавал: обычные методы здесь бессильны. Чтобы победить этот идеально структурированный, холодный, расчетливый Хаос, требовался хаос другого порядка. Дикий. Голодный. Непредсказуемый.

Мне нужно было снова выпустить зверя.

Того самого зверя, которого я обрел в кабинете Аристарха. Ту силу, что пугала меня самого до дрожи в коленях. Ту тьму, что уже превратила меня в чудовище в глазах моих же союзников. Это был выбор без выбора. Классическая задачка из учебника по этике для начинающих суперзлодеев. Вариант А: позволить всем здесь сдохнуть, включая тех, за кого я чувствовал ответственность, но сохранить остатки своей души, своей человечности. Вариант Б: сделать еще один, возможно, уже последний шаг во тьму, чтобы спасти их. Шаг, с которого, я был уверен, возврата уже не будет.

«Анализ текущей ситуации. Вероятность выживания группы при использовании стандартных методов — ноль целых, ноль десятых процента, — безэмоционально констатировала Искра. — Вероятность выживания при активации режима „поглощение“… не поддается вычислению. Слишком много неизвестных переменных. Но это, как вы, люди, говорите, „хоть какой-то шанс“. Рекомендую не тянуть. А то жрать будет нечего».

Она была права, стерва. Права на все сто.

Я посмотрел на панику, на рассыпающиеся в пыль тела, на бледное, почти безжизненное лицо Арины, к которой серая пелена была уже в паре метров. Вдох. Выдох. Холодный пар изо рта в теплом, казалось бы, зале. Решение принято.