Безумный барон 2 (СИ) - Гросов Виктор

Находясь в прямом контакте с «Хворью», она получила то, чего не мог получить никто другой, — понимание. Ее лицо исказилось не от боли — от внезапной, ужасающей догадки. Она резко повернула голову ко мне; взгляд ее был ясным, лихорадочно-блестящим.

— Это не просто магия, Михаил… — ее голос был слаб, но тверд, как сталь. Каждое слово давалось ей с видимым трудом. — Это не проклятие. Это… алгоритм. Холодный, точный, как часы. Запрограммированное разрушение. Оно находит жизнь… и дает ей команду… самоуничтожиться.

Она закашлялась, сплевывая на пол сгусток крови, и снова вцепилась в свой дрожащий щит.

Алгоритм. Программа. Самоуничтожение.

Эти слова, понятные только мне в этом проклятом мире, ударили по мозгам, как разряд дефибриллятора. Весь хаос, вся паника, вся эта средневековая чертовщина вдруг встали на свои места. Я смотрел не на магию — я смотрел на технологию. На идеальное, мать его, нанооружие, которое работает на фундаментальном, клеточном уровне. И в этот момент вся моя прошлая жизнь, все мои знания, весь мой опыт военного аналитика, который до этого казался здесь бесполезным атавизмом, вдруг обрели смысл.

Я пришел в себя.

Алгоритм. Программа. Самоуничтожение.

Эти три слова, брошенные Ариной, стали для меня ключом зажигания. В голове будто щелкнул тумблер, переключая режим с «выжить любой ценой» на «анализируй и препарируй». Весь этот средневековый балаган, вся эта магия и чертовщина вдруг потеряли свой мистический флер. Передо мной была не непостижимая хворь, а сложная, но подчиняющаяся своим законам система. Вражеская технология. А если у нее есть законы, значит, в них можно найти лазейку.

— Три минуты десять секунд до коллапса защитного поля, — бесстрастно отчеканила у меня в голове Искра.

— Хватит, — мысленно рявкнул я. — Отставить панику. Переходим в режим «лаборатории». Мне плевать на ауры, на потоки, на весь этот ваш эзотерический бред. Мне нужна чистая, незамутненная физика. Поняла?

— Концепция «эзотерический бред» не определена. Это приказ игнорировать нематериальные энергетические поля и сосредоточиться на структурном анализе аномалии?

— Именно. Рассматривай эту дрянь не как заклинание, а как машину. Микроскопическую, но машину. Мне нужен ее чертеж, ее принцип работы, ее протокол связи. Полный реверс-инжиниринг. Живо!

Сев на пол и привалившись спиной к бессознательному телу Ратмира, чтобы унять дрожь в ногах, я закрыл глаза. Кокон Арины, наш островок жизни, отрезал меня от внешнего хаоса, создавая идеальные условия для работы. Мир исчез; осталась только задача.

В моем сознании больше не было ни тронного зала, ни перепуганных лордов. Вместо них развернулось привычное рабочее пространство, как на экранах моего служебного компьютера, — темное, пустое, на котором тут же начали появляться диаграммы, графики и блок-схемы. Искра, получив четкую, понятную ей команду, заработала на пределе своих новых, пугающих возможностей.

Вместо того чтобы сканировать магию, она начала анализировать саму «Серую Хворь». И выстраивающаяся у меня в голове картинка была до омерзения знакомой. Вместо облака тумана передо мной был рой. Миллиарды микроскопических, почти не имеющих массы частиц, где каждая — не просто сгусток энергии, а сложнейший, структурированный механизм. Магические наномашины, чтоб их.

Принцип их работы до омерзения напоминал настоящий вирус. Вместо того чтобы атаковать в лоб, они действовали хитрее. Каждая частица, сталкиваясь с живой клеткой, вела себя, как хакер, подбирающий пароль: не пробивала и не сжигала, а находила в клеточной мембране «порт», точку входа, и просачивалась внутрь. А дальше начиналось самое интересное.

Наномашина находила «ядро» клетки, ее «командный центр» — то, что в этом мире, видимо, отвечало за жизненную программу. Метафорическую ДНК. И, добравшись до нее, она не стирала информацию — она ее дополняла. Вписывала в существующий код одну-единственную, короткую и абсолютно неотвратимую команду: «Апоптоз. Немедленное, каскадное самоуничтожение».

Клетка, получив этот приказ от собственного «мозга», не сопротивлялась — она его выполняла. Начинала сама себя разбирать на запчасти, распадаясь на ту самую серую пыль. Идеальное убийство, где жертва убивает сама себя, а оружие лишь отдает приказ. И что самое паршивое, в процессе распада высвобождалась энергия, которая тут же шла на репликацию самого вируса, создавая новые наномашины. Это была не просто болезнь, а самовоспроизводящаяся фабрика по производству смерти.

— Гениально, — вырвалось у меня невольно. — Чистая, незамутненная инженерная мысль. Никакой лишней мишуры. Просто и эффективно.

— Согласна, — отозвалась Искра. — Протокол крайне элегантен в своей простоте. Вероятность сбоя — менее одной миллионной процента. Создатель этой системы обладал глубоким пониманием фундаментальных законов жизни. Или нежизни. Мне нравится его стиль. Очень лаконично.

Я проигнорировал ее восторги. Теперь, когда я понимал, как это работает, оставался главный вопрос: как это остановить? В моем сознании вырисовывалась блок-схема вражеского алгоритма. Вот «сканер цели», вот «проникновение», вот «внедрение кода». Все шло по цепочке, без сбоев. Однако в любой, даже самой идеальной программе, есть уязвимость. Не ошибка, а именно уязвимость. «Бэкдор», который разработчик оставляет для себя — для контроля, для отладки, для экстренного отключения. Нужно было его найти.

— Искра, полный анализ кода. Ищи не ошибки — ищи аномалии. Нелогичные связки, избыточные команды, пустые переменные. Все, что выбивается из этой идеальной, смертоносной простоты. Мне нужен ключ. Пароль администратора.

Мир в моей голове снова преобразился. На смену блок-схемам пришли бесконечные строки кода, написанного не на С++, а на языке рун, символов и энергетических импульсов. Я не понимал его, зато Искра — понимала. Она просеивала эти данные с чудовищной скоростью, подсвечивая мне аномалии, пока я, используя свою человеческую, нелинейную логику, пытался сложить из них общую картину. Это была самая сложная задача в моей жизни. Гонка со временем, где на кону стояло все. Я окончательно перестал быть солдатом, превратившись в программиста, который в прямом эфире, под дулом пистолета, пытается взломать систему запуска ядерных ракет. И таймер на бомбе уже показывал последние секунды.

Время в моем внутреннем «рабочем пространстве» текло иначе. Секунда в реальном мире растягивалась в бесконечность, пока Искра перемалывала терабайты чужеродной информации. Я видел код этой дьявольской программы, видел его логику, его безупречную, смертоносную элегантность. И я понимал: бороться с ним, как это делала Арина, — все равно что пытаться остановить танк, бросая в него цветы. Ее жизненная сила, ее светлая магия — это было то, на чем работал этот вирус. Она не лечила — она его кормила, подбрасывая дрова в топку апокалипсиса.

Его нельзя было ни уничтожить, ни отогнать. Только… переписать.

— Искра, стоп. Хватит анализировать протокол атаки. Ищи аномалии в структуре самой наномашины. В «железе», а не в «софте». Мне нужен «бэкдор», сервисный порт, отладочный интерфейс. Что угодно, что создатель оставил бы для себя, чтобы контролировать эту дрянь.

— Переключение на анализ физической структуры. Сканирование… Обнаружена аномалия, — ее голос был ровным, как кардиограмма покойника. — В энергетической матрице каждой частицы присутствует микроскопическая, неактивная подпрограмма. Она не участвует в основном алгоритме. Похоже на… резервную копию. Или ключ.

На моем мысленном экране вспыхнула одна-единственная строка кода, выделенная красным. Написанная на том же языке Пустоты, ее структура была иной, более сложной. Это была не команда, а… вопрос. Запрос на авторизацию. Пароль администратора.

Вот он. Мой шанс. Если я смогу активировать эту подпрограмму и ввести «правильный» ответ на запрос, я получу контроль. Возможность отдать новую команду. Не «самоуничтожение», а, скажем, «атаковать только неорганику» или, еще лучше, «атаковать только носителей магического маркера Ордена». Я смогу не просто остановить вирус — я смогу его перенацелить.