Утилитарная дипломатия (СИ) - Грей Дайре

– Кхм… Фройляйн Ланге, боюсь это слишком рано для Аннабель, – осторожно произнесла няня, еще не зная, как отреагирует молодая мать на критику.

– Конечно. Набор для тебя.

– Для меня?..

Слова пропали, и Клара уже другим взглядом окинула содержимое шкатулки. И щетку с мягкой щетиной, и гребни для прически, и тонкую расческу для пробора. У нее для всего имелся один старенький гребешок, который мама отдала еще давно. А тут такая роскошь. И видно же, что дорого.

– Я… я не могу…

Принять нельзя, но и отказаться сложно. Даже голос не слушался. Ей никогда такого не дарили. Да и вообще все подарки дома носили строго полезный характер. А такой набор…

– Моя бабушка говорила, – задумчиво пробормотала секретарь герцога и сделала паузу, а потом продолжила: – Она говорила, что порой себя нужно радовать. Жизнь не так уж и длина, и если жить ее по правилам, можно никогда не узнать, как она прекрасна. Бабушка не во всем была права… У нас с ней… сложные отношения. Были. Но на счет радости я согласна.

– Но… Это очень дорого!

Никакая радость столько не стоит! Тут наверное почти вся ее месячная зарплата!

– Не дороже того, что ты сделала для меня. И для Аннабель. Если бы не ты, вряд ли я смогла бы оправиться и не знаю, где сейчас находилась бы. Поэтому считай подарок моей личной благодарностью и желанием тебя порадовать.

Отказываться теперь было неловко, хотя Клара и не считала, что сделала нечто выдающееся. Просто помогла. С каждым может случиться беда. Не бросать же…

Она осторожно развернула второй сверток, в котором оказались бутылочки с тем же вензелем. Средства для мытья волос. И крем для рук. Фройляйн Гессен приоткрыла одну и вдохнула чудесный аромат. Нежный, сладко-цветочный, но не приторный, а едва уловимый. Такой хочется вдыхать снова и снова, чтобы лучше разобрать оттенки, а он все ускользает и ускользает… Совсем не похоже на цветочную воду и средства на ее основе, что продавались в их аптеке. И вот как от такого отказаться?

– Спасибо.

– У тебя чудесные волосы, – фройляйн Ланге подняла взгляд от кроватки и взглянула на нее. – Я о таких в детстве мечтала. Но у меня тонкие. Поэтому стригусь. А за твоими нужно ухаживать. Станут еще лучше. Доброй ночи.

– Доброй ночи, – выдохнула няня, глядя, как закрылась дверь в спальню.

Она опустила взгляд на набор и погладила крышку шкатулки, все еще не веря в то, что все происходит наяву. Жизнь в особняке настолько отличалась от привычной, что сил на удивление не осталось. Как на качелях. То вверх, то вниз. И никогда не угадаешь, что будет дальше…

Глава 28. О камнях…

– Где ты их взял?!

Удивление Ульрике было ярким. Широко распахнутые глаза, приоткрытый рот, мгновенно исчезнувшая скука.

– Герхард отдал, – Кристиан улыбнулся, устраиваясь в кресле и наблюдая, как бывшая воровка быстро выкладывает камни из мешочка на рабочем столе. – У него теперь целая шахта таких.

– Шахта?! С темными алмазами?!!

Его рыжее счастье лишь недоверчиво покачало головой и принялось изучать подарок через увеличительные стекла. Такая сосредоточенная, такая собранная. Ни следа апатии, что преследовала ее с момента возвращения. Или с самого нападения. Травма, лечение, путешествие домой – все оказалось забыто. И к лучшему. Он уже опасался, что больше не увидит ее прежней.

– На них даже трещин нет! И чистота! Цвет! Ты видел?

Ответ ее не особенно интересовал, но герцог согласно кивнул, вспоминая, как первый раз принес ей камни. Сколько лет назад это было? Пятнадцать? Или больше? После того, как она вернулась к нему. Да, уже после.

Не к месту вспомнилось, как Ульрике отчаянно рыдала, сидя у камина. В той, старой квартирке, снятой им в одном из районов недалеко от театра. Раздавленная, беспомощная, сломленная женщина, вдруг осознавшая реальность и не желавшая с ней смириться. Тогда он решил отпустить ее, оставил деньги и ушел, оставив за спиной этот пронзительный плач.

Кристиан не ждал, что она вернется. Вообще ничего не ждал. Занимался делами. Ему тогда как раз поручили должность министра. Ивон с головой ушла в заботу о Юстасе. Он не скучал. Разве что хандрил иногда. После пары бесперспективных связей перестал уделять внимание женщинам. Занялся воспитанием обретенного сына. Все было… правильно. И до такой степени пресно, что хотелось выть. Или влезть в очередную авантюру, благо соседи всегда подкидывали что-то интересное.

А потом Ульрике вернулась.

В один осенний день секретарь в приемной предупредил, что его ожидает дама, которая не пожелала назвать своего имени, но заявила, что он ее ждет. Герцог вошел в кабинет, еще не зная, что увидит, а увидев, замер.

Она стояла у окна, освещенная тусклым осенним солнцем. В аккуратном, даже строгом пальто цвета опавшей листвы, модной шляпке и перчатках. Она обернулась, и рыжие волосы, обрамлявшие лицо, вспыхнули словно пламя, ненадолго его ослепившее. Потом солнце спряталось за набежавшую тучку, и стали заметны искусанные губы, тени под глазами, бледность. Она явилась самоуверенной завоевательницей, но глубоко внутри боялась, что ее прогонят.

А он впервые за долгое время смог вздохнуть свободно. И ощутил подъем, прилив сил, а еще понял, что больше никогда ее не отпустит. Потому что… Великий герцог может жить правильно и скучно, а Кристиан Сантамэль хочет быть счастливым.

Тот первый разговор вышел неловким. Каким-то путанным. Странным.

– Ты пришла…

– Хотела поздравить тебя с новой должностью. Ты хорошо устроился.

– Могла прислать записку.

– Могла…

– Я скучал.

– Но не пришел…

– Ты не хотела.

– Я пришла.

– Ты пришла.

Дальше все пошло проще. И сложнее. Он учился слушать и доверять, впервые впуская в свою жизнь кого-то большего, чем мимолетное увлечение. Она старалась не ревновать и говорить прямо то, что думает.

Сейчас странно думать, что всего этого могло не быть. Что его рыжее счастье могло не вернуться. И он остался бы один. Стал ворчливым и злым. Все несчастные люди злятся. На себя, на жизнь, на окружающих, на обстоятельства – на то, что винят в своем несчастье.

– Камни отличные, – Ульрике убрала стекла и потерла лицо ладонями. Поморгала, снимая напряжение с глаз.

– Что из них можно сделать?

– Отдай ювелиру. Из такого материала любой сотворит шедевр.

– А что скажешь ты?

Она взглянула на него искоса, подозревая в нечестных намерениях, но Кристиан ответил прямым взглядом. Ульрике достала из ящика лист бумаги и карандаш. Иногда в пылу вдохновения она создавала эскизы для украшений или артефактов. А он потом пускал разработки в ход. Если получалось удачно, его рыжее счастье получало первый экземпляр.

– Камни не огранены. Как будто расплавлены. Ювелир захочет исправить, но я бы обыграла. Можно представить как потеки остывающей лавы. Добавить рубины. Или гранаты. Сделать обрамление. И ассиметрию… Да, так будет естественнее. Металл… лучше брать золото. Красное. Как пламя заката. Будет вызывающе… Но императрице может подойти.

Произнесено было с той долей уверенности, которая наводила на некоторые размышления.

– Ты ее видела?

– Ее свадебное платье шьет Моро. Мы встречались.

– Моро? – брови сами собой поползли вверх.

– Ты не знал? – Ульрике подняла взгляд от эскиза и усмехнулась. – Неужели?.. Платье твоей жены, кстати, тоже там шьется.

Вот теперь он промолчал. Ивон и Моро не укладывались не то, что в его голове, но даже в одном предложении. Сеньора де Торрадо совершила нечто невозможное, раз убедила его консервативную супругу поддержать себя. Свадьба будет интересной. А учитывая наличие апийского принца…

Кристиан невольно поморщился. За донесениями о выходках дорогого гостя он запросто мог пропустить упоминание о портном.

Сеньор Фернандо де Лобо скромностью не отличался. Ездил верхом по утрам, будоражил гвардейцев, провоцируя на фехтовальные поединки, очаровывал краснеющих и хихикающих фрейлин, а пару дней назад свалился в фонтан. По личному мнению герцога – специально, по показаниям свидетелей – совершенно случайно. Якобы не смог сдержать разгорячившегося коня, вставшего на дыбы, и слетел с его спины прямо в воду. Апийский принц. С десяти лет сопровождавший отца на охоту. Тем не менее из фонтана он выбрался самостоятельно. После чего скинул мокрую куртку вместе с рубашкой – по весенней-то прохладе – и в таком виде вернулся во дворец… К радости фрейлин и придворных дам, явно подзабывших о своих обязанностях и возрасте.