Блондин принялся аккуратно разворачивать листок, а я приблизилась. Если это действительно карта, нам необычайно повезло, потому что одинаковый со всех сторон пейзаж, не давал ни одного годного ориентира, и я понадеялась, что на ней обнаружатся хоть какие-то подсказки.
Затаила дыхание, когда Арон окончательно расправил предполагаемую карту. И выругалась одновременно с рыком блондина. На нас смотрел совершенно пустой лист.
Арон крутил предполагаемую карту и так и эдак. Говорил какие-то слова на незнакомом языке, предполагаю, — ругательства. Затем на время задумался, глядя в невидимую точку на горизонте. Я же с досадой взглянула на злосчастный бурдюк, что если и в нём обычная вода? И не проверить ли это сейчас, чтобы потом не было ложной надежды?
Я уже решительно ухватилась за крышку и медленно потянула, чтобы в случае резкого движения не растерять ни капли, но меня отвлёк странный звук: словно нечто мелкое копошилось в сухой земле. Шурх-шурх и тишина. Еле слышное кряхтение и снова шурх-шурх.
Убрав руку с бурдюка и вытянув нож, я медленно двинулась в сторону колючего сухостоя. Местность выглядела настолько мёртвой, что любое живое существо, я бы посчитала за счастливый знак. А если оно ещё и съедобное…
Желудок жалобно заурчал, и я сглотнула, вспоминая, что последний раз я ела, когда мы плыли в лодке. Ну как ела, успела надкусить фрукт, прежде чем поворот реки обрадовал нас шумом водопада. Блондин и того не успел. И я даже не хотела представлять, как мужской организм, к тому же драконий, справлялся с голодом.
Шурх-шурх. Сосредоточившись на охоте, я ступала так тихо, как только могла. И всё же, стоило подобраться ближе, звуки стихли и больше не повторялись. Я с досадой сжала рукоять ножа и заскользила взглядом по жёлто-коричневой почве, ощетинившейся голыми кустиками, по обломку, некогда бывшим стволом дерева, по застывшим в сухой глине окаменелостям. Пусто. Если там и был кто-то живой, он давно улизнул.
Бездна.
Постояв ещё какое-то время, я почувствовала себя полной дурой. Сделала медленный выдох, расслабляя болезненные мышцы. Пока кралась, они закаменели от напряжения и теперь отдавали болью в места ссадин и ушибов. Желудок вновь заурчал, и я зло втянула живот. Облизнула пересохшие губы, обвела мрачным взглядом неприветливый пейзаж и задумчиво посмотрела на бурдюк.
Вообще-то, даже если в нём обычная вода, это не так-то плохо. Вряд ли в ближайшее время удастся найти хоть какой-то источник. Так что, как бы там ни было, дар Аджайи в любом случае пригодится. На этой жизнеутверждающей мысли я решила вернуться к блондину, тем более он подозрительно затих. Но только собралась сделать шаг, как обломок дерева чуть шевельнулся. Шурх-шурх, — донеслось прямо из-под него.
Вскинув нож, я решительно шагнула к деревяшке. Отбросила её свободной рукой, готовая хватать всё, что движется, и замерла, натолкнувшись взглядом на неподвижную ящерку. К слову, очень знакомую. Разве что сейчас её тельце не золотилось язычками огня, было тусклым и потемневшим, но, без сомнения, передо мной лежала не двигаясь моя саламандра.
Присев на корточки, и поморщившись, от всколыхнувшейся в висках боли, я сунула нож за пояс и протянула руку к неподвижной помощнице. Ящерка приподняла уставшие веки и уставилась на меня немигающим золотистым взглядом. Похоже, переход через портал и ей дался нелегко. А после ещё и обломком придавило.
— Привет. Помнишь меня? — Стараясь не напугать, я коснулась прохладной чешуйчатой спинки.
От неё больше не исходило тепло, что вряд ли было хорошим знаком. Аккуратно взяв саламандру в ладони, я поднялась. Внимательно осмотрела её со всех сторон, но видимых ран или повреждений не нашла.
— Чем же тебе помочь? — расстроено прошептала я.
В ответ потухшая саламандра прикрыла глаза, а я прикусила губу, понимая, что понятия не имею, можно ли что-то сделать.
— Ей нужен огонь.
Я вздрогнула. Арон, как всегда, подкрался со спины, и я, к своему стыду, опять не услышала шагов. Повернулась к нему и одарила недовольным взглядом.
— И где его, по-твоему, взять посреди пустоши?
Вспомнила свои попытки извлечь огонь в джунглях Аджайи и ещё больше помрачнела. Блондин же, не обратив внимания на моё недовольство, присел рядом на корточки, обломал ближайший сухостой, сложил горкой, подобрал пару камней и сделал несколько резких движений друг о друга.
Единственной искры хватило, чтобы нечто напоминающее пух, обрамляющее сухие соцветия, вспыхнуло и затлело. Не теряя времени, Арон потянулся и оборвал ещё горсть такого пуха и бросил сверху, затем отделил от нескольких веточек сухие чешуйки коры и тоже добавил в крошечное пламя.
Слаженные и чёткие действия блондина гипнотизировали, как и разгорающийся огонь. Он был таким хрупким, и, казалось, вот-вот погаснет, что я затаила дыхание, боясь шевельнуться. Тем не менее спустя какое-то время пламя охватило всю горку веток.
В тот же миг ящерка перестала притворяться умирающей, и с невиданной скоростью соскользнула с ладоней прямо в пламя. Потемневшая чешуйчатая шкурка на глазах оживала, вспыхивая узорным золотом, маленькие лапки расправились, спинка и хвост набирали свечение. Арон усмехнулся и наломал ещё веток, а затем обложил ими получившийся костерок.
— Надеюсь, этого хватит.
— Спасибо…
Блондин странно на меня покосился, но всё же кивнул. А до меня запоздало дошло, что я так и стою, глупо пялясь на довольную саламандру. И по идее спасибо должна была говорить она, если бы могла. Но что-то подсказывало, даже в том случае, огненная ящерица приняла бы помощь как должное.
Я поспешила перевести тему.
— Получилось разобраться с картой?
— Пока нет. Очевидно, что лист непростой: и либо под заклятием, либо есть какое-то слово-ключ, о котором Хранительница судеб мстительно умолчала.
Арон скрипнул зубами. Снова вынул из-за пояса сложенную карту. Развернул и принялся ощупывать края, словно что-то искал. Затем резко вскинулся и замер. Крылья его носа затрепетали, зрачки вытянулись в узкие щёлки, радужка вспыхнула золотом. Он обернулся, вглядываясь в неразличимый горизонт, постоял, так как какое-то время, после чего выругался и сунул карту обратно.
— Пора отсюда убираться.
Я вгляделась в ту же точку и попыталась хоть что-то различить в бесконечной серой дымке, но так и не поняла, что именно увидел блондин. Сам он в очередной раз поскупился на подробности, занявшись сбором разлетевшихся в стороны дротиков. Пришлось выпытывать.
— Что ты там разглядел?
Однако Арон ответил сразу.
— Пыльную бурю. Так что чем быстрее мы найдём укрытие, тем лучше.
Я снова уставилась на горизонт, в этот раз с подозрением, но не обнаружила ни намёка на движение или другие признаки, подтверждающие сказанное. Впрочем, повода не доверять дракону у меня не было, так что, поверив ему на слово, задалась другим важным вопросом: как быть с саламандрой?
Огненная ящерица уютно пригрелась в созданном для неё костерке и явно не собиралась никуда уходить. И я опасалась, что если попытаюсь её оттуда извлечь, саламандре это не понравится. К тому же вдруг она не успела восстановиться и ей снова станет худо?
Пока я решала, что же делать, Арон собрал дротики и теперь, ругаясь сквозь зубы, пытался связать узлом кожаную ленту, на которой они крепились, — та лопнула во время перехода сквозь портал. Получалось плохо. Во-первых, не хватало длины, а во-вторых, крепление задевало рану на спине и явно причиняло боль. Можно было, конечно, повязать поверх пояса, но на нём и так крепились ножны с мечом с одного бока, а со второго был приторочен секач.
Благо блондин и сам скоро понял, что только теряет время. Обернулся ко мне, прищурился и оглядел с ног до головы.
— На тебе должно сойтись.
Я приподняла одну бровь. Неужели дракон решился поделиться оружием? Но следующий вопрос испортил всё впечатление.
— Будет лучше, если у меня будут свободные руки. Ты же умеешь метать дротики?
