Егерь. Опасная Зона (СИ) - Скиба Николай

Девушка подошла ещё ближе, и я смог разглядеть её лицо в деталях. Кожа действительно была бледной. Но на шее, едва заметные под воротником куртки, виднелись тонкие синеватые линии. Не татуировки — что-то другое. Как будто под кожей текли ручейки какой-то субстанции.

— Знаешь, что самое интересное? — продолжила она, наклонив голову. — Твоя ментальная связь с этим малышом была… необычной. Очень глубокой. Гораздо глубже, чем у обычного Зверолова. Когда я её разорвала, ты почувствовал настоящую боль, верно?

Разорвала связь значит… Я до сих пор ощущал эту пустоту, то место, где раньше билось маленькое сердечко Красавчика.

Она опустила взгляд на малыша, и её лицо стало задумчивым.

— Жаль, конечно. Такая интересная связь… Но наука требует жертв.

— Если ты думаешь, что я просто так позволю тебе что-то творить с моим животным — ошибаешься, — процедил, крепко держа нож в руках.

Девушка улыбнулась шире, и я заметил, что все зубы были слишком заострённые, хищные.

— Меня зовут Эрика, — сказала она, — рада знакомству. В нашем скромном обществе Семёрки я… исследователь, экспериментатор. Приятно познакомиться с таким редким экземпляром Зверолова.

Значит экспериментатор. Неужели?

— Ты создала этого медведя? — спросил я.

— Создала? — она рассмеялась. — О нет. Я всего лишь немного… ошиблась. Знаешь, молодость. Когда так сильно хочешь пройти на следующую ступень, что нити искажаются. Бедный Громовержец. Жаль, что ты его сломал.

«Сломал». И так она говорит о живом существе, которое погубила?

Афина рядом со мной дрожала от ярости, но не двигалась. Что бы ни делала эта Эрика, её сила воздействовала и на моего питомца.

Она прошлась взглядом по трупу медведя, и на её лице отразилось что-то похожее на сожаление. Но не о смерти зверя — скорее о сломанной игрушке.

— Понимаешь, — продолжила Эрика, поглаживая Красавчика по спинке, — когда мне было лет… ну, скажем, немного меньше, чем сейчас, я очень хотела доказать, что могу перевести на следующую ступень любого зверя.

Она указала на медвежью тушу.

— Громовержец был обычным бурым медведем. Сильным, да, но обычным животным первой ступени. А я решила… поэкспериментировать. Попробовать провести его эволюцию на новый уровень, — её жёлтые глаза заблестели опасным огнём. — Проблема в том, что я тогда ещё не научилась удерживать нити связи так, как хотела…

Она провела пальцем по шерсти Красавчика, и горностай безвольно повис в её руках.

— Знаешь, что происходит, когда нити обрываются в самый критический момент, особенно если не туда надавить? — спросила она с любопытством, будто это была увлекательная научная задача. — Зверь застревает между стадиями. Не человек, не животное. Только боль, которая пожирает разум изнутри, и вечный голод по тому, чем он должен был стать. А ещё… Деформация. В этом случае, как ты там сказал? «Болезнь».

Я смотрел на неё, чувствуя, как внутри всё холодеет. В её голосе не было ни капли сожаления — только профессиональный интерес.

— И ты просто бросила его здесь страдать? — выдавил я.

— Бросила? — она наклонила голову, словно удивляясь моему тону. — Я регулярно навещала его, а что ещё нужно? Это было МОЁ напоминание о том, что гений требует осторожности. Животные — инструмент.

Её губы растянулись в холодной улыбке.

— Впрочем, теперь, когда ты избавил меня от этой… неприятной необходимости, я должна сказать спасибо. С другой стороны, — её голос стал жёстче, — ты убил нечто, что принадлежало мне. А это, знаешь ли, просто так не прощается.

— Ты… мразь, — тихо сказал я.

Эрика моргнула, словно не поняла.

— Прости, что ты сказал? — в её голосе прозвучало искреннее недоумение.

— Ты превратила живое существо в безумное чудовище и бросила его мучиться. Годами. — я невольно сжал кулаки. — И ещё рассказываешь об этом, как о забавном эксперименте.

Девушка нахмурилась, наклонив голову набок. Её жёлтые зрачки сузились до тонких щелей.

— Не понимаю твоего возмущения, — сказала она медленно. — Громовержец получил шанс стать сильнее. Что его разум не выдержал — досадно, но это была его слабость, не моя вина. К тому же, благодаря ему я многому научилась. Его страдания не были напрасными.

Я стиснул зубы так сильно, что в челюстях зазвенело от напряжения.

— Отдай мне горностая.

— Ох, не торопись, — Эрика подняла Красавчика повыше, и он безразлично посмотрел на меня. — Этот малыш очень интересен. Видишь, как спокойно он себя ведёт? Большинство зверей после разрыва связи впадают в панику, пытаются убежать. А он просто принял новую ситуацию. Ты хорошо обучил его. Слишком хорошо, для такого юнца.

Она аккуратно погладила Красавчика по голове.

— И потом, его навыки… Чую множество разных способностей, хоть он почему-то не открывает их мне… Пока что.

— Ты что, читаешь мысли? — осторожно спросил я.

— Не читаю, — улыбнулась Эрика. — Но, когда разрываешь связь между Звероловом и питомцем, видишь… отпечатки. Следы того, как формировались узы. И твои отпечатки очень необычны.

Она сделала ещё шаг ко мне, и Афина снова зарычала. Но девушка даже не посмотрела в её сторону.

— Скажи, юный Зверолов, кто тебя учил? Кто показал, как накладывать такие глубокие связи?

— Никто.

— Никто? — Эрика наклонила голову. — Тем интереснее.

Чёрт, эта девка явно знает гораздо больше о звероловстве, чем я. И что вообще за «Семёрка» о которой она говорила?

Но главное — она была опасна. Невероятно опасна. Каждый инстинкт кричал об этом. То, как она двигалась, как держалась, как спокойно разговаривала, зная, что рядом стоит разъярённая хищница… Это не была самоуверенность глупца. Это была уверенность «сильного», который знает, что находится на вершине пищевой цепи этого мира.

И при этом она не нападала. Не угрожала. Просто… изучала меня, как интересный экспонат. Словно я был для неё не врагом, а любопытной находкой.

Возможно, она могла объяснить, что именно со мной происходит, но… довериться ей? Точно нет.

— Так что? Отдай мне горностая и можешь уходить, — наконец сказал я.

Глаза Эрики расширились, а потом она рассмеялась. Долго, звонко, и в этом смехе было что-то нехорошее.

— Уходить? — переспросила она, вытирая выступившие слёзы. — Ох, наивность… Ты даже не слышал обо мне, правда?

— А должен был? — я усмехнулся. — Мои питомцы…

— Твои питомцы получают дополнительные силы, потому что ты неосознанно применяешь принципы насильственной эволюции, — перебила меня Эрика. — Только гораздо мягче и… правильнее.

Она подняла Красавчика до уровня своего лица.

— Ты буквально переписывал его природу во время приручения. Расширял границы возможного. Заставлял его превосходить самого себя.

Переписывал природу? Но я никого не заставлял, я просто…

— Я просто хорошо обращался с ними, — сказал я.

— Думаешь? — Эрика снова рассмеялась. — Всё не так. Ты делал то же самое, что и я с Громовержцем. Только гораздо более искусно. Вместо грубой силы ты использовал… как бы это назвать… ментальное принуждение? Эмоциональная манипуляция? Я этому долго училась.

Нет. Это совсем не так.

Да, я легко приручил обоих зверей. Да, заставлял Красавчика атаковать медведя, несмотря на его страх. Но это было не принуждение — это была команда альфы стаи в критический момент. Я чувствовал его страх, разделял его, но знал, что только так мы сможем выжить. И Красавчик доверял мне настолько, что преодолел инстинкт самосохранения.

Она не понимает разницы между насилием и лидерством, между принуждением и доверием. У неё нет связи с питомцами — есть только власть над ними. Поэтому она и видит только то, что умеет сама.

Эрика пожала плечами.

— Впрочем, не важно. Важно то, что ты это умеешь. И это делает тебя очень ценным.

Она осторожно поставила Красавчика на землю. Горностай сел и стал вылизывать лапку, совершенно игнорируя моё присутствие.

— Знаешь что, — сказала Эрика, и в её голосе зазвучали новые нотки. — Я думаю, мы могли бы отлично поработать вместе. Ты — талантливый самоучка, а я — опытный исследователь. Вместе мы могли бы достичь невероятных высот.