Абсолютная Власть 4 (СИ) - Майерс Александр

— Нейтрализовать их? — спросил Никита. — Можем отправить Ночника и сделать всё тихо.

Я посмотрел в окно, на тёмный контур леса, уходящего к горизонту.

— Пока что нет. Продолжайте наблюдение.

Никита молча кивнул и отошёл. А я вздохнул и позволил себе отпустить ситуацию. За незваными гостями следят, так что я могу немного расслабиться и обратить внимание на званых гостей.

Вечер в поместье был таким, каким я всегда представлял себе мирное будущее Приамурья — светлым, тёплым и наполненным жизнью. Главный зал сиял огнями, воздух был наполнен ароматами дорогих духов, еды и вина. Под звуки музыки гости плавно перемещались по залу.

Здесь собрался практически весь цвет региона. Я видел старого графа Токарева — он восседал в кресле у камина, наблюдая за молодёжью с мечтательной улыбкой. Барон Георгий Воронов, чьё лицо при виде меня покрывалось нездоровым румянцем, бормотал что-то о «великой победе» и «стойкости рода Градовых». Рядом с ним вертелся его друг, барон Дорин.

Почти все члены Дворянского совета Приамурья были здесь, в моих стенах. Их поздравления были щедры, восхищение — порой искренним, порой — вымученным. Они говорили о стойкости моего рода, о моей личной доблести, о мудрости, с которой я закончил войну.

Но под этим слоем светскости кипели настоящие, живые интриги. Я ловил на себе взгляды — одни оценивающие, другие — опасливые, третьи — откровенно враждебные. Здесь, за бокалами шампанского, решалась судьба поста генерал-губернатора.

Я не терял времени зря. Вместе с графом Яровым, который выглядел несколько неуклюже в своём парадном мундире, мы перемещались от одной группы дворян к другой.

— Не могу не восхититься скоростью, с которой вы восстановили поместье, барон, — говорил один из землевладельцев.

— Благодарю, но нам приходится торопиться, — ответил я, ловко переводя разговор. — Угроза с Расколотых земель растёт. Пётр Алексеевич может подтвердить.

— Верно, — резко кивнул Яровой. — Твари лезут всё чаще и организованнее. Мои охотники едва справляются. Нам нужна скоординированная оборона. А для этого — твёрдая рука в регионе и решение совета о мобилизации ресурсов.

— Вы полагаете, ситуация настолько серьёзна? — скептически нахмурился барон Дорин.

— Серьёзнее, чем вы можете представить, — твёрдо ответил я. — Именно поэтому мы настаиваем, чтобы собрание Дворянского совета было проведено как можно скорее. Пока у нас ещё есть время подготовиться.

Мы видели, как наши слова падают на разную почву. Кто-то задумывался, кто-то отмахивался, считая угрозу преувеличенной. Но семена были посеяны.

В самый разгар вечера, когда музыка смолкла для очередного тоста, в зал вошёл слуга и, склонившись, прошептал мне на ухо.

— Прибыл гонец, ваше благородие. Говорит, хочет что-то передать вам лично.

Извинившись перед гостями, я вышел в холл.

Гонец, в ливрее курьера Имперской почты, вручил мне шкатулку из тёмного дерева с серебряной инкрустацией.

— С почтением от его Высочества, великого князя Романа Островского, — торжественно объявил он. — Князь просил передать вам этот дар в знак признания ваших заслуг перед империей.

Я поблагодарил гонца и отослал его подкрепиться на кухне. Внутри шкатулки, на бархатной подкладке, лежали небольшие настольные часы. Они были великолепны: корпус из белого золота, эмалевый циферблат с римскими цифрами, тончайшая работа.

С двух сторон часы поддерживали две металлические змеи. Их головы с крошечными рубиновыми глазами были направлены друг на друга, словно готовые к схватке. А вместо маятника внутри просматривался крошечный меч, замерший в вертикальном положении. Часы были не заведены, и маятник оставался неподвижным.

Послание было ясным и весьма изящным. «Время» — говорили часы. «Противоборство» — говорили змеи. «И меч, который может качнуться в любую сторону» — говорил маятник. Это был изысканный, дипломатичный способ сказать: «Твои заслуги признаны. Но не лезь дальше. Не пытайся стать сильнее. Имперский меч навис над твоей головой».

Я медленно закрыл ларец. Подарок был не столько поздравлением, сколько напоминанием о том, что настоящая битва за власть только начинается, и противник в ней — сама имперская машина.

Я велел слуге отнести часы ко мне в кабинет и вернулся в зал.

Именно в этот момент Пётр Алексеевич подошёл ко мне, ведя под руку девушку.

— Владимир Александрович, позволь представить тебе мою дочь, Анастасию, — произнёс он, и в обычно суровом голосе прозвучала несвойственная ему нежность.

Я посмотрел на девушку и на мгновение забыл о часах, об Островском и обо всех интригах. Анастасия Ярова была ослепительна. В отличие от своего брутального отца, она была воплощением утончённой красоты. Она была одета в платье простого, но элегантного покроя, без лишних украшений, что лишь подчёркивало её естественную красоту.

— Анастасия Петровна, — я склонил голову, поднося её руку к губам. — Это честь. Ваш отец много о вас рассказывал.

— Надеюсь, не только о моих проказах на охоте, — её голос был лёгким, мелодичным, но в нём чувствовалась стальная нотка, унаследованная от отца.

— Напротив, он говорил о вашей меткости и бесстрашии, — ответил я, не отпуская её руку.

— Я просто не люблю промахиваться, — она бросила взгляд на Ярового, который смотрел на нас с довольным видом.

— Качество, которое я высоко ценю, — улыбнулся я, чувствуя, как между нами завязывается лёгкий, фривольный поединок. — И не только в стрельбе.

В глазах Анастасии вспыхнул весёлый огонёк.

— А в чём же ещё, барон?

— В выборе союзников, например, — улыбнулся я. — И в умении отличить искренность от лести.

— О, в этом я, пожалуй, тоже редко промахиваюсь, — легко ответила она. — Лесть обычно легко отличить по запаху. Она имеет оттенок страха.

Я рассмеялся. Наш короткий, ни к чему не обязывающий флирт был глотком свежего воздуха после удушья политических игр.

Мы с Анастасией ещё несколько минут беседовали о пустяках. Это было приятно и просто. Без подтекста, без скрытых угроз. Я ловил себя на том, что мне нравится её общество.

Проводив её к подругам, я снова окинул взглядом зал. Вечер был в самом разгаре, и он меня радовал. Яркий, успешный приём, новые союзники, прекрасная девушка… Но где-то там, за стенами, сгущались настоящие тучи.

И я знал, что эта идиллия — лишь затишье перед бурей.

Владения барона Градова

В то же время

Графиня Эмилия Карцева появилась на пороге бального зала поместья Градовых с таким расчётом, чтобы её вход невозможно было не заметить. Она позволила себе небольшую, изящную оплошность — прибыть с лёгким опозданием, когда все гости уже собрались и вечер был в самом разгаре.

Её платье было шедевром модельного искусства и провокации. Глубокий, насыщенный цвет спелой вишни, бархат, облегавший фигуру словно вторая кожа, подчёркивая каждый соблазнительный изгиб. Спина была открыта почти до самой талии, демонстрируя идеальную линию позвоночника и гладкую, загорелую кожу. Рукава-фонарики, собранные на запястьях, придавали образу лёгкую театральность, а глубокое декольте приковывало взгляды мужчин и вызывало сдержанное возмущение у женщин.

Волосы графини были убраны в сложную, но будто небрежную причёску, из которой выбивались несколько локонов, обрамлявших лицо. В ушах сверкали крупные бриллианты, холодным блеском оттеняя тепло её кожи и платья.

Карцева на мгновение замерла в дверях, позволяя себе окинуть зал оценивающим взглядом. Шёпот восхищения и зависти пробежал по залу. Десятки пар глаз устремились на неё.

Затем она медленно, со смертоносной грацией пантеры, двинулась вперёд. Её походка была вызовом сама по себе. Она легко и непринуждённо вписалась в светскую суету, обмениваясь поклонами и короткими репликами.

— Графиня, вы затмеваете собой всех присутствующих, — с почтительным поклоном произнёс старый граф Токарев.