Ключ Руна (СИ) - Изотов Александр

Пауза затягивалась, но я нашёл взглядом Дарью Никитичну. Она была одета по-праздничному, в расшитый сарафан. Голову венчал увешанный звенящими монетками кокошник, а вдоль щёк свисали бусины. Было видно, что ей это непривычно, но природной красоте было на это наплевать. Вам мой низкий поклон, огонь-баба-орк!

И тебе, гром-мужик Платон Игнатьевич… Во что он там одет, я даже не обратил внимания.

— Ну, Грецкий, хотел в дружину? — орк весело оскалился, — Давай, показывай! — он засмеялся вместе с Копаней Тяженичем.

Я лишь нагло оскалился в ответ, но дерзить не стал. Как ни странно, создавалось впечатление, что они даже дружили. Ну вот, а я думал, гномы тут вообще обособленно живут.

— Борис Палыч не подведёт, — услышал я Копаню, — Ты, брат Платон Игнатьевич, даже не сумневайся!

— Дюже интересно, когда вы, господин Грецкий, успели заручиться покровительством уважаемого Копани Тяженича? — вдруг спросил барон Демиденко, — Надо признать, я удивлён.

К счастью, от происходящего соображать медленнее я не стал.

— Какое покровительство, ваше сиятельство? — я поклонился и барону, помня, что он является другом моей тётушке, — Мы — друзья.

Копаня Тяженич аж закряхтел от удовольствия, поглаживая себя по животу и болтая ногами. И подтолкнул воеводу локтем, мол, «ты глянь как заливает!»

— И всё же я не припомню, чтобы тебе досталась волшба, Борис, — Демиденко поморщился, — У нас хватает безъярных воинов, но этот смотр особый. Если бы не господин Копаня Тяженич, наш с вами дорогой и уважаемый друг… — барон покачал головой, потом махнул, что я могу продолжать.

Поджав губы, я отошёл к краю помоста. Вообще-то меня насильно записали, а так сказал бы я им, в каком месте видел их смотр… Но отступать было не в моих правилах, тем более, награда была на самом деле желанной.

Чтобы стать сильнее, надо тянуться к сильным. И если не получится сегодня, найду другой способ. Но если получится…

Время от времени я смотрел в сторону Дарьи Никитичны. Орка тоже то и дело бросала на меня взгляд, и я сначала не мог понять выражение её лица — мне всё казалось, что ей противно на меня смотреть, вот и отводит глаза. Лишь потом до меня дошло… Она, как и подобает княжне, сидела с ровной и прямой спиной, но сквозь горделивую маску проступало волнение. Да она ж просто переживает за меня, но боится это показать.

Не беспокойся, Дашенька, я сейчас спокойно надеру им тут всем задницы… Ну или мне надерут, но я буду сопротивляться. Спокойно.

Отойдя к краю помоста, я стянул ножны и стал ждать противника. Плетёная рукоять одноручного меча идеально лежала в моей ладони, но я, к сожалению, так и не почувствовал никакого отклика внутри себя, никакого намёка на источник яри. Эх, а ведь готов, как завещал Денис, экономить ярь, вот только в каком месте её экономить-то?

Зато я вдруг понял другое… Эти руки когда-то уже держали меч. Что-то я да умел! Наверное…

Глашатай объявил о том, что теперь количество участников нечётное, и придётся добавить ещё пару боёв, на что толпа ответила оглушительным одобрением. Народу нравилось, и они были готовы смотреть на красивые сражения хоть до самой ночи.

Что у них тут за система, я не знал, но моим первым противником оказался эльф. Тот самый Анатолий, с копьём, который сражался против Лукьяна. Он явно учёл ошибки того своего боя, и показушества от него теперь было гораздо меньше.

Вышел на помост, поклонился, поклонился… и с серьёзным лицом встал напротив на другом краю арены. Я поднял руку с клинком, чувствуя, как в крови разгорается адреналин и сердце начинает отбивать боевой набат, погружая меня в боевой ритм.

Едва звенит гонг, как эльф срывается ко мне. Я тоже делаю шаг вперёд, чтобы оставить дальше за спиной край помоста. За это мгновение быстрый противник уже промчался через всю арену и, оттолкнувшись, уже летит на меня, занеся над головой копьё. Он дрова рубит, что ли?

У меня доли секунды, чтобы решить, уйти в сторону или принять удар на клинок, как вдруг прямо передо мной начинает разгораться золотая руна. Расположена она чуть под углом, и по движению ноги эльфа я вдруг понимаю, что он хочет упереться в неё и поменять направление полёта. И, не придумав ничего лучше, я всё же делаю шаг в сторону, но при этом рассекаю клинком золотую руну…

Она, даже не успев засиять до конца, вдруг просто гаснет, а эльф… ой! Признаться, это было забавно. Мой противник, который взял такой лихой разгон и так далеко прыгнул, слишком надеялся на второй отскок и, впустую болтая ногами, просто улетел за край помоста.

Те, кто смотрел со стороны, увидели всё ещё проще. Эльф разбежался, прыгнул, а я просто отошёл, и бедолага будто бы сам прыгнул за край помоста.

Над рынком воцарилась растерянная тишина… А потом толпа взорвалась смехом, потому что второе падение эльфа в сено было намного быстрее первого. Это сегодня вообще оказалось рекордом.

Он что-то там, кажется, кричал про то, что это нечестно, но над площадью стоял такой ор, что эльфа вообще никто не слушал. Эх ты, Анатолий.

— Победитель — Грецкий! — зато глашатай чудом перекричал всех.

Хотя нет, не чудом. Я чётко увидел у кричащего орка руну на горле, явно усиливающую его голос.

Поклонившись народу и знати, я прошёл мимо последних, ловя на себе недоумённые взгляды. Довольный, как мини-слон, Копаня Тяженич; оценивающий Платон Игнатьевич; счастливая Дарья Никитична, которая изо всех сил всё пыталась вернуть своему лицу серьёзное выражение, но от этого светилась ещё больше; удивлённый барон Демиденко…

Гному я сморщил недовольную морду, чтоб знал, а Дарье Никитичне улыбнулся. Остальные обойдутся.

Знатных гостей тут было много, всех не упомнишь, но я не сразу понял, что меня буквально прожигал лютой ненавистью чей-то взгляд. Принадлежал он эльфу, толстому до свиноподобия, с висящими щеками, сидящему на заднем ряду. Кем он мне приходился, я не знал, зато поросячьи глазки с эльфийскими ушками буравили меня так, будто я ему всю жизнь испортил, и он собирался сжечь меня прямо тут.

Что, денег ему должен, что ли? Ладно уж, комбикормом отдам, хрякоэльф…

Хмыкнув, я спустился с помоста и, обменяв чудо-меч на бирку, вернулся к своим. Надо ли говорить, как лучились лица Дениса и Лукьяна.

— А-а-а, орф ты недоделанный! — ирокез рубанул меня кулаком по плечу, едва не отсушив руку, будто мы были знакомы тысячу лет, — А как ломался-то, а, ну как девка на сеновале! Лукьян, чего скажешь-то?

— Угу.

Тот положил мне на плечи лапищу, и у меня в глазах потемнело, когда его дружеские объятия явно вправили мне какое-то застарелое защемление нерва.

— Так ты правда Видящий, что ли⁈ Получается, эльфов щемишь? — Денис морщился, словно это он отделал Анатолия, — Ну, друг, это прямой путь в дружину! Не-е-е, они тебя теперь так просто не отпустят.

— Я думал, Деяри важнее Видящих… — сказал я.

Мне вдруг протянули кулёк с семечками.

— Анна Львовна тут была, так за тебя переживала! А мы и не сразу поняли-то, что ты про неё говорил, да, Лукьян?

— Ага.

У меня на душе потеплело, и я с важным видом стал грызть. Ну а чего, тоже ведь сражался, как и все, аж весь источник опустошил. Или чего там у меня… Я с досады сплюнул — да ни хрена не чувствую, ничего не опустошил. Но делать вид буду.

Махнул мечом, победил… Ну и где. Моя. Волшба⁈

— Деяри-то это Деяри, деют и деют, — Денис отмахнулся, — Видящий — ему видеть надо, понимаешь? На западной границе такие, как ты, очень нужны… Там эти поляки попрут, они ж все на чистой эльфийской крови помешаны, вот и дышат к нам неровно.

— Неровно?

— Да тут все живём больно дружно, да, Лукьян?

— Ага.

— Вот и брызжут они слюной.

В это время на помосте сражалась уже следующая пара. Полукровка против полукровки, меч против топора.

Я особо не всматривался, задумавшись уже о другом. Я никогда не любил везение, считая, что оно портит мастерство. Сначала — тренировки, а уж потом — везение, когда навык набит.