Князь: Попал по самые помидоры (СИ) - Фокс Гарри

Фанфары грянули с новой силой. Толпа хлынула к пиршественным столам. Лира повернулась ко мне, ее взгляд скользнул по моим спущенным штанам и влажному члену. В ее глазах не было гнева. Было… удовлетворение собственника. Она наклонилась и быстро, ловко застегнула мои кюлоты, ее пальцы слегка коснулись меня — холодным, властным прикосновением.

— Пойдем, мой князь, — сказала она тихо, но так, что слышала только я и, возможно, Ирис. — Теперь ты официально мой. И все это видели. Особенно она. — Она кивнула в сторону Ирис. — Не заставляй меня напоминать тебе об этом долге. Часто.

Она взяла меня под руку и повела с алтаря, к пиру, к толпе, к новым уровням этого ада. Я шел, чувствуя на спине тяжелый взгляд Ирис и слыша в ушах все еще не смолкший рев толпы, аплодировавшей моему публичному унижению. «Долг. Поручение. Акт глубокого уважения». Слова звенели в голове, смешиваясь с запахом жареного мяса и собственным стыдом. День только начинался. И пипец, как я уже понимал, был бесконечен.

* * *

Пиршественный зал «Лазурной Усадьбы» напоминал чрево разъяренного дракона. Горы мяса — запеченные туши вепрей, целые бараны на вертелах, груды острых крылышек, от которых слезились глаза даже у кошковоинов. Воздух дрожал от ароматов специй, дыма и дорогого шампанского, бьющего хмельными струями из фонтанов в виде обнаженных наяд. Столы ломились под тяжестью диковин: гигантские жареные мыши (с хрустящими хвостами и пучеглазые головы — «эксклюзивный деликатес»), острые как ад соусы в золотых соусницах, пирамиды экзотических фруктов и озера медовухи в массивных керамических кружках. Гул голосов, смех, звон бокалов и похабные песни сливались в оглушительный гимн чревоугодию и разврату.

Я сидел во главе главного стола, в роскошном, но неудобном как дыба кресле. Рядом восседала Лира — моя новоиспеченная супруга. В своем платье цвета лунного света, с короной из крошечных дракончиков на розовых волосах, она выглядела богиней пира. Она ела с аппетитом хищницы, отрывая куски мяса острыми клыками, ее зеленые глаза с удовольствием скользили по разгулу вокруг. Периодически она поворачивалась ко мне, ее губы, блестящие от жира, находили мои в долгом, властном поцелуе, на глазах у всей честной компании. Каждый раз после такого поцелуя она облизывала губы с видом собственницы.

А под столом… под тяжелой, расшитой гербами скатертью, скрывавшей все ниже пояса… работала Ирис.

— Ну что за традиции, то а? — пробормотал я, чувствуя, как ее пальцы с мягкими подушечками расстегивают пряжку моих уже порядком помятых кюлот. Холодный воздух зала коснулся кожи, а затем — тепло ее ладони, обхватившей мой член. Он, предательски оживленный после утренних приключений, алкоголя и самого присутствия Лиры, тут же отозвался пульсацией.

Лира услышала. Она оторвалась от огромной ноги гигантской мыши, которую с наслаждением обгладывала, и посмотрела на меня. В ее глазах вспыхнула знакомая хищная искра. Она наклонилась ко мне, ее губы коснулись моего уха, горячим шепотом, перекрывающим гам пира:

— Знаешь для чего это, милый? — Ее рука легла мне на бедро, коготки слегка впились в ткань. — Чтобы в первую брачную ночь я не могла забеременеть. Сразу. — Она облизнула мочку моего уха, заставив вздрогнуть. — Чтобы твое семя… ослабло. Вышло заранее. Через нее. — Легкий кивок под стол. — Тогда ты сможешь проказничать со мной… оооочень долго… до того, как я решу зачать. — Ее голос стал низким, мурлыкающим, обещающим ад и рай одновременно. — Ты же должен насладиться своей женой… полностью. Каждым… мгновением. Без спешки. А она… — Лира презрительно фыркнула, — … лишь инструмент. Очистки. Традиция, милый. Полезная традиция.

Под столом Ирис явно услышала. Ее движение — плавное, вымученно-умелое — вдруг стало резче. Ее губы, до этого ласкавшие ствол с холодной, отстраненной эффективностью, сжались чуть сильнее. И вдруг… острие клыка легонько, но ощутимо царапнуло самую чувствительную часть головки.

— Ай! — я вскрикнул непроизвольно, едва не опрокинув бокал с шампанским. Боль была острой, мгновенной, смешанной с шоком.

Лира замерла. Ее глаза сузились до опасных щелочек. Она не смотрела на меня. Она смотрела вниз, сквозь скатерть, туда, где была Ирис.

Под столом наступила тишина. Напряженная. Я чувствовал, как дыхание Ирис опаляет мою кожу. Потом… легкая, едва уловимая вибрация. Ухмылка. Я почувствовал ее злорадную ухмылку, даже не видя лица.

А затем она снова взяла член в рот. Но теперь — с удвоенной силой. С демонстративным, почти яростным рвением. Ее язык атаковал, губы создавали мощный вакуум, рука у основания работала с четким, почти военным ритмом. Она сосала так, будто хотела вытянуть из меня душу вместе с семенем, отомстить за унижение у алтаря, за свое положение «инструмента», за эту «полезную традицию». Это было больно, дико, невероятно возбуждающе. Волны стыда, гнева и неконтролируемого наслаждения захлестывали меня. Я вцепился пальцами в ручки кресла, стараясь не застонать громко.

Лира наблюдала за моим лицом, читая каждую эмоцию. Ее собственная улыбка стала жестче, холоднее. Она не сказала ничего Ирис. Просто взяла мою руку и сжала ее так, что кости затрещали.

— Видишь, милый? — ее шепот снова коснулся уха, ледяной. — Даже инструмент может быть… колючим. Но это ничего не меняет. Пей. Ешь. Наслаждайся пиром. И… очищайся. — Она кивнула под стол. — Для меня. Для нашей долгой… долгой ночи.

Я откинулся на спинку кресла, закрыв глаза. Над головой гудели пьяные голоса, звенели бокалы, кто-то орал тост в честь «Освободителя и его могучей Мошонки». Лира рядом методично уничтожала гигантскую мышь. А под столом Ирис, моя ядовитая, сломленная и все еще опасная камердинерша, с яростью и мастерством высасывала из меня будущее потомство — по приказу моей жены, в рамках «полезной традиции». Мой член пульсировал в ее горячем, мстительном рту, обещая скорый, мучительный и позорный финал этого акта «очистки». Пипец достигал космических масштабов. И это был только первый день.

Глава 22

Танец и политика книги. Автор не знает что тут происходит. Автор сломался

Музыка пира — громкая смесь бубнов, дудок и пьяных криков — внезапно смолкла. Голос церемониймейстера, усиленный магией (или просто невероятной силой легких), гулко прокатился по залу:

— Ваше внимание, благородные гости! Пришло время для жемчужины нашего пира! Танца, в котором грация кошки сливается с огнем дракона! Для Танца Первой Мурлыки! Встречайте — наша новобрачная, княгиня Лира фон Китилэнд фон Драконхейм!

Все взоры устремились на наш стол. Лира медленно, с королевским достоинством отодвинула свой позолоченный стул. Ее розовые волосы, собранные в сложную прическу, казалось, излучали собственный свет в полумраке зала. Она обернулась ко мне, ее зеленые глаза — хищные, довольные — сверкнули. Наклонилась, ее губы, пахнущие острым соусом и дорогим вином, мягко прикоснулись к моей щеке в нежном, но властном жесте.

— Не своди с меня глаз, мой князь, — прошептала она так тихо, что услышал только я и… Ирис под столом. — Каждое твое отвлечение… будет стоить дорого. Очень.

Ее коготок легонько царапнул мою руку, оставляя невидимую метку. Затем она выпрямилась и поплыла к центру зала, освобожденному от столов. Ее розовый хвост с белым кончиком плавно извивался за ней, как живое знамя. Толпа замерла в восхищенном ожидании.

Под столом напряжение достигло пика. Ирис, почувствовав уход Лиры, не прекратила. Наоборот. Ее движения стали отчаянными, яростными. Она словно пыталась успеть, выжать из меня все до капли прежде, чем танец закончится. Ее губы сжимали меня с почти болезненной силой, язык работал как поршень. Это было уже не «очищение», это была атака. Месть. Последняя попытка что-то доказать.

— Ирис… — я прошипел сквозь зубы, стараясь сохранить на лице благодушное выражение для окружающих. — Прекрати. Сейчас же. Она ушла. Хватит.