Книжная лавка фонарщика - Остин Софи

— Если хочешь об этом узнать, то ты тоже должна мне кое-что рассказать.

Губы леди Вайолет вытянулись в напряженную линию, однако наклон головы говорил: «Продолжай».

— Мой отец избегает встречи с твоим. — Эвелин понизила голос, чтобы Уильям случайно их не услышал. — Он вообще избегает всех, с кем раньше общался в Йорке, но твоего отца — особенно. Почему?

На лбу леди Вайолет появилась морщинка.

— Вообще-то, твой отец должен искать встречи с моим, учитывая, что он пытается продать нам Риккалл-холл. Только представь: для твоей семьи мой отец становится спасением, а для меня в то же самое время — занозой в боку, потому что именно это и привело его из Эдинбурга в Йорк, и жизнь моя теперь сплошной кошмар.

По коже Эвелин вдруг пробежал мороз, несмотря на удушающую духоту в магазине.

— Твой отец хочет купить Риккалл-холл?

— Он сказал, что подарит его моему младшему брату, когда тот женится.

Эвелин сжала руку в кулак так сильно, что ногти впились ей в кожу. Значит, отец действительно врал. Врал, когда говорил, что осенью они уже вернутся в Риккалл-холл. Сердце ее матери снова будет разбито.

— Теперь твоя очередь рассказывать. Что конкретно случилось в тот вечер? Натаниэль сказал, что ты не съела ни кусочка, — продолжала наступать леди Вайолет. — Там точно должна быть какая-то история. Что ты с ним сделала за этот короткий ужин, что он теперь снова хочет с тобой увидеться?

Голос леди Вайолет звучал как-то иначе, чем обычно, так, словно ей не хватало воздуха. Эвелин заметила, что она покраснела и так яростно теребит бусины на своем изящно расшитом платье, что было удивительно, как ни одна из них еще не оторвалась.

Это не было простым проявлением свойственной ей раздражительности. Это было что-то другое. Неужели она… ревновала?

— Ну! Выкладывай! — рявкнула она.

— С чего он решил, что ужин прошел великолепно, я понятия не имею, — ответила Эвелин. — Натаниэль заказал мне лобстера — он мне не нравится, и я так ему и сказала. А потом он признался, что наводил справки о моей семье, — это мне тоже не понравилось, и я дала ему это понять, встав из-за стола еще до того, как принесли закуски.

О Уильяме она умолчала. Уильям был ее тайной, и привлекать к нему еще больше внимания со стороны леди Вайолет у нее не было никакого желания.

— Значит, он тебе не понравился? — спросила леди Вайолет нарочито равнодушным тоном, но при этом пристально смотря Эвелин в глаза. — Натаниэль?

— Я бы не сказала, что он мне не понравился, — честно ответила Эвелин. — Думаю, что у него были благие намерения, однако выражать он их не умеет.

Леди Вайолет внимательно обвела ее взглядом, словно пытаясь найти подвох. Позади них с шумом захлопнулась дверь мезонина. Видимо, Уильям устал ждать, пока они наругаются, и решил удалиться в квартиру дяди.

Леди Вайолет вздохнула, положив руку на живот.

— И все же, если верить его письмам, тобой он остался очарован, — сказала она. — Как бы то ни было, сделка отменяется. Я больше не хочу, чтобы ты с ним виделась.

— Сделка остается в силе, — возразила Эвелин. — Об условиях мы договаривались вместе, помнишь? И только из-за того, что тебе вдруг перестало хватать внимания Натаниэля, его ухаживаний…

— Не говори ерунды, — перебила ее леди Вайолет, залившись нежно-розовой краской. — Это здесь ни при чем.

— …мы не можем взять и разорвать соглашение, — закончила Эвелин. — Ты, по крайней мере, должна выполнить свою часть сделки. Особенно после того, что ты сегодня выкинула.

Леди Вайолет раздраженно вздохнула.

— На самом деле я не приводила твою мать, — сказала она. — Я просто велела Кемперу так сказать. Хотела тебя подразнить.

— Что ж, можешь считать, тебе это удалось, — ответила Эвелин. — Удалось настолько, что теперь я готова сегодня же пойти к Натаниэлю и рассказать ему, что ты поручила мне его отвадить.

Взгляд леди Вайолет потемнел.

— Ты не посмеешь.

— Еще как посмею, — ответила Эвелин, делая шаг вперед. — И когда он предложит нам снова встретиться — а он предложит, — я соглашусь. И если ты хоть что-то сказала моей матери о том, что я работаю, даже если вскользь, даже если просто намекнула, я расскажу Натаниэлю не только о том, что ты попросила меня сделать, но и о том, почему ты меня об этом попросила. Ведь я совершенно уверена, что ты в него влюблена и пытаешься его оттолкнуть просто потому, что он ниже тебя по происхождению.

Краешки губ леди Вайолет дернулись.

— Это ложь.

— Разве? — Эвелин подняла подбородок. — А давай выясним. Ты расскажешь про меня моей матери, а я про тебя — Натаниэлю.

Она думала, что леди Вайолет тоже сделает шаг вперед, разразится гневом в ответ, но та лишь улыбнулась:

— Знаешь, раньше это место называли «Книжной лавкой фонарщика», но я и понятия не имела, что они по-прежнему здесь работают. Этот мужчина, которого ты пыталась от меня спрятать, — тот, что обращался к тебе по имени, — он выглядел так, словно носит одни и те же штаны уже лет пять!

Эвелин почувствовала, как к лицу подступила кровь, как внутри что-то загорелось — острое, обжигающее.

— Не впутывай его в это.

— О, похоже, теперь вскрыты все карты, — ответила леди Вайолет. — Предупреждаю тебя, Эвелин. Переходить мне дорогу опасно. Особенно когда у меня, в отличие от тебя, на руках столько козырей.

Леди Вайолет пристально посмотрела на нее и, развернувшись, вихрем вылетела из магазина, звякнув колокольчиком. Эвелин осталась на месте с ощущением, что ее схватили за горло. Сердце колотилось так же сильно, как и до этого разговора, однако теперь еще добавилось давящее чувство тошноты и дрожь в руках.

— Уильям, — позвала она в темноту. — Ты еще там?

Она молча подождала, но ответа не последовало. «Видимо, он наверху», — подумала она и вышла на улицу как раз в тот момент, когда карета леди Вайолет исчезала за мостом, оставляя после себя облако пыли из-под лошадиных копыт.

Леди Вайолет врала и пыталась манипулировать ей. Что ж, в этот раз у нее не получилось. В этот раз Эвелин дала отпор.

И в этот раз она победит.

Глава 32

Ровно в семь часов Уильям зашел в «Красного льва», заказал себе пинту пива и сел за столик у окна.

«Натаниэль назвал тебя в письме „самим очарованием“…» — так сказала та женщина. И Эвелин эти слова… удивили. Кажется, приятно удивили. И в груди у него тогда что-то вдруг резко и больно сжалось, и единственное, чего ему тогда захотелось, — это чтобы та женщина замолчала.

Теперь ему все стало ясно.

Почему Эвелин попросила его не провожать ее до дома, а остановиться на углу. Почему так странно вела себя с той женщиной из дамского клуба, которая хотела купить книги, и почему попросила ее соврать матери. Почему ответила, что занимается здесь благотворительностью.

Она стыдилась его. Ей было стыдно, когда он поцеловал ее на мосту, и стыдно, что он проводит ее до дома, что дверь откроет мать и увидит, что за человек перед ней стоит. Уильям не понимал, какая мысль злила его больше: что Эвелин пожалела об их поцелуе или что даже его придуманной успешной жизни было мало. Мало было даже быть писателем, человеком, который может позволить себе жить в доме на Сент-Леонардс-Плейс. Мало было даже притворяться.

На стол приземлился еще один стакан пива.

— Прости за опоздание, — сказал Джек. — Опять меня заставили приборы полировать. Ты бы знал, сколько вилок в таком большом заведении.

Уильям поднял взгляд:

— Много?

— Выше крыши. — Джек сделал большой глоток. На верхней губе осталась пена. — Кто-то умер?

— Что? — Уильям сдвинул брови. — С чего ты взял?

— Да у тебя такой вид, как будто сейчас расплачешься, — ответил Джек. — Или это ты из-за моего опоздания так расстроился?

Уильям стер проступившие на стакане капли воды.