Адвокат вампира (СИ) - Комарова Елена Николаевна

Дориан замер, не донеся бокал до рта. Видеть слугу в такой меланхолии ему еще не приходилось.

– Ватра что? – спросил он. – Признаться, с географией у меня не лучшие отношения.

– Это город, – сказал Николае, – почти на границе с Трансильванией, откуда к нам и пришла гибель. Эта трансильванская тварь, мало ей было сожженных и посаженных на кол людских выродков!..

Трансильвания. Название Дориан слышал от Ауреля.

– Он ловил нас, пытал, сдирал шкуру! – негодовал Николае, и Дориан вздохнул: нить беседы ускользнула от него.

– Кто – он?

– Дракула! – пролаял оборотень и клацнул зубами.

Это имя тоже было знакомо Дориану, правда, когда первый гость из Трансильвании – снова Трансильвания! – появился в Лондоне, сам Грей путешествовал. Он пресытился лондонским обществом настолько, что попросту сбежал от него и, вопреки своим привычкам надолго не покидать Лондон, провел почти полгода в Италии, созерцая фрески, виноградники, благородные развалины и оливковые лица наследников великой Римской империи. Добравшись до Сан-Ремо, Дориан вскоре понял, что чужой город на него давит. Он был рад вернуться домой, а дом встретил его ворохом сплетен и слухов, которые породил краткий, но яркий визит иностранного графа. Да-да, он был графом…

– Значит, Дракула… – протянул Дориан, любуясь игрой бликов на стенках бокала. – И ты знаком с ним?

– Я дрался с ним! – Николае обхватил себя за плечи непропорционально длинными руками. – Я был молод. Мои родичи решили отомстить Дракуле. Мы окружили замок, мы выли и звали его на бой. Он стоял на стене и смеялся над нами. А потом вышел. Это была бойня! Я видел, как он рвал в клочья моих родичей, но все равно кинулся на него. В ту же секунду он отбросил меня в сторону, я ударился и потерял сознание. Очнувшись, я увидел его. Он стоял надо мной и глумился. От него воняло кровью и смертью. Я заглянул в его глаза и обратился в бегство. Я не мог вынести его взгляда! Я бежал, бежал, бежал… Жил в Моравии. Потом подался в Богемию. Скрывался в Судетах, перебрался в Альпы. Я почти умирал, когда встретил тебя, хозяин. – Николае подался вперед и уткнулся лбом в мягкие домашние туфли Дориана. Тот вздрогнул и инстинктивно высвободил ноги. Оборотень мелко дышал, не поднимая головы. Некое подобие жалости кольнуло сердце Дориана. Он занес было руку, чтобы коснуться покатого плеча своего слуги, но не коснулся. И принялся молча цедить вино.

– Значит, вампиры опасны, – сказал он вполголоса некоторое время спустя.

– Молодые не так, – отозвался Николае, снова подобравшись. – Со временем становятся сильнее, хитрее. Мои братья по крови живут долго, дольше, чем люди, во много раз. Но стригой… Если эта тварь не погибла в молодости, она может жить вечно!

Дориан замер, нахмурившись, меж бровями залегла портящая гладкую белую кожу складка.

– Вампиром… стригоем надо родиться? – спросил он, наконец. – Кажется, я слышал, что человек может стать вампиром?

Николае откинул уродливую голову назад и лающе засмеялся.

Дориан потер пальцами лоб.

В дверь постучали. Вошел Фрэнсис и подал Дориану письмо на серебряном подносе. Дориан дернул подбородком, давая знак оборотню молчать.

– Иди, – сказал ему Дориан. – Ты будешь нужен мне позже.

Николае, раскачиваясь из стороны в сторону, поднялся и метнулся к двери, едва не задев лакея, и тот презрительно дернул губой, но тут же снова надел маску безукоризненной почтительности.

В конверт была вложена записка от, кто бы мог подумать, Ауреля. Он приобрел дом и просит мистера Грея, человека с прекрасным вкусом и чувством стиля, помочь ему с выбором цветового решения будущей гостиной. Дориан сложил записку пополам. Его тонко очерченные ноздри трепетали, алые губы кривились от едва сдерживаемой торжествующей усмешки, а глаза потемнели от эмоций. Лакей поглядывал на него украдкой и едва заметно качал головой: он давно не видел хозяина в таком возбуждении.

Встреча состоялась через два дня.

Скинув плащ, Грей замешкался на секунду: среди гравюр, украшавших коридор, он с удивлением узнал несколько офортов из «Капричос» Гойи. Вне всякого сомнения, то была причуда трансильванского графа. Вряд ли прежние хозяева особняка – судя по внешнему облику дома, респектабельные англичане, – могли додуматься встречать гостей сценами, осмеивающими человеческие пороки и заблуждения. Усмешка искривила губы Грея – вряд ли граф нуждался в советах по украшению дома. У него определенно был вкус – чересчур экстравагантный, чтобы называться безупречным, но именно эта экстравагантность имела все шансы на успех в свете.

– Сюда, сударь, – проскрипел слуга, как его там, Игорь, на которого Грей не мог смотреть без жалости. «Странная земля – Трансильвания, – отстраненно подумал он, следуя за слугой в музыкальный салон, – не знающая полумер и умеющая давать жизнь стригоям, существам едва ли не совершенным… и вместе с ними уродливым тварям вроде Николае и этой жалкой пародии на человека…»

Светлая угловая комната с французскими окнами, которую граф переделал под музыкальный салон, понравилась Грею – в ней было ровно столько шика, сколько требуется, чтобы производить должное впечатление, ненавязчиво демонстрировать богатство хозяина дома и одновременно не переступать грань, за которой шик становится безвкусицей. Правда, рояля в салоне не было: вместо него, обозначив место, предназначенное под инструмент, стоял изумительный, тонкой работы японский чайный столик. Обстановка, мебель, картины (на этот раз исключительно благопристойные) – все было расположено так, чтобы рояль оказался в центре как самой комнаты, так и внимания. Однако, решил Грей, довольно смелое решение – отделывать комнату без главного персонажа. Ведь неизвестно, как он впишется в отведенное ему пространство…

Он провел пальцами по нотным альбомам, аккуратно разложенным на столике: Брамс, Шуман, Штраус… Стоит спросить, проявление ли это собственных музыкальных пристрастий графа или же следование общепринятым традициям.

– Отрадно видеть вас, мистер Грей, – прошелестело над ухом. Нотная страница, которую он хотел перелистнуть, едва заметно дрогнула.

– Я часто не принимаю приглашения, однако никогда не являюсь без них в гости, – сказал Грей, не поднимая глаз от шопеновского вальса.

– Какое совпадение. – Аурель улыбнулся кончиками губ. Его волосы были зачесаны назад, открывая высокий чистый лоб. – Я тоже никогда не позволил бы себе подобную вольность. – И почти без паузы заметил: – Я видел вас третьего дня в «Харродс».

– Теперь в «Харродс» бывают, кажется, все. Если спешно надо переговорить с каким-нибудь знакомцем, – Грей отложил ноты в сторону, – то надо искать либо в клубе, либо в «Харродс». – Грей засмеялся своим особенным тихим смехом, одинаково действовавшим и на мужчин, и на женщин – они бывали в равной степени очарованы. Аурель не оказался исключением. Его бледной кожи словно коснулись кистью, оставив легкий акварельный след румянца.

– Простите мои манеры, – вдруг спохватился Аурель, перехватив пристальный взгляд Грея. – Я распоряжусь, чтобы подали напитки.

Не без удовольствия, с каким исследователь наблюдает за ходом лабораторного опыта, Грей проследил, как высокий стройный юноша исчезает за дверью, и вернулся к нотам. Заскучать он не успел. Так же стремительно, как вышел, Аурель вернулся в салон.

– Приглашаю на маленькую прогулку по дому, – сказал он с широкой улыбкой. Цепкий взгляд Грея выхватил и мелькнувшие в улыбке клыки, и ямочку на подбородке, почти незаметную при серьезном выражении лица.

– Я к вашим услугам, – улыбнулся в ответ Грей. – Да, но где же рояль, позвольте спросить?

Аурель, только что церемонно пропустивший Грея вперед, тут же растерял все манеры и взял его под локоть, указывая свободной рукой дорогу.

– Почему бы вам не помочь мне с выбором? – он вздернул подбородок и с высоты своего роста бросил на Грея лукавый взгляд из-под опущенных ресниц. – Признаться, я мало что понимаю в музыке. Мне предлагают новенький «Стейнвей», только-только, говорят, прибыл из Нью-Йорка. Или же «Блютнер», его выписали из Германии и ждут на днях.