Абсолютная Власть 4 (СИ) - Майерс Александр

Последние гости лениво перетекали от парадного подъезда к своим экипажам, их смех и прощальные возгласы терялись в густой ночной тишине. Вечер, начавшийся с блеска, а закончившийся ядом, окончательно выдыхался.

Эмилия стояла в тени колоннады, наблюдая за этим исходом с лёгкой улыбкой. Всё было кончено, и пора было возвращаться в свои владения, к привычным заботам и скучному однообразию.

Она сделала несколько шагов к своей карете, где кучер уже приоткрыл дверцу, как вдруг её взгляд выхватил из мрака неподвижную фигуру, стоящую у соседнего экипажа. Сердце графини на мгновение замерло, а затем забилось чаще.

Михаил.

Эмилия почти не удивилась. Глубоко внутри она ждала этого.

— Решил проводить меня, Михаил Александрович? — томно поинтересовалась она, подходя ближе.

Он не шевелился, его лицо было скрыто в тени, но она чувствовала его взгляд на себе — тяжёлый, пристальный.

— Вечер выдался на редкость насыщенным, — продолжала Карцева. — Превзошёл все ожидания. И закуски были изысканы, и музыка приятна… а уж финал — просто бесподобен. Настоящее театральное представление со спасением умирающего старика. Твой брат, надо признать, умеет подать зрелище.

— Он умеет делать то, что должно быть сделано, — голос Михаила прозвучал низко и ровно.

— А ты? — кокетливо наклонила голову графиня, сокращая дистанцию. — Ты что умеешь делать, Михаил Александрович? Кроме как молча стоять в темноте и пугать одиноких дам?

Градов сдвинулся с места, и лунный свет упал на его лицо. Глаза горели тёмным огнём, в котором читалась не просто дерзость, а нечто большее — решимость, граничащая с одержимостью.

— Ты не поедешь домой, — произнёс он.

Эмилия приподняла бровь, изображая лёгкое недоумение, хотя всё внутри её трепетало.

— Прости, я, кажется, ослышалась? Путь неблизкий, и мне пора. Утром меня ждут дела.

— Ты останешься, — повторил он, сделав шаг вперёд. Теперь они стояли так близко, что она чувствовала исходящее от него тепло. — Я уже распорядился. Тебе приготовили спальню в восточном крыле.

В её груди всё сжалось от сладкого, запретного возбуждения. Такой наглости, такой животной власти она ещё не встречала. Ни один мужчина не осмеливался говорить с ней в таком тоне.

— Как мило с твоей стороны, — голос Карцевой дрогнул, выдавая волнение, которое она тщетно пыталась скрыть за насмешкой. — Но я не помню, чтобы просила тебя о чём-то подобном. Или ты решил, что можешь просто повелевать мной?

— Да, — коротко бросил Михаил, и его рука легла на её талию. Пальцы впились в бархат платья. — Я так решил.

— И что же? — прошептала Эмилия, уже не в силах скрыть дрожь в голосе. Её тело откликалось на его грубость с унизительной готовностью. — Ты собираешься меня похитить? Прямо в доме у своего брата?

— Я не собираюсь тебя похищать, — его губы тронула едва заметная улыбка. — Я просто не дам тебе уйти. Ты играла с огнём, Эмилия. Считай, что ты его разожгла.

Михаил не стал ждать её ответа. Он буквально заставил её сделать шаг, повёл прочь от кареты, назад к дому. Карцева не сопротивлялась. Наоборот, её охватила пьянящая слабость. Эта его дикая энергия была тем самым эликсиром, которого ей так не хватало.

Градов вёл её по пустынным коридорам, его шаги были твёрдыми, а хватка — неумолимой. Она шла рядом, почти прижавшись к нему, пульс стучал в висках, а разум мутился от нахлынувших чувств.

Михаил распахнул тяжёлую дверь и втолкнул её в полумрак просторной спальни.

— Вот видишь, — Эмилия сделала последнюю попытку взять контроль в свои руки, обернувшись к нему с вызовом в глазах, — всё идёт по твоему сценарию. Привёл в своё логово. И что теперь? Будешь рассказывать сказки?

Градов захлопнул дверь и повернул ключ. Щелчок прозвучал оглушительно в тишине комнаты.

— Нет, — он медленно пошёл на неё, срывая с себя парадный мундир. — Я устал от твоих игр, Карцева. От этих намёков, улыбок и двусмысленных взглядов.

Он бросил графиню на кровать, прежде чем она успела сделать вдох. Его губы грубо прижались к её губам, заглушив любой протест. Это был не нежный поцелуй, а акт агрессии и обладания. Его руки запустились в её сложную причёску, вырывая шпильки, освобождая волосы, которые волнами упали на плечи.

Эмилия ответила ему с той же яростью, впиваясь ногтями в его плечи, чувствуя под пальцами упругие мускулы. Она кусала его губы, наслаждаясь медным привкусом крови — его или своей, она уже не понимала.

Одним резким движением Градов разорвал застёжки на её платье. Дорогой бархат с шелестом упал на пол, обнажая тонкую шёлковую сорочку. Михаил не стал церемониться и с ней — ткань с треском разошлась под его руками. Его ладони — одна шершавая и горячая, другая гладкая и холодная — скользнули по её обнажённой коже, сжимая, исследуя, заявляя права.

Эмилия откинула голову, издавая глухой стон, когда его губы опустились на её шею. Её собственные руки лихорадочно стаскивали с него рубашку, касаясь шрамов, покрывающих его торс.

— Вот кто ты на самом деле, — прошептала Карцева, с наслаждением вглядываясь в его искажённое страстью лицо. — Не капитан, не брат барона… а просто дикарь.

— А ты — не графиня, — прорычал он. — Ты просто женщина, которая слишком долго дразнила зверя.

Его губы снова нашли её, заглушая любой ответ, а его руки завершили то, что начали, срывая последние лоскуты одежды, обнажая кожу для поцелуев, укусов и прикосновений.

Эмилия Карцева, всегда державшая всё под контролем, наконец-то позволила этому контролю рухнуть, с наслаждением погружаясь в бушующее море огня, которое она сама и разожгла.

На границе владений барона Градова

Ночь была непроглядной и тихой. Константин Роттер, сидя на своём вороном жеребце, казался не живым человеком, а ещё одним сгустком мглы, лишь случайно принявшим человеческую форму.

Его отряд — два десятка всадников — двигался в идеальной тишине, нарушаемой лишь приглушённым топотом копыт, да скрипом сёдел. Эти люди не нуждались в приказах, чтобы сохранять строй или бдительность. Каждый был готов умереть, не проронив ни звука. Они уже смирились с клеймом предателей, и эта ноша сделала их железными.

Роттер скользнул взглядом по тёмному силуэту кареты, катившейся в центре их построения. Карета Базилевского, чью жизнь барон градов доверил Константину. И он был благодарен за такую честь.

Враг уже показал своё подлое нутро, попытавшись отравить графа во время приёма. Только вот эта отрава, вполне возможно, была лишь отвлекающим манёвром. Враг приготовил ещё одну ловушку — на сей раз нацелившись на своего главного соперника.

Дорога пошла на спуск, уходя в неглубокий, поросший лесом овраг. Идеальное место для засады. Роттер замедлил ход, его глаза впились в темноту склона, выискивая движение. Он ничего не видел. Но тишина казалась ему слишком гнетущей, слишком неестественной.

Он поднял голову, вглядываясь в низкое, облачное небо. Воронов, которых должен был выслать Градов для прикрытия, видно не было. Но Роттер знал — они там есть. Он чувствовал их присутствие на уровне того самого инстинкта, что не раз спасал ему жизнь в окопах.

И словно в ответ на его мысли, в небе прямо над оврагом вспыхнуло несколько ярких лиловых огней.

И тогда ночь взорвалась.

Вороны стремительно спикировали на землю, превращаясь в бомбы. Первый из них врезался в склон. Грохот был оглушительным. Столб огня и земли взметнулся в небо, осыпая склон градом камней и щепок. Вслед за первой, вторая птица врезалась прямо в центр замаскированных позиций наёмников. Крики смешались с грохотом взрывов. Вспыхнул пожар, осветив мечущиеся в панике фигуры.

— В атаку! — проревел Роттер. — За мной!

Он вонзил шпоры в бока жеребца, и могучий конь рванул вперёд. Всадники Чёрного полка, будто связанные невидимыми нитями, мгновенно перестроились и ринулись за своим командиром в пекло.