— Нет, это слишком опасный план, — качаю я головой, — Я не хочу понапрасну рисковать чьими-то жизнями.
Не говоря уже о том, что нет никакой гарантии, что в захвате Топей будут участвовать Ульфрид и Онсон. И уж тем более, нет никакой гарантии, что нам удастся их захватить в плен.
Змей досадливо цыкает и кидает вопросительный взгляд на Сигурда. Но и тот тоже качает головой.
— Как сказал один восточный мудрец, лучший бой это тот, которого не состоялось. Так что тут я на стороне мадам Легро.
Впрочем, мысль о дезинформации противника никак не выходит у меня из головы.
— Мсье Змей, мсье Сван, а можем ли мы послать противнику что-то такое, что позволило бы нам наоборот получить передышку от их нападений? Скажем, что-то что касалось бы нашей боевой мощи.
Сигурд и Змей обмениваются задумчивыми взглядами, после чего уже на лице Свана появился хищный оскал.
— Я уверен, мы что-нибудь придумаем на этот счет, — наконец, откликается он.
***
После вероломного нападения на наши склады и теплицы, проходит несколько дней и я снова растворяюсь в будничной рутине. Рейнар окончательно приходит в себя и возвращается в строй. Всем, кто оказался в ту злосчастную ночь возле хижины Селесты, я запрещаю об этом кому-либо рассказывать, отдавая заслугу в чудесном исцелении Рейнара Хрону.
И все же, по какой-то непонятной причине, после этого я начинаю пользоваться у наемников необъяснимым уважением. Даже двое моих охранников, приставленных Змеем, смотрят на меня со странной смесью почтения и благоговения.
Но отношение ко мне меняется не только у них. После этого эпизода я чувствую, что и Селеста относится ко мне с еще большим теплом. По крайней мере, в следующий мой визит, она рассказывает о своих ученицах чуть больше.
Оказывается, я удивительным образом совмещаю в себе похожую внешность одной и доброе сердце другой. По ее словам выходило, что как только она меня увидела, то не могла поверить своим глазам, приняв меня за наваждение, болезненный призрак прошлого.
Я как могу успокаиваю старушку. Хоть я и не могу заменить ей погибших учениц, которых она явно любила всем сердцем, я могу подарить ей заботу, о которой Селеста уже забыла за долгие годы одиночества.
Однако все это меркнет перед тем, как однажды к нам в поселение не опускаются… драконы!
В тот момент, когда я увидела в небе величественный мощный силуэт с раскинутыми крыльями и длинным хвостом, рядом с которым летело еще двое похожих, у меня чуть не остановилось сердце. Я подумала, что это прилетел Адриан — слишком уж долго от него не было никаких вестей.
Только спустя мгновение, я опознала в первом драконе Геральда.
И действительно, стоит ему только опуститься, обдав всех прохладным ветром крыльев и разбросав под собой снег, как дракон моментально принимает обличие Геральда Аскелата. А рядом с ним безмолвными изваяниями возникают его молчаливые телохранители.
Он окидывает взглядом собравшихся здесь вооруженных наемников и оставливает его на мне.
— Мадам Легро, рад вас видеть в добром здравии, — почтительно кивает он мне.
— Не меньше, чем я вас, — возвращаю ему поклон, а сама чувствую необъяснимое напряжение.
Неужели, что-то случилось, раз Аскелат прилетел к нам? Однако, все оказывается куда проще. В последнем письме я рассказала ему о диверсии, которую нам удалось предотвратить, и Геральд тут же прибыл в Топи проведать меня лично.
Едва узнав об этом, чувствую, как на меня накидывается сначал смятение, а потом и смущение. Мне трудно поверить в то, что Аскелат прилетел сюда только из-за беспокойства обо мне и моих подданных. После всех выходок Адриана и его пренебрежительном ко мне обращении, это кажется чем-то невероятным.
Я приглашаю Аскелата в особняк, угощаю его чаем и более подробно рассказываю ему обо всем что случилось и о том, что я собираюсь делать дальше.
— Как вы знаете, я практически ничем не могу помочь на территории чужого государства, — с тяжелым вздохом говорит он, — Без одобрения вашего короля я не могу даже отправить людей, иначе это будет равносильно вторжению.
— Я понимаю, — искренне отзываюсь я, — И я очень благодарна за ваше беспокойство и неоценимую поддержку.
Я уже привыкла к тому, что подобные слова — всего лишь формальность. Но, глядя на сосредоточенное лицо Аскелата, всем телом ощущая его желание помочь, я знаю, что сейчас это не так. Он говорит честно и открыто, а еще он действительно переживает за меня и наше с Адрианом пари.
— Но я хочу, чтобы вы знали. Я уже долгое время обсуждаю этот вопрос с вашим королем и, если мне удастся с ним договориться, в тот же день я направлю к вам на помощь свои лучшие отряды. Однако, я здесь вовсе не для того, чтобы сказать вам об этом.
— А для чего тогда? — признаться, Аскелат смог меня заинтриговать.
— Пожалуйста соберите всех ваших людей вместе, — загадочно усмехается он, — Я хочу сказать им кое-что важное.
Глава 52
Когда нам, не без помощи Фаваро и Огюста, удается снова собрать людей перед особняком, к ним выходит Аскелат. Некоторое время он молча смотрит на них, которые взбудоражено перешептываются друг с другом по поводу этого собрания. Постепенно, под сильным и уверенным взглядом Аскелата, люди умолкают.
Когда разговоры стихают окончательно, а все взгляды оказываются прикованы к нему, Геральд вдруг говорит ровным голосом:
— Жители и гости Мрачных Топей! Уверен, вы и так прекрасно знаете? кто я такой, но я все же представлюсь. Меня зовут Геральl Аскелат и я правитель Винлании, которая граничит с Мрачными Топями на востоке. За то недолгое время, в течение которого Топями управляет мадам Диана Легро, мы прошли путь от весьма шаткого нейтралитета до взаимовыгодного торгового сотрудничества. И я уверен, что на этом отношения между нашими землями не остановятся. Однако…
В его ровном голосе вдруг прорезается сталь, от которой по спине бегут мурашки. Причем, даже у меня. Чего уж говорить о крестьянах, которые тут же начинают боязненно ежиться и отводить взгляды.
— Для меня было удивительным узнать, что в рядах таких отважных и трудолюбивых людей завелись предатели. Которые поставили не только поставили под угрозу жизни своих друзей и соседей, но и решили перечеркнуть все те достижения, которых вы добились вместе. И, хоть я могу вас понять, я считаю это недопустимым.
Со стороны крестьян доносятся робкие удивленные вздохи и перешептывания. Услышав их отголоски, Аскелат тут же кивает.
— Да, вы не ослышались. Я действительно понимаю насколько вам трудно, а порой даже невыносимо. В тот момент, когда опускаются руки, когда со всех сторон нападают враги, а времени на отдых практически не остается, в голове могут взойти сомнения. И на почву таких сомнений лучше всего ложатся предложения противника, которые сулят вам деньги, спокойствие и беззаботную жизнь. Вот только, мне ли вам говорить, что это лишь уловка? Что даже если они не избавятся от вас и выполнят свое обещание, вместо беззаботной жизни вас ждет только муки совести и отчаяние.
Люди растерянно замолкают и стоят, понурив голову. Уверена, они все это прекрасно понимают и сами. А слова Аскелата теперь еще и давят на них неподъемным грузом ответственности.
Я бы и сама была рада облегчить их тяжелую ношу, но, увы, я слишком ограничена в средствах и в свободных людях. Так что я тоже знаю, о чем говорит Аскелат — на меня иногда накатывает похожая слабина. Вот только, как бы ни было тяжело, отступить я уже не смогу.
— Именно поэтому, — вскидывает голову Аскелат, снова привлекая к себе внимание, — я хочу поддержать ваши старания, ваши труды. Я хочу дать вам желание двигаться дальше даже когда кажется, будто у вас уже нету сил. Поэтому, в день, когда исполнится ровно два года с того момента, как мадам Легро приехала в Топи, каждого, кто останется ей верен и будет продолжать работать на благо процветания этих земель, я щедро награжу!
Все как один крестьяне таращатся на Аскелата ошарашенными, ничего не понимающими взглядами.
