Скальпель против волшебства (СИ) - Волконская Мария Николаевна

– Вы наша опора, арисса, – серьезно ответила Маргарита. – Надежный тыл, сердце и душа клиники. Как глубиника: везде и по чуть-чуть, но без нее совсем не то.

– Ай, скажешь тоже, – отмахнулась старушка, но губы дрогнули в улыбке.

С улицы вернулся Дункан. Рита уже не удивлялась, как быстро он влился в рабочий ритм лекарни.

– Одиннадцать человек. Две перевязки, у ариссы Лекс травма глаза, один с подозрением на воспаление легких. Остальные – зелья и мази, сопли и кашель. А, – мужчина откашлялся, – и один арис просит зелье от супружеской ревности.

– Скажи, что нам нужно уточнить рецепт, – хохотнула лекарка, – пусть вернется через пару дней. Глядишь, и надобность отпадет. – Рита прошла вглубь помещения, на ходу надевая халат. – Вира?

– Тут! – отозвалась девушка из зельеварочной. – Минутку, только котел остужаться поставлю! – Она вышла, оттирая с передника что-то липкое и черное. – Кто с соплями – ко мне. С травмами – к аре Марго, пожалуйста.

– Дункан, приведи ариссу Лекс, глянем, что там с глазом, – попросила Рита.

– Она с козлом подралась, – сказал кто-то из очереди.

– С каким?

– Со своим. Беленьким.

– Ну, будем считать, что это семейный конфликт, – пробормотала доктор, заходя в перевязочную.

Все шло своим чередом. Склянки звенели, пол скрипел, из коридора доносился бойкий голос Виры:

– Кто за лосьоном – подойдите! Кто за зельем от простуды – подождите, еще не остудилось.

Тщедушного вида старушка за руку привела мужа, нежно, но настойчиво подталакивая в кабинет:

– Гляньте, ара, если минутка найдется. Третий день такой. Неужто нагулял чего на сторости лет?

Беглый осмотр, и все стало ясно: приподнятые красные пятна на лице, горячие, болезненные при касании. Дедуля явно лихорадил.

– Рожистое воспаление у него, – кивнула Рита, прикидывая, какое лучше зелье сварить. – В простонародье – рожа.

– Я ж говорила – рожа твоя старая. А ты все: «Нормальное лицо у меня, отстань!», – хмыкнула старушка.

Где-то кашляли, смеялись, кто-то спорил. Вдова Элкорт требовала не галдеть.

К обеду клиника опустела, поток схлынул так же внезапно, как и накатил. Оно и понятно, у греймурцев днем было много работы. Нужно успеть до темноты, потому и потолкаться в очереди да посплетничать горожане позволяли себе рано поутру или поздно вечером, распивая эль под бдительным надзором Ивель.

Рита вернулась в кабинет, тяжело плюхнулась на стул и только тогда заметила.

В раскрытом журнале лежал лист. Тот самый огненный всполох, казалось, еще хранивший тепло детской ладошки.

Рядом в знак благодарности за лечение люди оставили пучки сушеной мяты, тонко пахнущие летом, скромный сверток чесночных сухарей в полотенце с вышитым лавандовым цветком и новое шерстяное одеяло, придавленное тяжелой банкой меда.

Никогда еще Маргарита не чувствовала себя настолько нужной и на своем месте, как в тот момент.

***

Разумеется, он просто прогуливался. Разве нельзя прогуляться до центра города в середине дня? Греймур – город живой, и быть лордом не значит сидеть в башне, сложив руки. Иногда полезно проявить себя на людях. Разве не разумно показать участие, ответственность? Проверить, как обстоят дела в клинике, куда он вложил столько сил. Совершенно разумно.

Тарис поправил перчатку на левой руке и постарался не думать о том, что уже третий поворот прошел, не сворачивая, хотя бы для вида.

У ратуши, на лавке под акацией, сидели две женщины, негромко переговариваясь. Одна лениво вязала, другая щелкала семечки, время от времени бросая жменю голубям и воронам. День казался обманчиво теплым ровно до того момента, пока с гор не срывался ледяной ветер. Тогда пар из рта белел, а холод просачивался за воротник, заставляя ежиться. Осень в этих краях не торговалась.

Внутри ратуши было неожиданно оживленно. В прежние времена Тарис не счел бы нужным даже остановиться, но теперь, с тех пор как часть здания отошла под клинику, многое изменилось. Ступени подметены, окна начищены, стены пахнут травами, а не слежавшимся пергаментам.

Он шагнул через порог и оказался в самом сердце довольно странного разговора.

– Я говорю, дважды! Прямо в макушку, – с возмущением гудел Лайорин, стоявший у шкафа с пузырьками и банками. – Первая – это еще ладно, может, случайность. Но вторая пчела… Точно целилась, зараза.

Дункан сидел за конторкой, вычерчивал что-то в журнале и старался выглядеть серьезно. Удавалось ему это плохо. Он не поднимал взгляда, но плечи тряслись от смеха.

– Это они на мазь слетались? И как, заволосилась-то полянка? – участливо спросил Хаквис.

– Полянка, уважаемый арис, осталась, как и была пустой, – староста продемонстрировал блестящую, словно полированную лысину. – А я оказался обманутым. А ведь Торвин из Золотой чаши утверждал, что варево сработает. Оно мало того, что бесполезное, так еще и вонючее! Мне мошки всю плешь облепили, слетались, как на… – Он кашлянул, косясь на Лорда. – В общем, от меня даже кошка в сарай спать ушла. Может, хоть ара Марго мне поможет.

Тарис чуть поморщился, но не потому, что разговор показался ему глупым. Вовсе нет. Просто в этом было что-то настоящее, слишком живое для его вычищенного, холодного поместья. Здесь смеялись, спорили, жаловались на кошек и мази, и от этого у него заныло где-то в груди. Он вдруг глубоко вдохнул, стараясь втянуть побольше воздуха этого уютного места. Решил, что после велит Селестии купить свежих булок в пекарне. С маком.

– А вы, милорд, – Лайорин повернулся к нему, – тоже пришли за зельем? Хотите что-то подрастить?

– У меня уже отросло все, что нужно, – ровно ответил Тарис. – И этого вполне достаточно.

На лестнице показалась Вира. Уставшая, с запачканным передником и туго заплетенной косой. Бэлкинг подумал, что девушка выглядит очень повзрослевшей с их последней встречи.

– Госпожа сказала, не больше одной шутки на человека, а то слишком шумно, – пробормотала она. – И что вода из труб опять воняет.

– Плесенью? – спохватился Хаквис.

– Какая разница, – скривилась Вира. – Воняет и все. Даже чай заварить противно.

– Проверю колодец. – Дункан поднялся, взял связку ключей. – Может, листья в решетку набились или, не приведи Свет, крыса застряла. Не включайте пока воду, окей? – И ушел, ворча что-то себе под нос про нехватку персонала.

Рита появилась спустя минуту. Остановилась на пороге, чуть удивленно глядя на Тариса, коротко кивнула:

– Светлейший. Неожиданный визит. Вас что-то беспокоит?

– Только судьба города, – поклонился он. – Решил проверить, как обстоят дела.

– Весьма трогательно и подозрительно, – она сощурилась. – Раз уж пришли, не забудьте заказать новые нити. Так называемая вена травника. Я тут вычитала, что они неплохо рассасываются в ранах.

Он кивнул, и в этот момент со двора донесся короткий, сдавленный крик.

Рита побледнела:

– Это Дункан.

Она сорвалась с места, халат зацепился за дверную ручку, и целительница громко выругалась. Послышался треск ткани, и девушка пронеслась мимо, как комета.

Вира сунула Тарису в руки тяжелую кожаную сумку. Он выскочил во двор, а в голове пронеслась мысль, что у него снова совсем некстати чешется живот.

***

Под ногами хрустел гравий, хотя ему казалось, что он едва касается земли, спешно огибая здание ратуши. Сзади слышалось тяжелое дыхание и торопливые шаги Виры.

Лорд быстро оглядел место происшествия. Каменная кладка колодца обвалилась, из зияющей черной пасти тянуло удушливым холодом. Стоял щекочущий запах плесени и сырой земли.

Маргарита уже была на коленях рядом с Хаквисом. Как ей удалось в одиночку оттащить и уложить на землю взрослого мужчину, оставалось загадкой. Но лекарка уже разрывала на нем рубашку, ощупывала тощую, как у цыпленка, грудь.

Тарис бросил сумку на землю, пожалуй, слишком грубо – послышался лязг стекла, и присел у головы несчастного.

Грудь Дункана вздымалась как-то странно: одна половина не двигалась, вторая раздувалась судорожными рывками, работая за двоих. Дыхание выходило глухим и хриплым, лорд не мог избавиться от мысли, что Хаквис – не жилец.