Князь: Попал по самые помидоры (СИ) - Фокс Гарри

Их было пятеро. Служанки. Но не просто служанки. Это были ходячие воплощения мужских фантазий, одетые в нечто среднее между униформой горничной и нарядами из борделя премиум-класса. Корсеты, подчеркивающие формы, которые могли вызвать геологический сдвиг, юбки такие короткие, что при наклоне видно было не только столицу, но и все окрестные княжества. Улыбки — сладкие, профессиональные, но в глазах читалось: «Да, мы знаем, кто Вы, и да, мы знаем про источники, милорд».

Старшая из них (ее корсет, казалось, вот-вот лопнет, выпустив на волю две вселенные) сделала безупречный реверанс, который странно сочетался с ее декольте, способным утопить флот.

— Ваша Светлость, князь Артур фон Драконхейм, — ее голос был медом, замешанным на коньяке. — Добро пожаловать в скромное обиталище его превосходительства, мэра города Драконспрау. Его превосходительство ожидает Вас в своем кабинете. Он готов обсудить… — она многозначительно кивнула, — … все необходимые моменты касательно предстоящего торжества. И Ваших… действий.

Она окинула взглядом меня (все еще помятого, с тенью кошачьей морды на ширинке), Годфрика (с лицом ребенка в кондитерской) и Мурку (которая с интересом разглядывала ближайшую служанку, принюхиваясь). Взгляд старшей служанки был красноречивее любых слов: «Ну и компашка. Особенно этот князь. Вечно проблемы».

— Моменты? Действия? — я постарался придать голосу княжескую твердость, но получилось скорее как у пойманного вора. — Отлично! Прекрасно! Ведите! Годфрик, Мурка… вы… — я махнул рукой, — … погрейтесь тут. Полюбуйтесь на… — я снова ткнул пальцем в ближайшую золотую скульптуру амура, писающего в фонтан, — … на скромность. Я скоро.

— Но, князь… — начал Годфрик, но я уже шагал за пышной грудью старшей служанки, которая покачивала бедрами с таким расчетом, что могла бы свалить стену.

По пути меня обдавало волнами дорогих духов и оценивающих взглядов других служанок. Одна, пронося поднос с хрустальными бокалами, намеренно замедлила шаг и прошептала:

— Освободитель… мы помним о всех Ваших подвигах… — и лукаво подмигнула, прежде чем скрыться за колонной.

«Пипец», — стучало у меня в висках. — «Полный, окончательный, бесповоротный пипец. Сейчас я увижу мэра, который живет как король, пока я латаю крышу соломой. Он захочет „обсудить“ свадьбу, а по сути — вытрясти еще денег или заставить плясать под его дудку. Лира, Ирис и Элиана готовят праздник, а я тут… А отец Лиры где-то рядом, сжимая свой „Непоколебимый Клык“ при виде плакатов и слухов. И где-то рядом Мурка, с моей спермой и хитрой улыбкой…»

Старшая служанка остановилась перед дверями из темного, чертовски дорогого дерева, инкрустированного золотом (конечно же).

— Его превосходительство внутри, Ваша Светлость. Ждет только вас.

Она открыла дверь, пропуская меня внутрь кабинета, который по размерам и роскоши напоминал мой тронный зал. До моего слуха донеслось ее тихое, сладкое:

— Удачи, Освободитель… Вам понадобится.

Дверь закрылась. Я остался один. Вернее, не совсем. Где-то здесь был мэр. И моя «удача» явно заканчивалась на пороге этого позолоченного ада. «Комфанта… ебаный в рот…» — пронеслось в голове последней мыслью перед погружением в пучину бюрократии и аристократической жадности.

Глава 19

Ты меня бесишь…и родственники

Дверь закрылась за мной с мягким, дорогим щёлк. И я окаменел. Вернее, попал в золотой, мраморный и пафосный ад.

Кабинет мэра. Скромное название для зала, который мог бы вместить мое поместье целиком, включая конюшни и курятник. Пол — шахматная доска из черного эбенового дерева и белоснежного мрамора, настолько отполированная, что я увидел свое потрепанное отражение и поморщился. Стены — панели из червонного золота (червонного, Карл!) с инкрустациями из перламутра, изображающими… сцены охоты мэра? На единорогов? Судя по рогу на стене — да. Огромный камин, в котором мог бы спать тролль, был вырезан из цельного куска яшмы. Над камином — портрет самого мэра в полный рост, в горностаевой мантии и с выражением лица, говорящим: «Да, я украл Ваш бюджет. И что?»

Но главное — стол. Не стол. Алтарь столярного искусства из какого-то черного, мерцающего дерева. На нем — чернильница из цельного изумруда, перья феникса (я не шучу) и… золотая статуэтка меня? Стилизованного, с дурацкой улыбкой и надписью на постаменте: «Князю-Освободителю Мошонки от благодарных граждан». Я почувствовал, как кровь ударила в виски. «Я освобождал шахты, сука! Шахты!»

За этим алтарем, в кресле, похожем на маленький трон из слоновой кости, восседал сам Его Превосходительство, Мэр Города Драконспрау — Бартоломью фон Пилленберг. Человек, напоминавший упитанного, довольного кота. Лысоватый, с аккуратными седыми бакенбардами, в камзоле из ткани, которая переливалась всеми цветами радуги и, вероятно, стоила как годовой доход моих шахт. Он улыбался сладкой, масляной улыбкой.

— Ваша Светлость! — воскликнул он, не вставая, а лишь слегка кивнув. Голос — бархатный, как дорогой коньяк. — Какая честь! Какая неожиданная радость! Садитесь, прошу! Нет, не туда! — он остановил меня, когда я потянулся к простому (но все равно чертовски дорогому) креслу напротив. — Вот сюда! Это ортопедическое, с массажем и подогревом сиденья. Импортное. Из эльфийских королевств. Для Вашего… э-э-э… утомленного величества.

Я плюхнулся в указанное кресло. Оно действительно зажужжало и начало массировать мои измученные ягодицы. Это было приятно и одновременно оскорбительно. «У него кресла лучше моей кровати!»

— Бартоломью, — начал я, стараясь звучать княжески, но сквозь зубы. — Дом… впечатляет. Прямо скажем. Не узнаю родной Драконспрау. Торговля… процветает?

— О, Ваша Светлость! — Мэр сложил пухлые ручки на животе. — Под вашей мудрой и активной рукой — как же иначе? Особенно после того, как Вы… гм… нормализовали обстановку на границах и в источниках. Туризм, знаете ли, расцвел махровым цветом! А где туризм — там и налоги. Скромные, конечно. Чисто на поддержание инфраструктуры. — Он скромно потупил взгляд на свой перстень с бриллиантом размером с орех.

«Скромные налоги. Скромные. Как же я тебя ненавижу, Барти…» — пронеслось у меня в голове.

— Ладно, к делу, — отрезал я. — Свадьба. Через… — я мысленно подсчитал, — … чертовы семь часов. Что там у тебя по организации? Говори коротко. У меня еще отец невесты может прийти и оторвать мне то, чем я «освобождаю мошонки».

Мэр смахнул невидимую пылинку с рукава.

— Все под контролем, Ваша Светлость! Абсолютно! Площадь украшена по последнему слову… ну, почти по последнему. Фонтаны с шампанским — работают. Платформы для турнира — готовы. Арена для «Боя подушек» среди девиц легкого поведения… э-э-э… то есть, среди артисток фольклорного ансамбля — смонтирована. Пиршественные столы — ломятся. Пока виртуально. Но скоро реально!

— «Бой подушек»? — переспросил я, чувствуя приближение головной боли. — Это что за хуйня?

— Ноу-хау! — оживился мэр. — Публика обожает! Девушки в легких… костюмчиках… бьются подушками. Победительницу ждет приз — поцелуй жениха! То есть, Вас, Ваша Светлость! — Он подмигнул. — Народ будет в восторге! И плакать «Освободителю!»!

— Я женюсь на Лире фон Китилэнд, Барти! — зашипел я. — На «Первой Мурлыке»! Которая может порвать горло за неверный взгляд! И ты хочешь, чтобы я целовал какую-то «победительницу» в бою подушек⁈ Ты с ума сошел⁈

— О, не волнуйтесь! — Мэр махнул рукой. — Мы все предусмотрели! Приз — символический! Поцелуй в… лобик! Или в ручку! На выбор! Главное — зрелищность! А народное ликование! И… — он понизил голос, — … сборы от ставок на победительницу пойдут в городскую казну. На благоустройство. Ваше имя, конечно, будет в благодарностях. Крупным шрифтом.

«Пиздец», — подумал я. — «Он хочет заработать на моей потенциальной кастрации Лирой».