Князь: Попал по самые помидоры (СИ) - Фокс Гарри

* * *

Карета наконец остановилась с таким скрипом, будто сама смерть вздохнула от облегчения. Я вывалился наружу, едва не споткнувшись о собственную тень — ноги все еще были ватными от «работы» Мурки и предвкушения ада. Годфрик, бодрый как огурчик после сна, выпрыгнул следом и помог вылезти Мурке. Та потянулась с кошачьей грацией, ее хвост завился в вопросительный знак, а глаза сияли невинностью, от которой у меня засосало под ложечкой.

И тут я его увидел. Дом.

Не дом. Дворец. Или храм. Или наглое «пошел ты» в лицо моему княжескому достоинству.

— Годфрик, — выдавил я, уставившись на это архитектурное чудовище из белейшего мрамора, золота и чего-то стеклянного, что слепило глаза. — Это… это шутка? Это дом мэра? Мэра нашего городишки⁈ Тот самый, который в прошлом году просил у меня ссуду на ремонт крыши ратуши, потому что «дождик все протекает, светлейший»?

— Так точно, милорд, — Годфрик тоже впечатленно смотрел на колонны высотой с дракона, на фонтаны с голыми нимфами, извергающими не воду, а, похоже, шампанское, на витражи, изображающие, как мне показалось, самого мэра, принимающего дары от покоренных народов. — Говорят, торговля пошла в гору. Особенно… э-э-э… после того как вы «освободили мошонку» региона.

— Освободил мошонку⁈ — взвизгнул я. — Я освободил шахты от бандитов! Разогнал контрабандистов! Наладил поставки! А он… — я ткнул дрожащим пальцем в золотую дверь, которая, казалось, весила тонны, — … он построил себе это⁈ Да мое поместье рядом — как ночлежка для прокаженных! У меня в тронном зале потолок протекает, а у него… — я присмотрелся к крыше, — … у него там сад висячий, сука! Вавилонский! С пальмами!

Мурка потрогала мраморную колонну лапкой с мягкими подушечками.

— О, Ваша Светлость! Камень теплый! И блестит! Красиво!

— Красиво? — застонал я. — Мурка, это не красиво! Это крик души: «Смотри, князь-нищеброд, как я тебя поимел на налогах!» Полный пипец! Абсолютный!

Дверь, как по волшебству (или по какому-то хитрому механизму, купленному на мои же, сука, налоги), бесшумно распахнулась. Нас встретил не просто запах богатства. Это был аромат богатства. Дорогие духи, воск для паркета из китовой спермы, жареные павлины — все смешалось в дурманящий коктейль «Я-богаче-тебя-убогого-князька».

Их было пятеро. Служанки. Но не просто служанки. Это были ходячие воплощения мужских фантазий, одетые в нечто среднее между униформой горничной и нарядами из борделя премиум-класса. Корсеты, подчеркивающие формы, которые могли вызвать геологический сдвиг, юбки такие короткие, что при наклоне видно было не только столицу, но и все окрестные княжества. Улыбки — сладкие, профессиональные, но в глазах читалось: «Да, мы знаем, кто вы, и да, мы знаем про источники, милорд».

Старшая из них (ее корсет, казалось, вот-вот лопнет, выпустив на волю две вселенные) сделала безупречный реверанс, который странно сочетался с ее декольте, способным утопить флот.

— Ваша Светлость, князь Артур фон Драконхейм, — ее голос был медом, замешанным на коньяке. — Добро пожаловать в скромное обиталище его превосходительства, мэра города Драконспрау. Его превосходительство ожидает вас в своем кабинете. Он готов обсудить… — она многозначительно кивнула, — … все необходимые моменты касательно предстоящего торжества. И ваших… действий.

Она окинула взглядом меня (все еще помятого, с тенью кошачьей морды на ширинке), Годфрика (с лицом ребенка в кондитерской) и Мурку (которая с интересом разглядывала ближайшую служанку, принюхиваясь). Взгляд старшей служанки был красноречивее любых слов: «Ну и компашка. Особенно этот князь. Вечно проблемы».

— Моменты? Действия? — я постарался придать голосу княжескую твердость, но получилось скорее как у пойманного вора. — Отлично! Прекрасно! Ведите! Годфрик, Мурка… вы… — я махнул рукой, — … погрейтесь тут. Полюбуйтесь на… — я снова ткнул пальцем в ближайшую золотую скульптуру амура, писающего в фонтан, — … на скромность. Я скоро.

— Но, князь… — начал Годфрик, но я уже шагал за пышной грудью старшей служанки, которая покачивала бедрами с таким расчетом, что могла бы свалить стену.

По пути меня обдавало волнами дорогих духов и оценивающих взглядов других служанок. Одна, пронося поднос с хрустальными бокалами, намеренно замедлила шаг и прошептала:

— Освободитель… мы помним источники… — и лукаво подмигнула, прежде чем скрыться за колонной.

«Пипец», — стучало у меня в висках. «Полный, окончательный, бесповоротный пипец. Сейчас я увижу мэра, который живет как король, пока я латаю крышу соломой. Он захочет „обсудить“ свадьбу, а по сути — вытрясти еще денег или заставить плясать под его дудку. Лира, Ирис и Элиана готовят праздник, а я тут… А отец Лиры где-то рядом, сжимая свой „Непоколебимый Клык“ при виде плакатов и слухов. И где-то рядом Мурка, с моей спермой в прошлом и хитрой улыбкой…»

Старшая служанка остановилась перед дверями из темного, чертовски дорогого дерева, инкрустированного золотом (конечно же).

— Его превосходительство внутри, Ваша Светлость. Ждет только вас.

Она открыла дверь, пропуская меня внутрь кабинета, который по размерам и роскоши напоминал мой тронный зал. До моего слуха донеслось ее тихое, сладкое:

— Удачи, Освободитель… вам понадобится.

Дверь закрылась. Я остался один. Вернее, не совсем. Где-то здесь был мэр. И моя «удача» явно заканчивалась на пороге этого позолоченного ада. «Комфанта… ебаный в рот…» — пронеслось в голове последней мыслью перед погружением в пучину бюрократии и аристократической жадности.

* * *

Карета наконец остановилась с таким скрипом, будто сама смерть вздохнула от облегчения. Я вывалился наружу, едва не споткнувшись о собственную тень — ноги все еще были ватными от «работы» Мурки и предвкушения ада. Годфрик, бодрый как огурчик после сна, выпрыгнул следом и помог вылезти Мурке. Та потянулась с кошачьей грацией, ее хвост завился в вопросительный знак, а глаза сияли невинностью, от которой у меня засосало под ложечкой.

И тут я его увидел. Дом.

Не дом. Дворец. Или храм. Или наглое «пошел ты» в лицо моему княжескому достоинству.

— Годфрик, — выдавил я, уставившись на это архитектурное чудовище из белейшего мрамора, золота и чего-то стеклянного, что слепило глаза. — Это… это шутка? Это дом мэра? Мэра нашего городишки⁈ Тот самый, который в прошлом году просил у меня ссуду на ремонт крыши ратуши, потому что «дождик все протекает, светлейший»?

— Так точно, милорд, — Годфрик тоже впечатлено смотрел на колонны высотой с дракона, на фонтаны с голыми нимфами, извергающими не воду, а, похоже, шампанское, на витражи, изображающие, как мне показалось, самого мэра, принимающего дары от покоренных народов. — Говорят, торговля пошла в гору. Особенно… э-э-э… после того как Вы «освободили мошонку» региона.

— Освободил мошонку⁈ — взвизгнул я. — Я освободил шахты от бандитов! Разогнал контрабандистов! Наладил поставки! А он… — я ткнул дрожащим пальцем в золотую дверь, которая, казалось, весила тонны, — … он построил себе это⁈ Да мое поместье рядом — как ночлежка для прокаженных! У меня в тронном зале потолок протекает, а у него… — я присмотрелся к крыше, — … у него там сад висячий, сука! Вавилонский! С пальмами!

Мурка потрогала мраморную колонну лапкой с мягкими подушечками.

— О, Ваша Светлость! Камень теплый! И блестит! Красиво!

— Красиво? — застонал я. — Мурка, это не красиво! Это крик души: «Смотри, князь-нищеброд, как я тебя поимел на налогах!» Полный пипец! Абсолютный!

Дверь, как по волшебству (или по какому-то хитрому механизму, купленному на мои же, сука, налоги), бесшумно распахнулась. Нас встретил не просто запах богатства. Это был аромат богатства. Дорогие духи, воск для паркета из китовой спермы, жареные павлины — все смешалось в дурманящий коктейль «Я-богаче-теперь-убогого-князька».