Безумный барон 2 (СИ) - Гросов Виктор

Но внутренний фронт был куда страшнее. Та «стабилизация», которую провела Арина, оказалась не ремонтом, а заплаткой. Дыра в моей сущности никуда не делась. Холод и голод Пустоты, поселившиеся во мне, требовали еды. Не имея внешних источников, эта тварь внутри начала жрать меня самого. Потихоньку, по капле. В моем присутствии вяли цветы, которые какая-то сердобольная служанка ставила в вазу. Вода в графине на столе к утру покрывалась тонкой ледяной корочкой, даже если в комнате было тепло. Я просыпался от холода, который шел не из-под одеяла, а изнутри, из самых костей.

— Энергопотери носителя составляют ноль целых, три сотых процента в час, — с бесстрастием счетчика Гейгера сообщала у меня в голове Искра. — При текущей динамике полная дестабилизация физической оболочки прогнозируется через… девяносто семь дней. Рекомендую найти источник подзарядки. Или хотя бы теплые носки. Это метафора.

«Очень смешно, подруга», — мысленно огрызался я, пытаясь силой воли сдержать этот внутренний голод, который был похож на неутихающую зубную боль.

Арина стала моей «канарейкой в шахте». Поселив ее в соседних покоях — официально, как «ценного свидетеля», а на деле, как мой персональный датчик, — Легат и не подозревал, насколько был прав. Только она могла чувствовать мое состояние. Иногда Арина просто заходила, садилась в кресло в дальнем углу и молча читала книгу. Хотя я-то знал, что она не читает. Она слушает. Слушает тишину внутри меня. И когда холод становился слишком сильным, когда я чувствовал, что вот-вот сорвусь и начну высасывать жизнь из стен, она поднимала глаза. В них не было страха, только упрямая, злая сосредоточенность.

— Михаил, — ее голос был тихим, но твердым. — Дыши.

И я дышал. Скрипя зубами, сжимая кулаки до побелевших костяшек, я заталкивал этого зверя обратно в клетку. Наши отношения превратились в странный, мучительный симбиоз. Я был ходячей бомбой, а она — сапером, который каждый день рисковал подорваться, но упрямо продолжал перерезать провода. Мы почти не разговаривали, но понимали друг друга без слов. Оба запертые в одной клетке, оба травмированные, мы были нужны друг другу, чтобы не сойти с ума окончательно.

Именно в один из таких дней, ковыряясь в бумагах Аристарха в попытке отвлечься от внутреннего холода, я наткнулся на это. Зашифрованная переписка, спрятанная в двойном дне бухгалтерской книги. Я бился над ней неделю, используя все свои аналитические навыки. Искра, со своим новым, холодным процессором, перебирала комбинации со скоростью суперкомпьютера. И когда мы наконец вскрыли шифр, то, что мы прочитали, заставило даже мой внутренний ледник растаять от ужаса.

Все, что мы знали об Ордене, оказалось верхушкой айсберга. Жалкой, крошечной верхушкой. Их цель была не в захвате власти в Империи, не в деньгах, не в землях. Это все было лишь промежуточным этапом. Пылью.

Настоящая цель оказалась куда чудовищнее. Они готовили этот мир к вторжению своих «Хозяев» — сущностей из самой Пустоты, для которых целые галактики были не более чем закуской. А «Серая Хворь»… не оружие. А, чтоб его, терраформирующий инструмент. Машина, которая должна была уничтожить жизненный фон всей планеты, «расчистить» ее, подготовить к приходу тех, кто не переносит жизнь в любом ее проявлении.

В тот момент я понял все. Все мои победы, вся эта возня с лордами, с Инквизицией, с Легатом — все это было детской игрой в песочнице. Мелкими стычками на окраине поля, где вот-вот должна была начаться настоящая, последняя война. Война за выживание этого мира.

— Ну, что, подруга, кажется, у нас проблемы посерьезнее, чем дырявый барон, — пробормотал я, глядя на расшифрованные строки.

— Проблема определена. Масштаб — планетарный. Вероятность успешного противостояния при текущих ресурсах… стремится к абсолютному нулю, — с ледяным спокойствием ответила Искра. — Но, с другой стороны, это очень интересная задача.

Я криво усмехнулся. Интересная задача. Мы стоим на пороге апокалипсиса, а для нее это просто интересный кейс. И самое страшное было в том, что я с ней, кажется, был согласен. Я был единственным в этом мире, кто держал в руках не просто оружие, а технологию, способную противостоять другой технологии. Я был их единственным, последним, самым безумным шансом.

Пока я играл в поддавки с Легатом и боролся с собственным внутренним холодильником, в столице, как выяснилось, тоже не дремали. Инквизитор Валериус, этот ходячий кусок антрацита, оказался не просто фанатиком, а фанатиком с отличными организаторскими способностями. Он не стал писать жалобы — он развернул полномасштабную пиар-кампанию. Его рассказы об «Аватаре Хаоса», который управляет чумой и якшается с Пустотой, упали на благодатную почву. Перепуганные до икоты лорды, Имперский Совет, который больше всего на свете боится потерять контроль, и верхушка Церкви, для которой я был личным оскорблением, — все они с радостью поверили в новую страшилку. Итогом этого цирка стало то, чего я и боялся: Валериус получил карт-бланш. Полный и безоговорочный.

Он не просто собрал армию — он создал свой личный, карманный СС в лице элитного легиона «Очистителей». Фанатики, закованные в серебряные доспехи, испещренные рунами, и вооруженные мечами, которые, по слухам, светились в присутствии ереси. Вся эта сияющая, праведная орава двинулась к нашей Тихой Цитадели с целью, простой и ясной, как инструкция к молотку: сжечь. Сжечь меня, сжечь Легата-пособника, сжечь саму крепость, а потом, наверное, и остров утопить, чтобы уж наверняка.

Так началась осада. Легат Голицын, этот старый интриган, оказался в классической вилке. С одной стороны — армия Инквизиции, которая собиралась пустить его на ремни. С другой — я, его личное, нестабильное и вечно голодное «супероружие». И он, как истинный прагматик, сделал единственно возможный выбор.

— Барон, — сказал он мне тем вечером, когда на горизонте замаячили первые знамена «Очистителей». Рожа у него была кислой, как у человека, которому пришлось съесть свой собственный галстук. — Кажется, наш период «изучения» подошел к концу. Начинается «практическое применение».

Он снял с меня все ограничения. Де-факто, передал мне командование обороной. Наша уютная тюрьма-лаборатория превратилась в осажденную крепость, а я из подопытного кролика — в ее единственную надежду. «Тихая Цитадель» стала полем для битвы трех сил. Снаружи — сияющие праведники Валериуса. Внутри — наш малочисленный гарнизон. А в тенях, как я прекрасно понимал, уже шныряли они — группы ликвидаторов Ордена, которые не могли допустить, чтобы я или мои знания достались кому-то еще. Делов на копейку, а шуму на рубль. Только в этот раз рублем была моя голова.

И я принял бой. Голод, который я до этого сдерживал, достиг своего пика. Внутренний холод требовал еды, и я понял, что для победы мне придется полностью выпустить зверя.

Первыми под раздачу попали агенты Ордена, пытавшиеся пролезть через потайные ходы. Они думали, что я их не вижу. Наивные. Для моего нового «зрения» их ауры Пустоты светились на фоне обычных людей, как неоновые вывески. Я не стал с ними драться. Зачем? Они были не врагами, они были… едой.

Вместо того чтобы питаться жизненной силой, превращаясь в монстра, которого так боялись мои союзники, я сделал другой выбор. Я нацелился на них. На проводников Пустоты. Я использовал их как источник питания. Пропуская через себя и Искру их темную, концентрированную энергию, я не просто утолял свой голод — я обращал их собственную силу против армии Инквизитора.

Это была не оборона — это был спектакль. Я не отбивал атаки, а управлял полем боя. Из чистой тьмы я создавал иллюзии, которые сводили с ума фанатиков Валериуса, и целые отряды «Очистителей» рубили друг друга, видя в своих товарищах демонов. Я манипулировал их страхами, нашептывая им в головы их самые потаенные кошмары. Не воин. Режиссер этого ада.

В кульминационный момент, когда Валериус, поняв, что его армия тает, бросил в бой свой главный козырь, я вышел ему навстречу. Это был «Рассекающий» нового поколения — элитный убийца Ордена, чья сила была на порядок выше, чем у покойного Аристарха. Он был не просто воином — он был чистым сгустком воли Пустоты.