Абсолютная Власть 4 (СИ) - Майерс Александр

— Вы слишком добры, граф, — ответила Эмилия со сладкой улыбкой. — Я просто стараюсь не отставать от великолепия этого вечера.

Она перекинулась парой фраз с бароном Вороновым, который при её виде заметно засуетился, и с несколькими другими дворянами, ловко поддерживая лёгкую, ни к чему не обязывающую беседу. Но её истинной целью был только один человек. И вскоре она его нашла.

Владимир Градов стоял у одного из высоких окон, беседуя с графом Яровым и его дочерью — милой, но, по мнению Эмилии, чересчур невинной блондинкой. Графиня подошла к группе, и её появление заставило разговор умолкнуть.

— Барон. Граф. Прелестная Анастасия Петровна, — проворковала она. — Простите за опоздание. Какой чудесный приём!

— Ваше сиятельство, — Владимир бесстрастно кивнул. — Рад, что вы прибыли.

Они обменялись парой формальных фраз. Эмилия чувствовала, как её нервы натягиваются струнами. Та самая навязчивая мысль, которая не давала ей покоя все эти дни, пересилила осторожность.

— Кстати, барон, — сказала она, делая вид, что вспомнила о чём-то незначительном, — а тот ваш храбрый дружинник… Андрей, кажется? Спасший мне жизнь. Он здесь? Хотелось бы лично поблагодарить его.

Она видела, как на долю секунды взгляд Владимира стал пристальным, будто он пытался прочитать её истинные мотивы. Затем он легко улыбнулся.

— Конечно, графиня. Он здесь. Если хотите, можем найти его.

Сердце Эмилии забилось чуть быстрее. Она кивнула, и Владимир, извинившись перед Яровыми, повёл её через зал. Они шли мимо групп гостей, и графиня ловила на себе восхищённые и завистливые взгляды.

Наконец, Владимир остановился у края танцпола и жестом указал на одинокую фигуру, стоявшую в стороне от всеобщего веселья, у колонны.

— Вон он. Кажется, светские рауты не слишком его привлекают.

Эмилия подошла ближе. И сначала не поверила своим глазам. Это был тот самый человек. Но теперь на нём был не потрёпанная, пропитанная потом и кровью форма рядового, а парадный офицерский мундир. И его рука… была на месте.

Карцева не сразу почувствовала исходящую от неё магию. Протез, который благодаря магии Иллюзии выглядит настоящей, живой рукой.

Она подошла к Андрею. Тот стоял, отвернувшись, и смотрел в окно на ночной сад, но по напряжению в его спине Эмилия поняла, что он ощутил её приближение.

— Здравствуй, — произнесла она.

Он медленно обернулся. Их взгляды встретились. В его глазах не было ни страха, ни подобострастия. Лишь то же тёмное, магнетическое притяжение, что и в овраге.

— Ваше сиятельство, — кивнул дружинник.

Эмилия окинула его взглядом с ног до головы, и её губы тронула насмешливая улыбка.

— Неужели тебя произвели в офицеры? За какие же такие невероятные подвиги?

— Служба, ваше сиятельство. Обычная служба.

— О, вряд ли обычная, — она сделала шаг ближе, сокращая дистанцию до неприличной.

Карцева ловила себя на том, что её возбуждает его дикий взгляд, эта внутренняя мощь, которую невозможно скрыть никаким мундиром. Её тянуло к этому пламени, как мотылька.

— Солдаты не получают офицерские нашивки за «обычную службу». И уж тем более не носят такие мундиры. Ты что-то скрываешь, Андрей.

Она смотрела на него, и кусочки мозаики начали складываться в её голове. Его манеры. Его взгляд. Эта манера держаться, несвойственная простолюдину. Внимание, которое ему уделял Владимир.

И в этот самый момент к ним подошёл один из молодых офицеров дружины Градовых, слегка подвыпивший и разгорячённый.

— Михаил Александрович! — бодро окликнул он. — Пойдём, выпьем за победу!

Он хлопнул Михаила по плечу и, заметив Карцеву, смущённо покраснел, пробормотал извинения и поспешил ретироваться.

Эмилия стояла, не двигаясь, её глаза были прикованы к лицу человека перед ней. «Михаил Александрович». Сердце на мгновение замерло, а затем забилось с такой силой, что стало почти больно.

Графиня медленно, почти нараспев, произнесла:

— Михаил… Александрович? Значит, меня поцеловал… сам Михаил Градов. Какая… неожиданная честь.

Брат Владимира смотрел на неё с тем же вызовом, что и в овраге. Его лицо выдавало лишь лёгкую досаду.

— Это была ошибка, — отрезал он, и в его глазах вспыхнуло знакомое пламя. — Непростительная глупость.

Эмилия замерла на секунду. Весь её гнев, всё недоумение, вся та странная, запретная тяга, которую она испытывала к этому человеку, смешались в один клубок. И вместо ярости, которую она ожидала почувствовать, её охватило нечто иное — острое, щекочущее нервы удовлетворение и ещё более сильное любопытство.

Она снова сделала шаг вперёд, так что между ними оставались считаные сантиметры, не отрывая взгляд от его. Её губы изогнулись в медленной, многозначительной улыбке.

— Может, и нет, Михаил Александрович, — прошептала она так, чтобы слышал только он. — Может, и нет…

Поместье барона Градова

Вечер достиг своего апогея. Музыка гремела, гости смеялись, бокалы наполнялись вновь и вновь. Я стоял рядом с Никитой, наблюдая за этим морем сияющих лиц, и чувствовал гордость.

Мы сделали это. Мы пережили войну и теперь праздновали жизнь. Воздух был наполнен радостью, казавшейся такой хрупкой и ценной.

Я встретился взглядом с Таней и Станиславом, которые стояли рядом в центре зала. Пора. Я кивнул им и поднял руку, прося тишины. Оркестр умолк, разговоры постепенно стихли, и все взоры обратились ко мне.

— Дорогие гости, друзья, — начал я, и мой голос уверенно нёсся под сводами зала. — Мы собрались здесь, чтобы отпраздновать не только победу в войне, но и возвращение к мирной жизни. И что может быть лучшим символом будущего, чем новая семья? Позвольте мне предоставить слово тем, кто готовится создать её.

Я сделал шаг назад, и вперёд вышли Станислав и Таня. Рука об руку. Лицо сестры сияло таким счастьем, что затмевало все люстры в зале. Соболев смотрел на неё с такой нежностью, что это было видно даже с самого дальнего конца зала.

— Господа! — объявил Станислав. — У меня и Татьяны Александровны к вам радостная новость. Мы официально объявляем о нашей помолвке! Свадьба состоится в конце месяца!

Зал взорвался аплодисментами и добрыми пожеланиями. Я улыбался, глядя, как Таня, покраснев, прячет лицо на плече у Станислава. В этот момент всё было идеально.

Идиллия длилась недолго.

Буквально через минуту после объявления я заметил, как лицо Тани резко побледнело. Она взялась за живот, её глаза стали стеклянными и испуганными. Она что-то прошептала Станиславу, и тот мгновенно насторожился.

Лёд пробежал у меня по спине. Самые страшные мысли обрушились на меня единым махом.

«Отравили. Кто-то подсыпал яд. Игнатьев. Это его работа».

Я резко шагнул вперёд, нацепив на лицо улыбку.

— Прошу прощения, дамы и господа, — сказал я, перекрывая шум. — У моей сестры внезапно закружилась голова от волнения. Всё в порядке, продолжайте веселиться.

Я взял Таню под руку с одной стороны, Станислав — с другой. Мы быстрыми шагами, стараясь не вызывать паники, вывели её из зала в соседнюю малую гостиную. Атмосфера праздника осталась за тяжёлой дубовой дверью, а здесь воцарилась гнетущая тишина, нарушаемая лишь тяжёлым, прерывистым дыханием Тани.

Я приказал немедленно привести Ладу, и вскоре целительница появилась в комнате.

Станислав уложил Таню на диван. Он не отрывал от неё взгляда, сжимая её руку в своей.

— Любимая, что с тобой?

— Не знаю… живот, — скривилась Татьяна.

Лада принялась за дело, но я не стал ждать диагноза. Отступил на шаг, закрыл глаза и призвал на помощь Очаг. Он откликнулся немедленно, поскольку и сам почувствовал, что с одним членом рода что-то не так.

«Я могу убрать боль. Но не могу излечить», — сказал Очаг.

«С лечением справится целительница», — ответил я.

Прошло несколько мучительно долгих минут.

И вдруг Лада оторвалась от Тани и посмотрела на нас. На её лице вдруг появилась улыбка.