Травница для орка (СИ) - Мир Ева

Тогда я коснулся её языком. Осторожно провёл им снизу вверх, одновременно целуя и посасывая её центр.

Эльфийка выгнулась, подалась сильнее ко мне в объятия. И я продолжил своё порочное и одновременно святое дело. Нежно трогал её губами и языком, слизывал её сладкие соки, пировал, пока её стоны не стали громче, чувственнее. Пока она не забормотала что-то неразборчивое, кажется, на древне-эльфийском.

Когда она достигла вершины — я почувствовал это всем собой. Она дрогнула. Выгнулась. Замерла. И будто… растворилась. А я понял, что всё. Пропал.

Поднял голову.

Эльфийка. Разгорячённая. Взъерошенная. Но в сознании.

Она смотрела прямо мне в глаза.

Глава 7

Разговор

Это было как накрывающая тебя морская волна. Будто прыгнула с обрыва вниз. Как вспышка света в темноте. Как освобождение от оков, о которых и не подозревала.

Я не думала, что так бывает. Не знала, что тело может так пылать и жаждать кого-то. Что внутри может быть такая пустота, которая вдруг заполняется теплом, пульсом… им.

Когда он коснулся меня — губами, языком, дыханием — я словно перестала существовать отдельно. Каждое прикосновение отзывалось не просто в теле — в сердце, в душе, в самой глубине меня.

Я не знала, что можно желать так. Не разумом — всей собой. Быть абсолютно, без остатка, в его власти — и при этом не бояться.

Потому что он… был осторожен.

Когда я отдалась этому ощущению — телом, голосом, криком — это было как сбросить цепи. Я выдохнула, не зная даже его имени. Только чувствовала, что доверяю.

Потом пришла тишина. Мягкая, как мёд. Лёгкая, как лунный свет.

И я поняла — мне стало легче.

Впервые с того момента, как я укололась стрелой.

Я лежала, тяжело дыша… свободная. Мои руки перестали дрожать. Мой лоб стал сухим. И только грудь ещё оставалась тяжёлой, соски — твёрдыми, слишком чувствительными.

Но теперь — это не боль. Это было предвкушение.

Я медленно подняла взгляд — и наши глаза встретились.

Он смотрел на меня, будто не верил, что я настоящая. В его взгляде не было ни торжества, ни похоти. Только… что-то глубокое. Тёмное. Жгучее. Он боролся с собой.

— Тебе стало легче? — спросил он.

— Да, — выдохнула я, смущаясь ещё больше, опуская взгляд. — Спасибо…

Мы молчали.

Я вдруг поняла, что лежу в одной только тунике, задравшейся почти до пояса, босая, наверняка с лихорадочным румянцем на щеках. А передо мной на коленях он — всё ещё одетый. И взмокший от напряжения. Сдержанный. Но я видела, как сжаты его челюсти. Как вздымается его грудь. Как напряжены руки.

Он горел.

Так же, как я горела до этого.

— Тебе тоже тяжело… — прошептала я. — Ты весь напряжён.

Он ничего не ответил. Только отвёл взгляд, будто это был стыд. И это тронуло меня сильнее, чем любые слова.

Я не знала, что говорить. Всё тело звенело от состоявшейся близости. Да, мы не соединились полностью, и всё же я никогда ещё никого не подпускала к себе ТАК близко. Но я хотела ему помочь. Он же не бросил меня в лесу. И предательский голод внутри меня нисколько не уменьшился, а между ног сейчас было хорошо, но я чувствовала, что желание снова усиливается.

— Меня зовут Вольный Ветер, — сказал он хрипло, поднимаясь с колен.

Я подтянула колени к груди и вскинула подбородок.

— Лилия Архенбафрум Шинарида Вамлирийская… Но можешь звать меня просто Лили.

Он хмыкнул — сдержанно, как будто это имя было слишком хрупким для его рта.

— Хорошо, Лили, — сказал он.

Орк! Огромный воин!

И такой вежливый и сдержанный…

Я сидела на мехах, подтянув колени к груди, и, к своему удивлению, не чувствовала больше ни стыда, ни страха. Только мягкую, глубокую тишину внутри — как после сильной грозы, когда воздух чист и прозрачен.

Он молча развёл огонь.

Не глядя на меня. Но каждый его вдох — отзывался в груди. Каждое движение его рук — будто скользило по коже.

— Ветер, — позвала я негромко. — Объясни. Что случилось? Я никогда до этого не… Не…

Он уселся напротив, на корточки. В пламени костра его лицо казалось вырезанным из бронзы — строгое, сосредоточенное.

— Это старая традиция, — сказал он наконец. — Её у нас чтят с тех пор, как есть память. Один раз в год свободные от союза воины — те, у кого нет пары, — выпускают стрелу. Обмазывают её особым составом. И отпускают в лес. На случай. На волю богов.

— А потом? — я крепче обняла себя руками. — Что происходит?

— Если стрелу находит женщина, свободная, — она становится избранной для этого воина. Он имеет право взять её к себе. Разделить с ней ложе. И страсть.

Я сглотнула.

— То есть… это был… ритуал?

Он кивнул.

— Мы не заставляем. Стрела — не кандалы. Но если женщина откликается, если принимает огонь… мы соединяемся. Чтобы Ша’Каар услышал нас. Чтобы дал нам силу на год вперёд.

— Ша’Каар — ваш бог?

— Один из трёх, — кивнул он. — Бог силы, желания, огня и битвы. Тот, кто слышит зов тела, если зовущий честен.

И я значит, откликнулась на его зов?..

Щёки снова вспыхнули.

Я нервно сглотнула.

— А что в составе этой… обмазки?

Он усмехнулся — криво, почти с сожалением.

— Смесь редких трав и капли крови. Корень кары, сок Шал’рины… и пыль нектара жар-цвета. Всё вместе — не яд. А зов. Усиливает желание. Пробуждает то, что уже есть… Но ты девственница да ещё и эльфийка… — он замолчал.

Я замерла. Щёки заалели. Ну конечно же он знает, что я девственница! Рассмотрел, наверное, со всех сторон…

И мне тут же стало стыдно за свои мысли. Он был так осторожен…

— Поэтому тебе было так тяжело, — сказал он. — Потому что твоя кровь чиста. А состав — слишком сильный.

Я покраснела до ушей. От стыда. От… чего-то глубокого. Но он не смеялся. Не издевался. Только смотрел. Молчал.

— Лили… ты в моей крови теперь.

И я поняла: он — в моей.

Глава 8

Помочь ему

Лили

Он поднялся.

Огромный. Мрачный. Молчащий.

Я не сразу поняла, что он делает, пока его пальцы не потянулись к пряжке на плече. Щелчок. Одна из тяжёлых кожаных пластин, защищающих его грудь, упала на мех рядом.

Он не смотрел на меня. Просто… начал снимать доспехи.

Рывок. Щелчок. Ремни. Плечи — обнажённые. Сильные. Под кожей перекатывались мышцы. Я видела, как он сдерживает дыхание. Будто знал, что я смотрю.

На его голенях — защитные накладки. Он опустился, снял одну… потом другую. И остался в простой тёмных штанах. Его волосы, перехваченные кожаным шнуром, слегка растрепались. Он выглядел теперь… не как воин. Как мужчина.

Он потянулся к ремешку на спине, где оставалась последняя пряжка. Но не мог достать. Ругнулся сквозь зубы. Потянул сильнее — ремешок не поддавался.

— Дай, — выдохнула я.

Я поднялась, туника еле прикрывала самое сокровенное, но я подошла со спины. Сначала неуверенно, потом — ближе. Его запах обволакивал: кожа, дым, трава и что-то тёплое, мужское. Он не шелохнулся, но я видела, как напряглась его спина.

— Только… постой спокойно, — прошептала я и протянула руки к его спине.

Он высокий. Пришлось встать на цыпочки, чтобы дотянуться.

Его кожа была горячей. Пряжка — тугой. Я нащупала узел, развязала… ремешок сдался. Медленно, шаг за шагом, я стянула остатки его защиты с тела, и оказалась перед ним. Почувствовала, как он дышит. Тяжело. Неровно.

Моя ладонь случайно коснулась его груди. И я вздрогнула.

Он был весь натянут, как струна. Но стоял. Ждал.

А я вдруг снова почувствовала нарастающий жар. Особенно между ног.

Я подняла глаза на Ветер. Он смотрел прямо на меня. Жёстко. Горячо. Без тени улыбки.

— Спасибо, — сказал он.

Я кивнула. Слов не было. Только дыхание. Только жар, пульсирующий между нами, будто невидимая нить.

Передо мной стоял он — без доспехов, без накидки. Только насыщенная зелёная кожа, натянутая на мускулы, и тихое пламя костра, играющее бликами на его теле.