— Я готова сделать для вас все, — промямлила я, сгорая от стыда и пряча взгляд. — Все, что пожелаете.
— Ах, даже так, — произнес он. Мне показалось, что в его голосе промелькнуло какое-то разочарование. И от этого у меня сжалось сердце. Но я тут же отогнала стыд и горькие мысли прочь.
Я знаю, зачем я это делаю.
Ради кого я это делаю.
Если я сейчас не выберусь с берега ручья, чертов Макс будет тянуть из меня все деньги, что только я смогу заработать.
И истязать сестер он будет.
А я буду надрываться на непосильной работе, и, кто знает, смогу ли я выносить ребенка!
— Что ж, — казначей оглядел меня с ног до головы. — Думаю, я смогу устроить вам встречу. Король любопытен и любит подарки. Такие прекрасные — тем более. Но и у меня ест кое-какие капризы…
Он подошел ко мне вплотную.
Стащил с моей головы косынку — а мне показалось, что он рванул платье на моих плечах.
Кожу словно кипятком окатило.
А это было всего лишь его дыхание.
— Я люблю, — промурлыкал он, расправляя мои рассыпавшиеся волосы, — чтоб моя награда была теплой, податливой, красиво одетой, и чтоб от нее приятно пахло духами.
— Как скажете, — пробормотала я, сгорая от стыда. — Сию минуту пойду и куплю себе наряд.
— Вы все равно не угадаете, у меня специфический вкус, — усмехнулся он, так и пожирая меня взглядом. — Здесь. Вас приведу в порядок здесь. А после мы отправимся к королю.
— Так скоро?! — испугалась я.
— Для меня, и для денег двери Его Величества всегда открыты, — ответил казначей.
— А плата за мои камни? — не унималась я.
— Сколько вы хотите?
— Пять тысяч золотых! — выпалила я.
Казначей даже не глянул на камни, чтоб оценить, стоят ли они того.
— Вы их получите, — кратко ответил он. — После приема у короля. Идемте, в примете ванну, и вами займутся мои слуги.
Глава 47
Служанки казначея увлекли меня во внутренние покои.
В ванне, выточенной из цельного куска белого, с черными прожилками, мрамора, меня выкупали в теплой воде с ароматическими маслами.
Промыли мои волосы, и те заблестели, приятно запахли.
— Ах, госпожа, м щебетали служанки, вычесывая после купания мои волосы. — Какая красота! Словно золото, смешанное с платиной! Какой редкий цвет у ваших волос!
А мне было не по себе.
Я чувствовала себя жертвой, агнцем, которого готовят на закланье.
После ванны меня уложили на чистую постель, просушили кожу мягкими простынями.
Растерли плечи и спину.
С ароматным маслом помассировали, чтоб натянутые мышцы расслабились.
И после этого, накрыв тонкой легкой тканью, оставили отдыхать, принеся немного фруктов и кофе со сливками.
— А где казначей? — всполошилась я.
За всеми этими процедурами пошло много времени.
Казначей не появлялся.
Словно присвоил меня, сделал своей вещью, и определил в кладовку, где за мной будут присматривать, ухаживать и смахивать с меня пыль, как с какой-нибудь причудливой вазы.
От этого стало еще более жутко.
Так беспомощно я никогда себя не чувствовала!
Признаться, я сама бы нипочем не нашла выход из его дома. И, если б мне вздумалось сбежать, меня б наверняка остановили и вернули обратно.
— Господин Робер отправился по делам, — ответила мне служанка с поклоном. — Не волнуйтесь, господа. Если господин Робер обещал вернуться к ужину, он это сделает.
— К ужину! — вырвалось у меня. — Так долго!..
— Разве это долго? — удивилась в свою очередь служанка. — Господин Робер сказал, что у вас вечером должен состояться очень важный для вас визит. И поэтому вы должны быть к нему готовы. Так что вам лучше заняться вашим нарядом, а не думать о господине Робере. Ведь времени так мало…
Мало времени?!
Впрочем, скоро оказалось, что служанка права.
Будучи герцогиней Ла Форос, я, конечно, занималась своей внешностью и одевалась в пышные платья.
Но все мои прежние познания в моде ничего не стоили в сравнении с тем, как меня готовили к выходу в свет служанки казначея!
Кога моя кожа остыла от купания и массажа, они еще раз обмазали меня каким-то ароматным маслом и растерли как следует руки, плечи, ноги, спину. Промассировали каждый пальчик на стопе.
Разгладили ладони.
От этих притираний моя кожа стала бархатисто-нежной, белой, прозрачной, как фарфор. Казалось, кровь сквозь нее просвечивает.
И оттого кончики пальцев были нежно-розовыми.
Меня одели в красивые одежды — как я поняла, на вкус казначея.
Сначала мне предложили тонкое белое платье-балахон, сквозь которое соблазнительно просвечивала моя кожа.
Поверх него на меня надели темно-синее, как ночь над морем, приталенное длинное платье, больше похожее на халат восточной женщины.
Оно застегивалось лишь на одну золотистую застежку на талии.
Длинные рукава были широкими, и на фоне их темной ткани мои руки казались тонкими, очень хрупкими и нежными.
Подол этого халата был украшен геометрическим орнаментом из голубых и золотистых полос.
На ноги мне надели мягкие крошечные туфельки из сафьяна, украшенные вышивкой и камнями.
Волосы завили и свободно распустили по плечам.
И в этом наряде я больше походила на одалиску, чем на знатную уважаемую женщину.
Глядя на свое преображение в зеркало, я то и дело краснела от удушливого стыда.
На меня смотрела не уставшая женщина, которая еще вчера вечером варила кашу для заключенных.
Я была другой.
Словно насквозь пронизанная горячим солнцем и пропитанная роскошными ароматами благовоний и духов.
И даже глаза у меня стали похожими по оттенку на мозаичные плитки из ярко-голубой смальты.
Я понимала, для кого меня так украшают. Король королем, но Робер говорил, что у него специфические вкусы.
Во мне он хотел видеть покорную женщину со своей родины.
Стыд-то какой!
За всей этой возней время действительно прошло незаметно.
И Робер объявился, едва служанки спрыснули мои волосы сладко и пряно пахнущими духами.
— Вам невероятно идет, — заметил Робер, выступив внезапно сбоку и отразившись в зеркале надо мной. Я вскрикнула от неожиданности и вскочила, и Робер усмехнулся.
— Даже ваш испуг совершенно очарователен, — он бережно взял мою руку и поцеловал ее, пожалуй, чуть более страстно, чем это было нужно. — Одежды моего народа подчеркивают вашу красоту и изящество.
— Мне не очень-то в них удобно, — пробормотала я.
— Вот как, — деланно удивился Робер. — Но они не стесняют движений, сшиты из мягких тканей…
— Я чувствую себя в них выставленной напоказ, — прошептала я.
— Ну, вы же хотите понравиться королю? — спросил Робер. Этого еще не хватало! — Он любит все яркое и красивое…
— Не хочу! — выпалила я поспешно.
Робер усмехнулся.
— Понравиться в хорошем смысле этого слова, — снисходительно пояснил он. — Очаровать и соблазнить короля вам не удастся, даже если вы очень постараетесь.
— Это еще почему?!
— О, не хотел вас обидеть. Ваша красота, конечно, несомненна. Но король влюблен в королеву. До безумия. И к вашим прелестям останется холоден и равнодушен. Так что за свое целомудрие можете не переживать.
Ну, слава богу!
Король тоже, верно, подвержен болезни аристократов — влюбляться слепо, эгоистично, и не видеть человека в простолюдинке?
Я с трудом перевела дух.
— Так что наряжал я вас, скорее, для себя, — словно наглый котище, промурлыкал Робер и снова поцеловал мне руку.
От его слов меня снова кинуло в жар!
Глазами он буквально пожирал меня.
Так, словно сейчас кинет меня на постель.
В горле у меня пересохло, и я с трудом выдержала его испепеляющий жадный взгляд.
— Так когда же я попаду на прием к королю? — пробормотала я, смущенно пряча взгляд.
— Прямо сейчас, — ответил Робер и широким жестом указал на двери. — Вечером король устраивает прием — впрочем, как и всегда, — с салютами и фейерверками. Во время его прогулки по саду вы можете подойти, преподнести ваш дар и попросить о том, о чем хотели. Ну, вы готовы?
