Скальпель против волшебства (СИ) - Волконская Мария Николаевна

Маргарита принялась копаться в сумке, а Тарис не мог оторвать взгляд от шрама на груди мужчины. Старый, уродливый рубец, пересекающий ребра, а под ним тонкие, едва заметные линии. Лорд машинально протянул руку, коснулся и тут же отдернул.

Чужая, злобная сила, кричавшая: «Не трогай! Прочь!», пробежала холодом вдоль позвоночника, заставила встать дыбом волоски на руках и внезапно куснула лорда в пупок.

Тарис неосознанно почесал живот, когда Маргарита рявкнула на него:

– Серьезно? – от ее голоса он подпрыгнул, как нашкодивший мальчишка. – Сейчас не время чесать пузо! Мне нужно сделать разрез. – Девушка вылила на бледную кожу Дункана половину содержимого баночки. Тарис едва сдержался, чтобы не чихнуть от запаха спирта, ударившего в нос. – Думаю, ребро проткнуло легкое. Если не выпустить воздух – он задохнется. Держите его за плечи на случай, если дернется. – В этом лорд сомневался, Дункан лежал без сознания. – Вира, найди мне трубочку в сумке.

Знахарка коснулась выпирающей ключицы, нашла центр и отступила чуть ниже. Кожа между ребрами натянулась как в барабане, выдавливаемая воздухом изнутри. Место предполагаемого разреза приходилось как раз через дугу шрама.

– Он проклят, – слова лорда заставили Маргариту дернуться. – Это метка темной магии. Печать молчания, если точнее.

– И вы говорите мне это только сейчас? – прошипела лекарка. – Я ничего не смыслю в проклятьях. Что мне делать? Как быть с разрезом? Что вы молчите, отвечайте! – крикнула она.

Тарис лихорадочно соображал, пытаясь вспомнить все, что знает о порчах. Мысли вихрились, а человек в его руках умирал. Кожа Хаквиса стала холодной и липкой, а сознание лорда продолжало отмечать совершенно несущественные детали. Вира, до крови прикусившая губу. Староста, беспокойно топчущийся у калитки, не решается подойти ближе, теребя в руках свою неизменную шапочку. На старой, вероятно бычьей коже лекарской сумки выступило темное пятно. Наверное, одна из склянок все-таки разбилась.

– Режьте!

– Вы уверены? Прямо через метку? – голос Маргариты непривычно дрогнул. Впервые Тарис видел ее такой болезненно нерешительной.

– Хуже не будет. Режьте.

Девушка перехватила скальпель ободранными, с забившейся под ногти красноватой пылью пальцами наподобие писчего пера и уверенно сделала небольшой разрез.

Не было всплесков крови или криков. Только тихий присвист, с которым воздух покидал грудную клетку Дункана.

Руны под рубцом пришли в движение. На миг протянуло свои черные щупальца проклятье, ища, за кого бы еще зацепиться, но тут же растаяло, истлело. На коже остался сероватый налет, словно по шраму мазнули пеплом.

Вира ахнула и заплакала, спешно вытирая слезы.

– Трубку! – скомандовала доктор, не размениваясь на сантименты. – Да не костяную! Медную давай!

С некоторым усилием она вставила трубку в отверстие, воздух вышел еще активнее, будто сбросили давление в котле. Мужчина хрипло вдохнул, открыл глаза и тут же снова потерял сознание.

Тарису поплохело. Осознание, что Маргарита только что насадила человека на вертел вызывало легкую тошноту. Все-таки неприкосновенная целостность его собственного организма не подвергалась сомнению, а приобретение еще одного отверстия в теле казалось кощунственным и противоестественным.

Он уже открыл было рот, чтобы сообщить, что заклятье разрушено, поздравить всех с удачным завершением операции, в которой он сам так героически принял участие, как вдруг заметил лицо Маргариты.

Взгляд ее затуманился, зеленые глаза подернулись едва уловимой дымкой. Сейчас она напоминала кошку, внезапно застывшую и уставившуюся в пустоту. Туда, где люди ничего не видят, нервно выискивая причину столь пристального интереса усатой, когда она сама уже слышит чьи-то шаги или видит крадущуюся тень.

Лекарка рассказывала об этой своей силе, да и сам он уже неоднократно наблюдал процесс в полевом госпитале Наруэля. Когда она замолкала, отстраняясь, выпрямляла спину чуть сильнее обычного.

Взгляд девушки словно сам превращался в скальпель, препарируя телесные ткани. Слой за слоем погружаясь все глубже, будто очищая луковицу, стремясь добраться до сердцевины. Ее разум молниеносно рисовал карту, только не звездную, а анатомическую.

Она объясняла, а он кивал, соглашаясь. Делал вид, что понимает. На самом же деле эта ее магия оставалась для него непостижимой. Недоступное знание, как язык птиц или рецепт морковного пирога Селестии.

– Ребро действительно сломано, – ответила Маргарита сама себе. – Отломок царапает легкое. Если его не вправить, боюсь, полегчало Дункану ненадолго.

Она уставилась на него своими широко раскрытыми глазищами, брови вопросительно подняты.

– Что? – очнулся Тарис. – Я?! Я не смогу!

– Лорд, прошу вас! Вы уже делали это и сможете снова. Я не умею лечить силой мысли!

– Одно дело вырастить дариллит, и совсем другое – починить человеческое ребро! – замотал головой Тарис. – Вы с ума сошли, я же убью его!

– Тарис, пожалуйста. – Холодная ладошка накрыла его руку. Лорд отметил, что ему пора бы постричь ногти. – Я все время буду рядом.

Он закрыл глаза и призвал Свет.

«Я не буду с тобой бороться. Я тебя не боюсь».

Но липкий страх сдавливал горло, сползая каплями пота под рубашкой.

«Пожалуйста».

Тарис взмолился, мысленно потянулся к Маргарите. Ее покою и уверенности. Сжал кончики тонких пальцев, чувствуя, как в руках его пульсирует Свет.

Жизненная сила Дункана сама потянулась к нему. Оставалось только позволить ей напитаться. Поливая растение, мы не опрокидываем все ведро воды сразу, это может сказаться губительно.

«Она говорила пропускать силу через угольное ушко… Возможно, в этот раз я использую лейку. Маленькую такую леечку, с которой я строил башни в куче песка в детстве. Папа помогал мне очистить сито от мелких камушков…»

– Довольно, – Рита отняла его руку от груди Хаквиса. Высвободила свою. Тарис покачнулся, возвращаясь в реальность. – Это было… Эта настоящая магия, лорд Бэлкинг.

– Вы были неподражаемы, – пискнула Вира.

***

Дункан спал. Рита еще раз проверила пульс, повязку на груди и шикнула на мальчишку с соседней койки. Паренька с подвернутой лодыжкой давно можно было выписать, но мать шестерых детей упросила лекарку подержать его еще немного. Для уверенности.

Из коридора донесся шорох старомодной юбки с множеством слоев и шаркающие шаги:

– Там Мастер Тарис пожаловал. Больного своего проведать пришел.

– Своего? – выпрямилась Рита.

– А кто, по-твоему, его из могилы вытащил? – ехидно сощурилась старушка. – Ты просто резала и шила, а гляди-ка, кто у нас теперь лекарь? Помнится, говорил, мол, в эту клинику и комар носа не сунет. А теперь сам приходит уже второй раз за день.

Маргарита хмыкнула, но тему решила сменить – не стоит поддерживать язвительное настроение в сторону начальства:

– Скажите Вире, пусть закажет еще пламенника и лунной фиалки – я почти все на Дункана истратила.

В приоткрытую дверь Рита рассмотрела высокий силуэт. Резной профиль, идеальная осанка. К людям, стесняющимся своего роста, лорд Бэлкинг явно не относился.

– Он в порядке, – сказала Рита, забираясь с ногами в кресло. – Только ругается во сне.

– Я бы тоже ругался, пережив подобное. – Тарис улыбнулся одним уголком губ. – Я просто пришел…

– Вы пришли, потому что беспокоились за человека, которому спасли жизнь. Здесь нечего стесняться, Светлейший.

– Я просил вас называть меня Тарис.

– А я просила вас не командовать, – улыбнулась Рита. – Вы сразу догадались, что он проклят? – спросила она уже серьезно.

– Едва взглянув на шрам. Думаю, в нем не было необходимости, просто искусная маскировка метки молчания.

– Что-то не сходится. – Рита устало потерла глаза. – Здесь до меня и ары Харковен работала еще одна знахарка. Я поспрашивала, люди отзываются о ней очень сдержанно, но явно без особой теплоты. Мачеха Виры говорила, что иногда находила на телах детей следы, как от иголки. Возможно…