Отбор. Пламя в твоей крови (СИ) - Янчевская Анжелика

И с каждой милей, отделявшей меня от цитадели Белого Хлада, мне становилось немного легче дышать.

Это было едва заметно. Словно кто-то по капле добавлял тёплую воду в ледяной пруд. Я по-прежнему чувствовала холод внутри, но он больше не сковывал меня полностью. Иногда, когда солнце пробивалось сквозь облака и касалось моего лица, я ловила себя на том, что щурюсь от удовольствия.

Мелочь. Но для меня это было как чудо.

Первую ночь мы провели в той же пещере, где останавливались по пути на север. Гвардейцы расположились у входа, несколько человек остались снаружи в дозоре. Тариус молча развёл костёр, Дарин проверил припасы. Я сидела у огня и смотрела, как пляшут языки пламени. Оранжевые, красные, жёлтые — живые, тёплые цвета.

— Ты выглядишь лучше, — сказал Дарин, садясь рядом со мной.

Я повернула голову и посмотрела на него. Его лицо было освещено огнём, в золотых глазах отражались танцующие искры.

— Правда?

— Правда. В твоих глазах что-то изменилось.

Мы сидели молча, слушая треск поленьев и далёкий вой ветра в горных расщелинах. Тариус устроился в противоположном конце пещеры и делал вид, что спит, но я чувствовала его напряжённое внимание.

— Дарин, — тихо спросила я, — ты когда-нибудь чувствовал себя… опустошённым? Словно внутри тебя ничего нет, только холод?

Он долго молчал, обдумывая ответ.

— После смерти дедушки, — наконец сказал он. — Мне было четырнадцать. Я помню, как стоял на его похоронах и не мог заплакать. Все рыдали, а я просто стоял и думал о том, какая сегодня хорошая погода для полётов.

Он посмотрел на огонь.

— Отец сказал, что это нормально. Что каждый переживает горе по-своему. Но я знал, что дело не в этом. Что-то внутри меня сломалось, когда он умер. И я думал, что это навсегда.

— Что тебя спасло?

— Время. И осознание того, что я могу помочь другим. Когда ты сосредотачиваешься на чужой боли, твоя собственная постепенно отступает.

Он повернулся ко мне, и в его взгляде было столько тёплой искренности, что у меня что-то дрогнуло в груди.

— Ты не пустая, Эльвия. Ты просто замёрзла. Но любой лёд тает.

Неожиданно для себя я улыбнулась. Не натянуто, не из вежливости — а просто так. Первая настоящая улыбка за много дней.

Дарин ответил мне такой же улыбкой, и в пещере стало теплее.

Из тени донеслось недовольное ворчание Тариуса, но мы не обратили на него внимания.

Второй день полёта был ещё лучше. Мы летели над знакомыми местами — лесами, где я проходила первое испытание, долинами, которые я видела по дороге на север. Каждый знакомый ориентир пробуждал во мне что-то похожее на воспоминания о чувствах.

Когда на горизонте показались красные шпили Рубиновой Цитадели, я почувствовала что-то странное. Не радость, нет. Но что-то похожее на облегчение. Словно я возвращалась не в тюрьму, а домой.

Мы приземлились во внутреннем дворе, наши гвардейцы опустились следом, приняв человеческий облик. Меня сразу же окружила знакомая суета. Слуги, стражники, придворные — все они смотрели на меня с новым интересом. Весть о моём происхождении опередила наше возвращение.

— Леди Эльвия из рода Белого Хлада, — шептались они за моей спиной. — Дочь самого Кайроса. Наследница древних земель. И человечка?

Но их шёпот больше не задевал меня так, как раньше. Возможно, потому что лёд защищал меня от боли. А может быть, потому что я наконец поняла, кто я такая.

В тот вечер, после ужина в большом зале, Дарин проводил меня до моих покоев. Мы шли по знакомым коридорам, и я ловила себя на том, что замечаю детали, которые раньше не обращала внимания. Резьба на колоннах, игра света и тени на стенах, аромат цветов из сада.

— Спасибо, — сказала я, когда мы подошли к моей двери.

— За что?

— За то, что привёз меня обратно. За то, что не дал мне превратиться в ледяную статую.

Дарин шагнул ближе. Его взгляд искал мой.

— Эльвия, я…

— Дарин.

Голос Тариуса прозвучал как удар хлыста. Мы обернулись. Принц стоял в конце коридора, его силуэт был тёмным и угрожающим.

— Мне нужно с тобой поговорить, — сказал он брату. — Сейчас же.

В его тоне не было места возражениям. Дарин на прощание сжал мою руку.

— Спокойной ночи, Эльвия.

Я смотрела, как они уходят, чувствуя нарастающее напряжение между братьями. Тариус что-то быстро и резко говорил Дарину, тот отвечал так же напряжённо. Их голоса затихали вдали, но злость в них была очевидна.

— … забыл о своём долге…

— … не смей мне указывать…

— … наследница одного из великих домов… выгодный политический союз…

— … она не предмет торга…

— … раньше она была игрушкой для массовки, а теперь…лучшая партия для короны… засунь свои чувства… думай о государстве!

Последняя фраза прозвучала особенно громко и яростно. Затем наступила тишина.

Я вошла в свои покои и закрыла дверь, села у окна и долго смотрела на звёзды. Все менялось. Не только во мне — вокруг меня.

Утром меня разбудил тихий стук в дверь. Я открыла глаза и увидела, как в комнату входит незнакомая девушка с подносом. Молодая, не старше шестнадцати, с аккуратно заплетёнными тёмными волосами и большими карими глазами, полными почтения.

— Доброе утро, леди Эльвия, — прошептала она, делая глубокий реверанс. — Я Мира. Меня назначили вашей новой служанкой.

Сердце кольнуло болью. Лиара. Эта девочка была примерно её возраста, так же искренне улыбалась, так же старалась угодить.

— Спасибо, Мира, — сказала я, садясь в постели. Голос прозвучал ровнее, чем я ожидала.

Мира поставила поднос на столик и начала хлопотать вокруг меня с робкой заботливостью. Она помогла мне умыться, выбрала платье — строгое, но элегантное, тёмно-изумрудного цвета — и аккуратно уложила мои волосы в сложную причёску.

— Вы так прекрасны, миледи, — прошептала она, закрепляя последнюю шпильку. — Как настоящая принцесса.

Я посмотрела на своё отражение в зеркале. Да, я выглядела как принцесса. Или как наследница древнего рода. Холодная, неприступная, совершенная.

— Спасибо, Мира. Можешь идти.

Девочка присела в реверансе и выскользнула за дверь. Я осталась одна и смотрела на незнакомку в зеркале.

В малом зале для завтраков уже сидели оставшиеся кандидатки. Их было всего трое: Нарис с серебристыми волосами и невозмутимым лицом, Калира, нервно теребившая салфетку, и Мелания, белокурая красавица, которая выглядела бледной и встревоженной.

Когда я вошла, все разговоры стихли. Три пары глаз устремились на меня, и в них читалась смесь любопытства, зависти и осторожности.

— Леди Эльвия, — поднялась леди Вейрис, и в её голосе больше не было прежней едва скрываемой враждебности. Теперь в нём звучало уважение. Вынужденное, но искреннее. — С возращением.

Она указала на место во главе стола. Не на то, где я сидела раньше, с краю, а на почётное место.

— Благодарю, — ответила я, усаживаясь в предложенное кресло.

Расстановка сил изменилась. Это чувствовали все. Я больше не была безродной полукровкой, которую терпели из милости. Теперь я была дочерью лорда Кайроса, наследницей одного из древнейших домов. И даже те, кто раньше презирал меня, были вынуждены это признать.

— Как прошла поездка? — осторожно спросила Нарис. — Мы слышали… новости.

— Поездка прошла успешно, — ответила я, намазывая хлеб мёдом. — Мой отец здоров и правит своим домом.

Простые слова, но прозвучали они как заявление. Мой отец. Мой дом. Моя сила.

Калира сглотнула и опустила глаза. Мелания продолжала молча ковырять еду в тарелке.

— Где остальные? — спросила я, заметив пустые места за столом.

— Еще одна претендентка взяла самоотвод, еще вчера вечером, — сообщила леди Вейрис. — Она решила, что не готова к последнему испытанию.

— Значит, нас осталось четверо, — констатировала Нарис.

— Именно, — леди Вейрис отложила серебряную ложку. — А теперь вас ждёт последнее, решающее испытание.