Свиток первый (СИ) - Зайцев Александр А.

Бежать к закрывающемуся прямо на глазах выходу, когда на тебя сыпались буквально центнеры песка, я не успевал.

Паника едва не затопила разум.

Если выход окажется заперт, а коридор заполнится песком, то я окажусь погребённым заживо в этой каменной трубе. Проклятые жрецы создали ловушку не для быстрого убийства, а для медленной, мучительной смерти — погребения заживо. Такую незавидную роль они отвели тому, кто решит нарушить покой усыпальницы, не зная секретов династии.

Песок продолжал сыпаться, и его уже было столько, что он доходил мне до лодыжек. Скорость накопления была пугающей: ещё несколько минут — и песок дойдёт до колен, затем до пояса…

А выход тем временем надёжно перекрыл массивный чёрный блок, на котором были начертаны непонятные письмена. Разбить его силой явно не получится: он был защищён магией совсем иного порядка, чем та, которая была мне доступна.

Значит, назад нельзя. Но и оставаться на месте тоже не вариант — просто засыплет с головой, и всё на этом для меня закончится!

Рассматривать возможные новые ловушки было не только некогда, но и невозможно: под уже затопившим полом слоем песка что-то рассмотреть просто не удавалось. Поэтому выбора у меня не оставалось — я бросился вперёд, в глубь коридора, надеясь найти другой проход, прежде чем буду погребён.

Песок скрипел под ногами, проникал в обувь, а плотная взвесь в воздухе заставляла кашлять и щуриться. Заклятие ночного зрения плохо работало в такой мгле — магический свет рассеивался песчинками, создавая лишь мутное свечение.

Через несколько десятков шагов коридор неожиданно расширился, это дало мне надежду, что песок не засыпет его столь быстро.

Это придало мне сил и я ускорился, погоняемый все усиливающимся потоком песка.

Резкий поворот, в который влетаю, пытаясь обогнать сыпучую смерть, которая следует за мной попятам и я оказываюсь в новом помещении. Едва мои ноги покидают коридор, как стены за моей спиной сдвигаются, отрезая мне путь назад.

Из хорошего, в этом помещении на меня никто не сыпет песок. Из плохого, тут настолько темно, что даже Ночное Зрение не помогает.

И куда меня занесло?

Едва задал себе этот вопрос, как по стенам пробежали всполохи магического огня.

Мои ладони сжали древко алебарды.

Но, эта магия всего лишь оказалась банальным освещением. Да тусклым, да неровным, зато в нем уже можно было хоть что-то рассмотреть.

А оказался я в точно таком же зале, в котором уже был. Те же статуи воинов по бокам, те же Цилини в противоположной стороне, и даже мозаика на полу мне показалась идентичной той, которую я уже решил.

Не понял. Меня что как-то переместило в пространстве?

А нет, не переместило, нет на полу моих записей мелом, да и выхода в центральную галерею не видно, вместо неё глухая стена.

Глава 14

Замерев в нерешительности, попытался успокоиться, внимательно оглядываясь по сторонам. Что происходит? Почему этот зал как две капли воды похож на тот, в котором я уже был?

Благодаря короткой дыхательной гимнастике удалось погасить накатившие эмоции и зарождающуюся панику.

Пока взгляд блуждал по залу, считывая малейшие детали, разум активно анализировал увиденное. Полностью идентичная комната. Те же статуи воинов застыли в почётном карауле вдоль стен, даже отображение неровного плетения кольчуги на ближнем ко мне справа воителе — и то точно такое же. Те же величественные Цилини охраняли противоположный выход. И всё тот же проклятый мозаичный пол растянулся передо мной: море разноцветных петроглифов, соединённых серебристыми бороздками, даже их последовательность была той же самой — её, пока чертил схему в первом зале, я запомнил хорошо.

Какая-то пространственная магия перенесла меня обратно? Но тогда где мои записи? Да и выхода назад нет. Всё же это, скорее всего, другое помещение. Обернулся — стена позади меня казалась монолитной, без прохода в центральную галерею. Но зачем древние строители создали два идентичных зала?

И чем дольше этот вопрос крутился в голове, тем больше крепла уверенность в том, что здесь явно что-то нечисто, и меня ждёт какой-то подвох. Жрецы явно не идиоты, чтобы повторять логику прохождения первого зала.

Присев на корточки у самого края безопасной зоны, принялся изучать мозаику в надежде найти отличия. Но петроглифы казались теми же самыми — зелёные деревья, красные языки пламени, жёлтые символы земли, стальные знаки металла, чёрные капли воды. Серебристые бороздки соединяли их в уже знакомые мне сложные узоры. Схема выглядела абсолютно идентичной той, что я уже разгадал, — и это настораживало.

Значит ли это, что достаточно просто повторить последовательность? Девять шагов по зелёным плитам, семь по красным, пять по жёлтым, три по стальным и один финальный — по чёрной?

Слишком просто. Не может быть банального повторения — это же глупо и нелогично. Древние жрецы не стали бы создавать точную копию предыдущего испытания. Здесь должен таиться какой-то подвох, и особенно изощрённая ловушка.

А значит, надо искать другую логику решения. Но тогда возникает иной вопрос — а каким должно быть это новое решение?

Минут десять я просидел, пытаясь найти отличия, но таковых не обнаружил. Мозаика полностью копировала предыдущую.

Может, разница проявится только тогда, когда начну движение? Эта мысль была не плодом скрупулёзного анализа, а чем-то вроде интуитивной вспышки.

Тем не менее этому наитию я сразу не поддался, потратив ещё примерно час в надежде всё же понять логику второго мозаичного зала. И только когда сдался в этом поиске, встал на ноги, приняв самое простое решение из возможных в такой ситуации.

По спине пробежал холодный озноб нехорошего предчувствия, но я переборол этот страх. Крепче сжав древко гуаньдао и, задержав дыхание, ступил на первую зелёную плиту — ту самую, с которой начинал в предыдущем зале.

В тот же миг по залу прошла волна изменений, заставив меня замереть на месте, не делая резких движений, которые могли повлечь за собой самые фатальные последствия. Тело голема буквально требовало отпрыгнуть с плиты, но я удержал этот порыв силой рассудка.

Плиты вокруг заходили ходуном, а петроглифы на их поверхности начали меняться, растекаясь и переформировываясь, словно были написаны цветной водой по камню. Зелёные символы превращались в красные, красные — в жёлтые, жёлтые — в белые. Вся мозаика перестраивалась прямо на глазах, создавая совершенно новый узор. А потом по ушам ударил неприятный скрежет, словно запустился какой-то древний, давно не знавший смазки механизм.

Этот скрежет можно было бы назвать зловещим — такие акустические эффекты любят вставлять режиссёры фильмов ужасов. Но когда я обернулся на звук, понял, что он не просто зловещий. Скорее, его можно было назвать предвестником смерти.

До этого ровный пол позади меня — вся безопасная зона у входа — покрылся острыми металлическими шипами высотой с две человеческие ладони. Они торчали из каждой щели, из каждого зазора между плитами, образуя смертоносный и очень острый даже на вид стальной лес. На их поверхности поблёскивала маслянистая жидкость — яд или, что хуже, алхимическая зараза.

Пути назад больше не было. Даже если предположить, что широкое лезвие дадао удержится на этих шипах и я смогу пройти по нему, избегая порезов, — куда идти? Выход всё равно закрыт.

Стоп. Но тогда зачем эти шипы вообще появились, если выхода из зала, кроме как пересечь его, всё равно нет? Для чего эта избыточность? Чтобы надавить на нервы тому, кто ступит на мозаику? Надо признать — сработало на все сто!

Ступор и накатившая животная паника сковали разум. Мозги банально отказали. Я стоял, замерев, словно испуганный кролик, на единственной безопасной плите посреди моря неизвестности, окружённый смертью со всех сторон. Кажется, никогда в жизни не испытывал такого ужаса — первобытного, всепоглощающего.

Но всё оказалось ещё хуже, чем показалось вначале.