Танцор Ветра. Том 2 (СИ) - Зайцев Константин

Она опустила взгляд. Линия ее плеч чуть напряглась, но голос остался спокойным, будто она сейчас разговаривала не о смертельном проклятии, угрожающем ее жизни, а об отчете, который она сделала в поездке:

— Полгода назад отец отправил меня в Облачный город. Я прибыла с двумя сопровождающими, провела проверку одного из внешних филиалов. Там были подозрения на хищения, и я хотела разобраться до того, как отец направит кого-то менее… осторожного — и прольется кровь. Это слишком сильно вредит делам, особенно когда они касаются украшений и давних покупателей.

— Отлично, но нужны еще детали. Где остановилась? Шифу был с тобой?

— Нет, дядя совершал паломничество, и поэтому со мной была пара телохранителей. Наше поместье находится в восточном квартале Верхнего города. Им управляет семья наших слуг. Они с нами уже пять поколений. Мы часто пользуемся этой резиденцией во время визитов в Облачный город или при проверке шахт. Это старая усадьба, выстроенная по всем правилам геомантического искусства. Там всегда было тихо, но сейчас мне кажется, что тогда было куда тише, чем обычно.

— Ты располагалась в хозяйской спальне?

— Да. Обычно там останавливается старший в семье. Из этой комнаты отличный вид на юго-восточные горы.

Я начал напоминать себе следователя, что задает вопросы, чтобы найти истину. И самое смешное, что подобным же методам меня учил наставник для допросов. Главное в таких делах — дотошность. Отхлебнув уже остывшего чаю, я задал следующий вопрос:

— Кроме тебя, в поместье были еще гости?

— Конечно. Двери нашего дома открыты для тех, с кем мы работаем. Там останавливалась пара чиновников, прибывших из столицы, но еще не получивших свои назначения. Отец считает, что помогать таким людям очень полезно, и я с ним полностью согласна, — она чуть сморщила лоб, словно пытаясь что-то вспомнить. — Еще был провинциальный цензор, но он уехал утром следующего дня, буквально сразу, как я приехала. Кроме них, там была девушка в одеждах чиновника Министерства Обрядов. По бумагам — подмастерье. Хорошо воспитана, но при этом очень молчаливая. Пожалуй, слишком молчаливая. Я видела ее буквально один раз, а потом она словно растворилась. Тогда я не придала этому значения, но сейчас все кажется совсем по-другому.

— Что-то еще о ней помнишь? Цвет глаз, запах?

— Точно! — Сюэжун резко вскинула голову, отчего ее волосы водопадом скатились по плечам. — Она пахла полынью. Едва уловимо, но в том, что это была полынь, уверена.

Я кивнул. Любая зацепка важна. Зачастую вор или убийца может проколоться в мелочах.

— Тогда и началось?

— Нет. Тогда я только почувствовала: что-то… стерлось. Как будто часть моей души кто-то аккуратно срезал. Ни боли, ни меток. Только пустота. Как комната, где забыли окно закрыть — и все благовония растворились в ночном воздухе. Будем честны, я не придала этому значения, поскольку обнаружила не просто растраты. Нас целенаправленно грабили наши же люди. И им пришлось за это заплатить.

— Ты что-то увозила оттуда?

— Несколько свитков, два личных письма, подарочный гребень, присланный из гильдии ювелиров. Я почти уверена, что он тут ни при чем, — она прищурилась. — Хотя мне почему-то больше не хочется брать его в руки. При этом изначально я была от него в восторге.

— Где он сейчас?

— Там же, в поместье. Лежит под замком в сокровищнице. Тянь Фэнбао, а ты точно не замаскированный магистрат? Я видела, как они работают. Ты действуешь как они, — ее слова вызвали у меня легкую улыбку. Она думала так же, как и я сам.

— Конечно. Сейчас только достану свой нефритовый жетон. Ой, я, кажется, его потерял на каторге, — в ответ на мои слова она рассмеялась. Небо, какой же у нее прекрасный смех. Но сейчас не время наслаждаться — нужно выяснить все детали. — Когда ты в последний раз касалась гребня?

— Тогда же и касалась. Вначале хотела забрать с собой, но потом почему-то решила, что пусть остается.

Я закрыл глаза, перебирая в уме все, что говорил мне призрачный судья Чжу Чэн: след от чернил, предмет, остатки энергии. Все это будет только на месте. Пустые слова — не доказательства.

— Мне придется увидеть все это самому, — сказал я. — Если там и правда был ритуал, место должно помнить. Особенно если в нем участвовали кровь или огонь. Слова забываются. А пепел остается.

Сюэжун некоторое время молчала. Потом кивнула:

— Тогда поедем в Облачный город. Я дам распоряжение подготовить все. Ты получишь доступ ко всему, что сможешь потрогать, разломать, растереть в пыль и сжечь. Но — есть одно условие.

Я поднял бровь.

— Ты мой друг. Ты должен быть осторожен, Тянь Фэнбао. Мой дом не переживет еще одного проклятия. Но еще хуже будет, если из-за меня пострадаешь ты.

— Если я найду источник, — сказал я, — он не доживет до нового рассвета.

И в смерти он тоже не спрячется, но моей новой подруге не стоило об этом знать.

Пыль дороги еще не осела, когда повозка начала замедляться, въезжая на мощеные улицы Облачного города. Колеса больше не скрипели по гравию — вместо этого под копытами лошадей зазвучал ровный камень, знакомый каждому, кто хоть раз ступал в сердце нашей провинции.

Стража лишь молча отсалютовала повозке дома Изумрудного Кедра. Да, быть высокородным — это очень удобно.

Я поднял полог и выглянул наружу.

Город встретил нас густым, плотным воздухом, наполненным ароматами жареного мяса, благовоний и человеческой суеты. Узкие переулки вились между старыми домами с крышами, загнутыми вверх, словно они ловили туман, спускавшийся с гор. Знаменитый пар Облачного города клубился в углах улиц, расползаясь по ним как живое существо — в нем терялись даже цвета. Все казалось чуть приглушенным, будто нарисованным на рисовой бумаге и залитым водой.

И все же для меня он был кристально ясен.

Я был дома.

Не в уюте, не в защите — нет, но мне это и не требовалось. Я — плоть от плоти этого места. В этом городе меня учили выживать, воровать, прятаться, убивать. Где каждый камень мостовой знал мои шаги, а каждый переулок — мои дыхания. В этом месте я когда-то стал Тенью. В месте, где меня воспитал наставник. В месте, где он погиб. И тут я найду того, кто ответственен за его гибель. Потому что это — мой город, и если какой-то Первый Советник считает иначе, то ему стоит усилить охрану.

Мимо нас прошел разносчик, выкрикивая что-то про жареные булочки с пастой из бобов. Его голос смешался с грохотом повозки, на которой перевозили огромный чан. Судя по запаху, в нем еще недавно варили лекарственные травы. Слишком уж характерный и горький запах бил в нос.

Глаза сами находили то, что другие бы не заметили. На стене лавки, торгующей нефритом, я увидел тонги Луннолицых — они стали еще сильнее, раз их знаки добрались до среднего города. Ни один посторонний не поймет, но для своих — это предупреждение: «мы держим эту улицу».

У самого поворота пара подростков — обычные грязные оборванцы, у которых взгляд ищет не свет, а сумку на боку. Один делал вид, что читает табличку, второй держал в руках связку сушеной рыбы, но оба краем глаза следили за пожилым купцом. Я видел их, и они — меня. Один из них увидел мой взгляд и понял, что их нехитрую схему раскрыли. Он сглотнул и резко ушел в переулок, а второй сделал вид, что зевнул и тут же отвернулся.

— Ты улыбаешься, — тихо сказала Сюэжун.

— Я дома, — ответил я. — Неужели это не видно?

— Ты будто дух, вернувшийся на родную землю. Здесь ты жил?

— Здесь меня научили всему. Это мой город. Если твой враг здесь, то я его найду. — В ответ на эти слова она аккуратно сжала мои пальцы. Жест доверия, возможный лишь среди равных.

Повозка свернула на боковую улицу. Здесь уже не было шумных торговцев. Переулки сужались, стены становились выше, и над ними виднелись резные ворота поместий. Это был Верхний город — место, куда таким, как я, не было хода. Вот только когда меня это останавливало?

Поместье Цуй располагалось в восточной части Верхнего города. Врата были старые, из темного дерева, укрепленные латунными гвоздями. На перекладине — резьба кедровых ветвей и инкрустация нефритом, как символ богатства дома. Два стража в броне старого образца встали по стойке, когда повозка подъехала, не задавая вопросов. Один из них, кажется, узнал Сюэжун и сразу постучал трижды по створке. Та сдвинулась без звука.