Тьма и свет (СИ) - Завгородняя Анна

Я перемещалась от стола к столу. Немного постояла над булькающим котлом. Оценила странные гвозди, вбитые до половины в деревянный щит, и даже не заметила, как за спиной появился хозяин помещения.

— Вижу, вы интересуетесь моими достижениями, — сказал Трифон Петрович.

— А это что? – спросила я, указав на гвозди. Нет, вот травы и прочее – все понятно. Нужные вещи для зелий. Но гвозди?

— Мое новшество. Еще, увы, не испытанное. — Старик подбоченился. – Я соорудил гвоздемет, который способен метать гвозди на большие расстояния.

— Для чего? – удивилась я. Он что, столяром работать решил, или еще что?

Кулик важно кивнул.

— Эти гвоздики, до самой шляпки, пропитаны специальным веществом, — сказал он. – Оно может воздействовать на призраков.

— Это как? – Слова старика меня заинтересовали.

— Таким вот гвоздем возможно пригвоздить. — Трифон Петрович усмехнулся. — Прошу простить меня за подобный каламбур, — сказал он и продолжил, — в общем, можно пригвоздить призрака, например, к стене. И, что немаловажно, он его удержит.

— Ого! – Мне стало любопытно, знает ли Анатоль Карпович о достижениях своего агента? Скорее всего, он в курсе.

— Такая вещь, действительно, пригодится агентству в работе, — одобрила изобретение старика. – А чем вы пропитали металл?

— Долго объяснять, — ответил Кулик. – Возможно, если Анатоль разрешит, я смогу позаниматься с вами. Вижу, вы интересуетесь зельями.

— Очень, — кивнула я, уверенная, что подобные знания не будут лишними в учебе.

— Хорошо. А сейчас… — Трифон Петрович поманил меня за собой к столику, стоявшему в центре помещения. — Вот здесь. — Он указал на чемоданчик. — Находится все то, что просил собрать Анатоль. Отнесете ему? – полагаю, это не было вопросом, хотя и прозвучало в нужных интонациях.

— Конечно. — Я взяла в руки чемоданчик, только сейчас сообразив, с какой целью Шуйский отправил меня в подвал.

— Удачи вам в новом деле, — сказал Кулик. Поблагодарив старика, я шагнула в сторону выхода, пообещав себе еще обязательно сюда вернуться, чтобы получить нужные знания, когда, сделав несколько шагов, остановилась.

Странное ощущение наполнило меня. Будто по спине полоснуло холодом.

Обернувшись, я обвела помещение взглядом, не понимая, что же это за чувство, а затем услышала тихое: «А-а-а!»

— Трифон Петрович! – воскликнула я, взглянув на Кулика. – Вы слышали?

Он перестал улыбаться и кивнул.

— Конечно.

— Кто или что это? – Я напрягла слух, когда снова раздался жуткий стон, разнесшийся по кабинету целителя.

— Желаете посмотреть? – спросил Кулик спокойно.

Я желала, несмотря на то что у меня мурашки пробежали по телу. Но не от страха. Было что-то в этом стоне полное отчаяния и боли. Кто-то просил о помощи. Меня.

— Вы услышали темную душу, заключенную в моем подвале. — Трифон Петрович отошел к дальней стене и, протянув руку, вдавил один из камней внутрь. Тут же раздался жуткий скрежет, с потолка на пол посыпалась пыль и какая-то крошка. Часть стены ушла внутрь, явив темный зев потайного хода.

— Следуйте за мной, — позвал старик и едва мы вошли в узкий коридор, как стена за моей спиной пришла в движение, вставая на место.

Всего на секунду меня охватила паника. Темнота была настолько густой, что я не видела целителя, стоявшего рядом. Но тьму разорвал язык пламени, вспыхнувший на ладони старика. Он бросил на меня загадочный взгляд, а затем пошел вперед. Я – за ним.

Коридор вывел нас в подвальное помещение, очень похожее на темницу, в которой демон, вселившийся в Трубецкую, держал детей. Здесь было холодно и сыро.

Старик целитель щелкнул пальцами, и вокруг нас вспыхнуло магическое пламя, пробудившееся в жаровнях, стоявших у стен.

Я огляделась. Камер здесь было четыре: настоящие, с решетками. Жуткие до дрожи в коленях. Три камеры пустовали, а вот внутри четвертой клубилась тьма. И эта тьма была живой.

Когда я посмотрела на нее, из темноты в ответ на меня взглянули два огонька – алых глаза.

Душа была очень необычной – она словно состояла из сгустка черного дыма и не имела человеческой формы. Я смотрела на нее – она на меня, и между нами вдруг словно протянулась незримая нить.

— Кто это? – спросила я у Кулика.

— Эту душу поймали давно и посадили сюда. Она служит мне для экспериментов.

Я нахмурилась.

— Вы что, на ней все свои гвозди и зелья испытываете? – спросила тихо.

Старик словно удивился, услышав мои слова.

— Вам ее жаль?

— Если бы вы могли видеть ее, то вам тоже стало бы ее жаль, — ответила, рассматривая темную сущность. Не отдавая отчета в том, что делаю, я шагнула вперед, приблизившись к решетке. В тот же миг душа подлетела ближе. Она прищурила глаза, затем открыла рот, и я снова услышала этот стон.

— Помоги, — прозвучало в голове. – Ты же одна из нас. Так отпусти меня.

Вздрогнув, я отпрянула. Оглянувшись на Трифона Петровича, быстро спросила:

— Вы слышали?

— Что? – Он искренне удивился, и я поняла: слова, сказанные темной сущностью, прозвучали исключительно в моей голове. Так неужели мы с ней можем общаться с помощью мыслей?

Надо попробовать, решила я и подумала:

— Ты – зло. Я не одна из вас.

Темная душа словно улыбнулась.

— Ты, действительно так думаешь, девушка, в жилах которой течет тьма?

Я отступила еще на шаг, и Кулик, видимо, решив, что мне страшно, сказал:

— Идемте, Софья Федоровна. Поглядели — и будет. Вам еще отдохнуть надо. Завтра тяжелый день, поверьте. Одна дорога чего стоит. —Он шагнул в сторону выхода, а я отчего-то не могла сдвинуться с места, продолжая смотреть внутрь камеры, где находилась темная душа.

— Помоги мне, — снова попросила узница. – Я долго ждала тебя. Ждала, когда меня услышат. Когда придет тот, кто спасет.

— Я не могу, прости, — ответила и, отвернувшись, пошла за стариком.

Один за другим погасли магические жаровни. В спину мне ударил новый стон души и ее слова:

— Я могу помочь! Могу пригодиться…

Покачав головой, я почти побежала вперед, обогнав удивленного Кулика, который не слышал то, о чем мы говорили с заключенной душой.

***

Сестра Марта вошла в келью без стука. Толкнула вперед девочку, тонконогую, нескладную, большеглазую, похожую на олененка, и следом переступила порог.

Приоресса Гертруда стояла у окна, глядя на яркие звезды.

Ночь растеклась над монастырем бархатным одеялом. Все сестры давно спали в своих кельях. Наступило время приорессы.

Услышав шаги, Гертруда обернулась и посмотрела на испуганного ребенка.

— Вот, моя приоресса. — Сестра Марта опустила голову. – Я нашла ее в дальней деревне. Родители подписали все бумаги. Я дала им деньги, как всегда. А они взамен с радостью отпустили дочь жить и работать во славу нашей веры.

Приоресса улыбнулась, не сводя взгляда с девочки. Затем наклонилась и, протянув руку, коснулась щеки ребенка спросив:

— Как тебя зовут, дитя?

— Мария, госпожа приоресса, — ответила девочка.

— Мария, — усмехнулась Гертруда. – Мне кажется, или сейчас каждая вторая девушка носит это имя? – приоресса подняла взгляд на сестру Марту и коротко приказала: — Выйди.

— Да, приоресса. — Сестра поклонилась и ушла, плотно прикрыв за собой дверь.

— А теперь рассказывай о себе, — велела Гертруда, распрямив спину и изучая ребенка.

Она чувствовала в ней тьму, но это были жалкие крохи. Не сравнить с той мощью, которая срывалась в Софье Воронцовой. И все же, лучше что-то, чем ничего.

— Мне девять лет, госпожа. Я умею работать. Умею готовить и шить, — говорила девочка. Она была смышленая, тихая. Деревенские почти все такие. Ну и ничего, что перепачканна и одета плохо. Это можно исправить. Сестры уже завтра вымоют девчонку в бане, наденут на нее храмовую одежду, а затем она будет работать во славу монастыря. А когда ей исполнится двадцать один год – девочку постригут в монахини.