Древесный маг Орловского княжества 10 (СИ) - Павлов Игорь Васильевич

Нет ничего из дерева — вообще не чувствую, ни щепочки. Всё–то они продумали.

Сил никаких, даже руки к ошейнику поднять тяжело, будто мышцы атрофировались. Такой слабости даже после первого выступления в исполине не ощущал.

Как и такого разочарования.

Мне было бы легче, если бы набросились пытать. Я и ожидал, что начнут изгаляться, выбивая заклинание от магического кармана. А меня вообще не трогают, только издали через серые проёмы стражники посматривают, стараясь не маячить. Без «Светлячка» непривычно, но я быстро привыкаю к полумраку. Как и к бессилию. К тому, что я никак не могу повлиять на ситуацию. Поэтому не вижу смысла убиваться или просто биться лбом о стену.

Сижу спокойно, анализируя случившееся. С чего всё началось? Как давно меня тащат в эту камеру?

Думаю о Белке, а точнее о Роксане Бельской.

Вот почему эта сука так много знает о Сигизмунде, она его приближённая. Теперь так ясна вся картина, как самый светлый летний день.

Десять лет назад Роксану Бельскую внедрили в нашу Империю. Она понемногу расшатывала её изнутри, взяв имидж воровки, которая занимается авантюрами в высших кругах, проникает во все тайны и секреты. Ни у кого, кто её знал в том качестве, и вопроса не возникло, почему она совала всюду свой нос. Не было и мысли, что она шпионка поляков. Просто первоклассная воровка, заинтересованная в собственной выгоде. А оказалась талантливой актрисой, на игру которой так легко купился я.

И стоит ли её винить в том, что она предала меня? На что вообще рассчитывал? И есть ли смысл взывать Сигизмунда и Белку к благоразумию и просить, чтобы отпустили? Ведь совсем скоро мне нужно явиться к Высшей Ситри на Ритуал — у нас договор, я обещал ей. И если не выполню обещание, курии снова полезут. Ну да… это полякам и нужно. Разорить ещё недобитые княжества и взять их тёпленькими.

До этого Белка спёрла у меня Зерно. Целую операцию провернула, чтобы Морозова поучаствовала в этом. А зачем? Элементарно, Ярослав! Теперь всё становится яснее, когда понимаешь истинные мотивы врага. Главная цель была — развалить нашу империю. Когда Зерно попало к Златозару, думаю, ему намеренно подсказали, что нужно убрать оболочку. Ну а дальше мы получаем последствия. Три легиона волотов, развал государства, разорённые земли, несогласованность князей.

Интересно, какую роль во всём этом играл Могута? Ещё один хитрый персонаж. Похоже, ему до нашей империи дела нет. Важнее сохранить мир в целом. А кто его займёт, поляки или русы — не так важно.

Моя совесть чиста. Я не мог противостоять настолько тщательно проработанному плану, который готовился годами. Я не мог и мысли допустить, что девушка, которую не раз спасал, вот так просто предаст меня. Это вне моей логики. Мне не понять ни её, ни этот мир. Наверное, пора отпустить. Хотя прощать я не намерен.

И уж тем более сдаваться не собираюсь. У меня ещё шесть кило боевого дерева и пылающее сердце с кучей прибамбасов. Интересно, если прибьют, я попаду в Навь прямиком к Ситри? Кстати, почему бы и нет⁈

Сижу смирно на кровати в одних только труселях да с ошейником на шее, и понемногу привыкаю к своему жалкому состоянию. В камере тепло и уютно, жаловаться не на что.

Три часа никто не трогает, затем появляются двое мужчин. Матёрые бойцы в металлической броне, обвешанные магическими вещами не хуже меня в недавнем прошлом.

— Вы позволите, тёмный лорд? — Выпалил один на ломанном русском с подносом в руках, подойдя к решётчатой двери.

Второй стоит с медным горшком на замену, хлопает глазами. Похоже, даже такого беспомощного они боятся, как голодного дикого зверя. Чую присутствие мага, который прячется в смежной комнате и кастует там на всякий случай своё заклинание.

Молчу, глядя на них пристально.

— Полагаю, он ещё не может ничего ответить, — раздалось из проёма на польском.

— Нам сказали, что он без сил, а он сидит и вида не подаёт, — отвечает один из стражников. — А если набросится?

— Тогда вы погибните за империю не напрасно, — усмехнулся маг. — Прекратите трусить, этот мощный артефакт ему не победить. Гершт никогда не ошибается. А кто усомнится, тот умрёт. Поэтому вам стоит бояться не этого.

Стражники зашевелились. Открыли дверь, которую мучали около минуты из–за обилия засовов и замков. Затем один поставил на небольшую костяную тумбу поднос, второй подтащил ногой ко мне горшок. И взвыл:

— Я не могу достать другой, он сидит. Почему его не заковали?

— Снова ты за своё? — Заворчал его напарник и отступил поскорее.

— Да ставь ты уже свой горшок, — говорю уже я на польском. — И вали.

— Говорит! — Ахнул второй, роняя горшок, и вылетел пулей, будто его тут жарят на сковороде.

— Как быстро приспособился, — раздалось едва слышное с прохода. — Надо доложить пану.

Когда все свалили, я попытался встать на ноги, но с первого раза не вышло. Чувствуя себя развалиной, кое–как поднялся только с пятого раза и поковылял, как старый дед к тумбе. Сил взять поднос в руки не было, поэтому попытался насладиться обилием принесённых яств прямо на месте. Слабенько взял вилку и стал клевать понемногу.

В процессе появился Гершт. Уже переодетый в синий парадный кафтан, седобородый невысокий дед с мерзкой узкой рожей и синими глазами, которые кажутся бездонными. В руках у него серо–синий скипетр с наконечником в виде кобры, у которой два синих рубина вместо глаз, а во рту сверкает рубин прямо на основании раздвоенного языка. Полагаю, это тот самый артефакт «Разрушения», которым он с лёгкостью губил невинных.

Делаю вид, что мне не интересен этот урод, продолжаю клевать.

— Тёмный лорд Ярослав, для меня честь познакомиться с вами. И великое достижение, участвовать в вашем пленении, — выпалил тот на польском. — К сожалению, я не имел счастья пообщаться с вами в иной, более дружеской обстановке. Роксана о вас много рассказала, я право не ведал, что вы так могучи. Оно и видно, учитывая, что так легко приспособились к Красному ошейнику Марены восемнадцатого уровня, от которого любой бы стонал неделю прежде, чем сумел бы двигаться.

Молчу, пытаясь попить из кружки и при этом не выглядеть жалко. Тяжело поднять руку выше шеи. Думаю, магия ошейника направлена на то, чтобы я не смог это сделать ни при каких обстоятельствах.

При этом маг рассматривает меня с нескрываемым восхищением. Может, ему интересны мои шрамы, может, позарился на точёное тело. Или любуется моими бабочками на подкаченных ягодицах.

— Позвольте, я помогу, — выпалил вдруг он и взмахом руки заставил кружку взлететь к моим устав. Затем также он заботливо наклонил её, чтобы залить в мой рот вина — как оказалось.

Отступив, я показал, что хватит за мной ухаживать. Гершт улыбнулся, подходя к прутьям вплотную. Я ответил прямым взглядом.

— Вы же можете говорить, так скажите мне хоть что–то, тёмный лорд? — Выдал с лёгким укором.

— Скоро ты сдохнешь, — бросаю ему непринуждённо. — Какой смысл мне разговаривать с трупом.

Гершт оторопел, но быстро перестроился.

— Тёмный лорд злится, — оскалился. — Но он должен знать, что я лишь инструмент в руках Светлейшего. Нашего великого гения и правителя.

И он тоже сдохнет — подмывало так сказать, но я промолчал, продолжая смотреть на мага пристально. Тот резко развернулся и поспешил прочь. А я поковылял на кровать, где благополучно завалился. И, наконец, расслабился. Мне даже удалось поспать. И, похоже, немало. Пока морды снова не стали шуметь, притащив мне ещё еды.

Трое суток никто не трогает. Время считаю по приёмам пищи. Да и по ощущениям пока ещё легко определяю — когда ночь, а когда день. За это время я научился нормально присаживаться на горшок и уже ловко орудовать столовыми приборами, хотя выше груди руки так и не удаётся поднять. Видимо, блокада слишком мощная.

Имея ноль один процент резерва, я даже не могу общаться с духами, которые впали в спячку. Поэтому ищу иной способ выбраться. Изучив камеру, нахожу достаточно поверхностей, чтоб начертить руну кровью. Но вот незадача: камень сразу впитывает мою кровь без остатка, не давая изобразить и чёрточки. Отметая этот вариант, ищу другие.