Кровь вассалов (СИ) - Добрый Владислав

С холма открывался прекрасный вид на небольшую долину. Похоже, именно отсюда Однорукий и смотрел вчера — впереди был город. Самый крупный из тех, что нам попадались на этой стороне.

Если в Долине люди старались селиться поближе друг к другу и не ленились как следует укрепиться, то тут был край мелких поселений без особых укреплений. Чаще всего ограничивались деревянными заборами.

На этом фоне городок выделялся.

Вокруг, почти как в Долине, всё было распахано. Небольшие селения, даже без заборов, стояли у берегов извивавшейся, как змея, речки шириной метров в двадцать — довольно солидно. И действительно, тут сходились три дороги, к двум широким деревянным мостам.

По обе стороны речки вытянулся городок — не меньше двухсот домов. Стояли они свободно. Видно было, что старый город строился с оглядкой на безопасность: серая стена из местного камня проглядывала сквозь голые ветви фруктовых садов. Она отсекала «полуостров» с особенно богатыми домами, храмом Императора (судя по жёлтой крыше) и ратушей.

Однако больше половины города была и вовсе не защищена.

Впрочем, горожане не стали полагаться на стены. Они вышли в поле — и дали бой.

Я даже уже забыл, что так может быть.

В местном языке было несколько слов, означающих конные сшибки. Я про себя называл их «собачьими схватками» — по аналогии с воздушными боями времён Второй мировой. Большую часть времени противники кружили друг вокруг друга, стараясь подгадать удачный момент для атаки. В идеале — напасть сбоку или сзади. Это почти гарантировало победу.

Вслух, конечно, я так не говорил — местные псы были малопопулярны и не считались особенно боевитыми. Их держали скорее как сигнализацию или для охоты на подземную живность. Поэтому подобное сравнение для сеньоров-всадников звучало бы как оскорбление.

В их терминах угадывались корни от слов «играть», «соревноваться» и тому подобных. Каждый выражал свой оттенок — азарт, удаль, иногда откровенную браваду. На русский язык прямой перевод был бы затруднителен, хотя близкое по смыслу словосочетание, пожалуй, можно подобрать.

Что-то вроде «силой молодецкой меряться». Или «байговать» — только с куда большим акцентом на опасность и азарт.

Захватить пару коней и комплектов доспехов — это не то чтобы выиграть уличные гонки и забрать у проигравшего машину. Да, растёт респект, статус и благосостояние. Но не только. Я бы даже сказал — глубже.

В общем, было за что побороться.

И, похоже, именно это сейчас и происходило.

Мы наблюдали за происходящим, будучи всего в пяти километрах от города. По хорошо наезженной дороге шла бранкота Однорукого — она находилась примерно посередине между нами и городом.

Вокруг неё сновали всадники. Множество деревенек вдоль дороги горело, выпуская в морозный воздух белые столбы дыма. И среди них мелькали отряды всадников. Часть, судя по жутко грязным одеждам и редким вкраплением белых повязок на рукавах, шлемах и лентах на копьях — мои. Куда более яркие и с синими лентами — не мои. Их было очень много, возможно сотни. Причем моих было сильно меньше, чем «синих». И, судя по всему, мои проигрывали.

Глава 21

Чудесная победа

Я оглянулся назад. Со мной была горстка людей — даже дядька Гирен где-то отстал. Люди берегли лошадей: это мой Коровка мог переть часами, переходя с шага на бег, остальным приходилось беречь лошадок. Судя по видневшемуся у подножия холма знамени над фигурой Дуката в узнаваемых доспехах, моя свита — человек двадцать — растянулась больше чем на полкилометра. Даже после того, как они доберутся до вершины холма, нужно будет дать коням отдых.

Мои щитовики соскочили с седел и теперь стояли, держа своих коней. К ним присоединялись остальные. Только Адриан остался в седле — его лошадь была не намного хуже Коровиэля. В походе, по выносливости. А в бою, пожалуй, мой быкоподобный огромный конь не имел равных.

Я снова посмотрел вперёд.

Внизу, между полей, где множество раз перепаханная земля уже успела за зиму покрыться тонкой ледяной коркой под поверхностью, а ноги и копыта ещё не превратили её в непролазную грязь, шла сшибка. Классическая, как из учебников — если бы у местных, конечно, были учебники.

Десятка два отряда всадников кружили на расстоянии сотни шагов друг от друга, то сближаясь, то резко расходясь, будто в танце. Каждый старался поймать момент, когда противник подставится: конь поскользнётся, ведущий копья зазевается и подставит бок, оруженосец с арбалетчиками отстанет, да хотя бы шлем повернётся на долю секунды не туда.

С воздуха это, наверное, выглядело бы красиво: фонтаны мерзлой земли от копыт, блики от стали, лёгкие хвосты пара, поднимавшиеся из ноздрей лошадей, как дым из котлов. Но я знал цену этой «красоте» — через пару минут кто-то обязательно оступится, и тогда всё закончится быстро.

Всадники не гнались за построением. Тут всё решали рефлексы и нюх. Кто первым понял, где окажется враг через пять минут, кто угадал куда повернет противник, у кого свежее или выносливее кони.

Ближе к центру, на щитах, с которых сняли защитные кожаные чехлы, мелькнули гербы — три золотых линии на чёрном поле. Я узнал этот герб. Однорукий. Он явно пытался выбраться из боя. Но это было не просто — не подставляя себя под удар в бок или сзади.

Восторженный вздох Адриана. Слежу за его взглядом. Пара всадников сошлись лоб в лоб. Молодые, горячие — может, бросили вызов друг другу. Копья ломаются, один вылетает из седла, второй едва удерживается, тут же разворачивает коня безжалостно дергая за поводья, подскакивает — и уже добивает упавшего хищным клевцом на длинной рукояти. С обоих сторон налетают оруженосцы и арбалетчики, обмениваются ударами магии и стали. И вот кто-то уже бежит. Пажи и слуги рядом с настороженными сеньором гоняются за лошадьми с пустыми седлами и раздевают лежащих на земле — тех, кто не шевелится. Те, кто жив, вяжут, одновременно наскоро затворяют друг другу кровь магией лечения.

Сама схватка занимает… минуту? Полминуты? Меньше, чем нужно, чтобы поссать после пары кружек пива.

Победитель становится целью — удобно, стоит неподвижно. И вокруг него, словно водоворот, закручивается движение остальных конных отрядов.

На другом фланге, отделённые рощей деревьев и линией домов вдоль дороги, два крупных отряда сошлись в затяжной драке, двигаясь кругами, будто пытались закусить хвосты друг друга. Кони роняют пену, скорее всего хрипят от усталости, брызгают грязью из под копыт, зимнее солнце тускло отражается от стали.

Арбалетчики стреляли редко — натянуть арбалет на скаку довольно трудно. Магии тоже было немного. Вот один из арбалетчиков отстал, видно, конь устал — его настигли и ударами палицы сбросили из седла. Не стали останавливаться, продолжив загонять остальных.

Иногда казалось, что бой стихает — все словно расходились, и вдруг один из самых отчаянных, поймав миг, бросался вперёд, метал копье или магию, иногда удачно, но всегда вызывая ответную реакцию, погоню — и снова хаос.

Под рыцарем в сверкающей, как серебряная чешуя на солнце, длинной кольчуге и красным плюмажем на массивном шлеме рухнул конь. Его сопровождение проскочило дальше, потом вернулось. Паж без шлема соскочил со своего коня, кинулся помогать сеньору. Рыцарь успел подняться, схватиться за седло коня, которого подвёл ему слуга, и тут получил копьё в бок с разгона. Кольчуга не выдержала удара — рыцарь повалился на мерзлую землю с обломком копья, пробившего его почти насквозь.

Всё. Такое не лечится.

Хорошо, что этот, кажется, не мой — слишком приметная броня, я бы запомнил.

— Вот это бой!.. Сеньор Магн! Ведите нас! — Дукат. Он самый наглый, всегда лезет. В голосе зависть, азарт и детская обида — как будто там, внизу, раздают конфетки, а мы тут время зря теряем.

— Дайте отдохнуть лошадям, — чеканю я, и в моём голосе звенит сталь.

Эти опасные люди любят играть в суровые мужские игры.

Я — нет.