Она не поняла, что руки она переломала, не упав на землю, а что я их сломала магией.
Ей было больно, но она не боялась меня.
Она смотрела мне в лицо и верила, что сейчас сможет сломать, подавить мое сопротивление.
Она думала — я отступлю, испугаюсь ее и подчинюсь.
Испугаюсь, что причинила ей боль и приму от нее наказание, каким бы ужасным и тяжелым оно ни было.
— Ты будешь каждый день приносить мне все камни, которые добудешь, — прошипела она ядовитым голосом. Ее губы сжались в узкую белую полоску, так, что она едва могла говорить. — И будешь получать по пять ударов розгами по спине, пока мои руки не заживут, мерзавка! Ты что, думала — самостоятельная стала? Сильно умная? Нет уж!
От ярости я чуть не задохнулась.
И не нашла ничего умнее, чем отвесить ей пощечину.
— О каких ударах розгами ты тут толкуешь?
Мой крик был грозным, полным, как звон колокола.
И мать побледнела, отрезвленная моей затрещиной.
— Мерзкая девчонка, — изумленно произнесла она, отшатнувшись. — Что ты о себе возомнила?! Ты моя, слышишь? Ты мне принадлежишь! Моя вещь, моя собственность! И все, чем ты владеешь, по закону мне принадлежит! Забыла, что ты больше не жена герцогу Ла Форс?! Он от тебя отрекся, признал мертвой! Ты теперь никто! Ты должна вернуться в мой дом и мне служить, слышишь? И то если я соглашусь принять и тебя признаю! Ты в ногах у меня должна валяться и умолять тебя простить! Иначе куда ты подашься без имени, без крова над головой? И раз так, раз ты посмела на меня руку поднять, я брошу тебя в тюрьму! Я сгною тебя! Тебе лучше бы назвать мне место, где ты прячешь детей! Что за графиня Рубин за тебя поручилась перед королем? Она наверняка не знает о твоей порочности! Я к ней пойду, я все расскажу!
— Графиня Рубин — это я, — тихо ответила я.
Но мои слова слышали все, потому что они слились с воплем матери, повисшей в воздухе и отчаянно дрыгающей ногами.
Уж не знаю, за какое чувствительное место я ее ухватила магией.
Да только орала она как резаная.
Будто ее огнем жгли.
От этого зрелища наша бравая охрана брызнула врассыпную, по своим местам, чтоб я не дай бог не переключила на них свое внимание.
Макс, до того борющийся со Стиром, замер, как парализованный.
И Стир подмял его под себя, скрутив ему руки.
— Вон пошли, мерзавцы.
Я как следует тряхнула мать, вытряхивая из нее ворванные камни.
Да они и сами ползли ко мне, протискиваясь под тугим корсетом матери, прочерчивая под ним кровавые борозды.
— Еще раз увижу — обоим шеи сверну, — негромко произнесла я.
В последний раз тряхнула мамашу и окинула ее вон, как пыльную тряпку.
Стир едва успел отпустить Макса, как моя магия ухватила того за ногу и тоже отшвырнула его прочь, как куклу.
Тот звучно шлепнулся всем телом о землю и засипел, широко раскрыв рот от боли.
— Я тебе это припомню… — сопел он, тяжело дыша и ворочаясь на земле, как жаба. — Я тебе…
Ярость снова залила мои глаза, и я практически физически почувствовала, как ухватила его магией.
— Вон!
Макс снова перекувырнулся через голову и шлепнулся в кустах, откуда и вылез.
На своих плечах я ощутила ладони Стира.
— Успокойся, — произнес он. — Тебе нужно успокоиться. Они не стоят твоего гнева и слез. Все, уже все. Они ушли.
Он говорил еще какие-то успокоительные слова, а слезы меня душили.
И побитый бок саднил.
— Все прошло, — шептал Стир.
Но я-то знала, что это только начало.
Глава 53
Стир, испуганный тем, что Макс ударил меня, срочно отвез меня домой.
В холле я потеряла всякие силы и уселась в кресло у стола, около ступенек на второй этаж.
Экономка, всплеснув руками, помчалась на кухню, и Марта — вслед за ней.
Думаю, вместе они сумеют приготовить мне питье, чтобы облегчить мне боль.
Лисий Хвост же, узнав о случившемся, нахмурился. У него даже лицо покраснело от презрения и гнева.
— Тюремщики! — презрительно выдохнул он. — Никчемные крысы. Умеют только измываться над заключенными. Храбрые только тогда, когда у кого-то руки связаны. Будь я там, такого б не произошло. Их надо выгнать тотчас и набрать верных и смелых людей.
Он очень сожалел, что его рядом не оказалось, когда все это случилось.
Вместе с Гийомом он присматривал по моему приказу за домом. За детьми.
Детей я считала уязвимыми больше всего.
Помнила, с какой легкостью сама увела их со двора.
И не хотела, чтоб у Макса с матерью вышло то же самое.
— Да, — согласилась я, морщась от боли, потирая бок. — Выгнать всех к чертям…
— Позвольте, я займусь этим, — Лисий Хвост, пытливо вглядываясь в мои глаза, шагнул ко мне.
— Нет!
Это вырвалось у меня слишком поспешно. В глазах мужчины промелькнула досада.
— Я не хочу, чтобы его светлость беспокоился обо мне, — как можно мягче произнесла я. — Ты наверняка обратишься за помощью к нему, я знаю. Не нужно этого. Я хочу сама наладить свою жизнь. Полагаясь лишь на свои силы.
Лисий Хвост нахмурился, но не сказал ни слова.
Казалось, он хотел высказать все, что думает о моих силах, но смолчал.
Зато сунулся Гийом.
— Позвольте, госпожа, — произнес он, тиская толстыми пальцами поля старой ношеной шляпы, — я наберу надежных людей. Из своих знакомых. И чтоб они могли и защитить, и чтоб не боялись ни черта, ни бога. Тюремщики что! Они побоятся и пальцем коснуться свободных людей. А лихие люди… что ж, они знают, чем угостить непрошенных гостей, пусть даже и родню!
— Кто только посоветовал с ними связаться, — ядовито заметил Лисий Хвост. — С тюремщиками…
— Казначей, — ответила я.
— А, этот гладкий и осторожный господинчик, — хохотнул Лисий Хвост. — Который тоже недостаточно храбр, когда нужно!
— Он достаточно храбр, — перебила я Хвоста, повысив голос. — Он очень храбро вступился за меня перед моим мужем, герцогом.
— Как скажете, сударыня, — с поклоном ответил Хвост.
Но покорности в его словах было ни на грош.
— Он, кстати, явился сюда поутру, пока вы были на ручье, — подсказал Гийом. — Вам подарок привез.
— Явился сюда?! Что еще за подарок? — удивилась я.
Откуда казначей узнал о том, где я живу теперь?! Кто ему проболтался?
Как он нашел меня?!
— Подарок отнесли в вашу комнату, — ответил Гийом.
— Какая преступная небрежность! — усмехнулся снова Лисий Хвост ядовито. — Отнести непонятно что, принятое непонятно от кого, в комнату госпожи, не проверив!
На миг мне показалась, что он ревнует, как бы странно это ни звучало.
И ревнует не как к мужчине, а как к покровителю.
Его язвительный вид так и кричал — зачем обращаться к Роберу, если есть господин Ивар!
Ивар, что может решить все проблемы одним взмахом своего ножа!
Грубо, жестко и надежно.
Там, где Робер будет топтаться и терпеливо ждать, Ивар пойдет напролом.
Эти качества делали его в глазах его верного слуги, Лисьего Хвоста, более выгодным.
Ах, да что там!
Лисий Хвост просто болел душой за хозяина, который в меня влюблен. И у которого из-под носа меня уводит какой-то казначей, господин богатый и обходительный, но и в десятую часть не такой же решительный и отважный.
Поэтому из каждого слова, отпущенного Лисьим Хвостом в адрес Робера, яд просто сочился. Лисий Хвост старался унизить Робера и осмеять сам факт его существования.
— Это не неизвестно кто! Это королевский казначей! Это человек приличный и достойный! — сурово прервала я его злые и язвительные речи.
— Как будто среди высокородных и достойных мало подлецов, — проворчал Хвост.
— Подарок его приятно пахнет, — заметил Гийом. — И, как будто бы, там благовония. Вещь очень дорогая и совершенно безопасная.
— Много ты понимаешь в безопасности благовоний, мешок шерсти, — ругнулся Хвост.
— А ты, стало быть, понимаешь? — усмехнулась я.
Хвост дерзко, с вызовом, глянул на меня.
