Князь: Попал по самые помидоры (СИ) - Фокс Гарри

Я вскочил на стол. Золотая посуда, жареные мыши, фонтаны шампанского — все полетело на пол. Я закатал несуществующие рукава и затянул на мотив знакомой индийской мелодии, отбивая ногами ритм по мраморной столешнице:

Ах ты, хитрый Раджа!

Ты украл моего сына!

Я так тосковал по нему!

Где ж ты, кровь моя драконья⁈

Годфрик, не долго думая, вскочил на соседний стол, чуть не проломив его. Он задрал руки к небу и завыл в ответ, изображая праведный гнев:

Какой же плохой Раджа!

Слава богам, он умер от старости!

И теперь я вновь со своим отцом!

Ооооо, папаааа!

Он попытался сделать сложный пируэт, но поскользнулся на разлитом шампанском и рухнул в объятия ошарашенной Мурки, которая замяукала от неожиданности.

Марицель, наконец, нашла дар речи. Она встала посреди зала, посреди летящей посуды, пьяных криков Годфрика и моего индийского «пения», ее лицо было шедевром чистого, неконтролируемого бешенства. Она трясла своим стилетом, ее голос перекрыл весь адский галдеж:

— КАКОГО ЛЕШЕГО ВООБЩЕ ТУТ ТВОРИТСЯ⁈

Но было уже поздно. Кошковоины, вдохновленные «танцем» или просто пьяные, начали подхватывать мотив. Кто-то забил в барабан. «Артистки фольклорного ансамбля» пустились в пляс. Отец Лиры, хохоча как безумный, схватил жареную мышь и начал ей дирижировать. Лира смотрела на меня с балкона второго этажа (как она туда забралась?), ее розовые волосы развевались, а в глазах смешивались ужас и какое-то новое, безумное восхищение.

А я, князь Артур фон Драконхейм, Освободитель Мошонки и теперь, видимо, отец взрослого сына-великана, продолжал отплясывать на столе, ору нелепую песню про злодея Раджу. Пипец окончательно и бесповоротно победил. Оставалось только надеяться, что читателям понравится этот сюр. Или они хоть напишут что-нибудь в комментариях. Хоть «афтар жжот». Хоть что-то.

Автор успокоился…Пробуждение в Аду…

Я очнулся. Голова — словно наковальня, по которой тролль долбит кувалдой из чистого свинца. Рот — сухой, как пепел Штормгарда. В ноздрях — гремучая смесь перегара, рвоты и… жареной гигантской мыши. Кругом — апокалипсис. Зал «Лазурной Усадьбы» превратился в филиал ада для особо пьяных грешников. Тела знати, кошковоинов и «артисток фольклорного ансамбля» валялись в самых немыслимых позах, храпя, стоная и изредка вздрагивая в конвульсиях. Разбитая посуда, лужи вина и шампанского, объедки — все смешалось в единую, мерзкую кашу.

Рядом, громко похрапывая, Отто обнимал… мою тетку, Марицель фон Драконхейм, королеву Аскарона. Его лицо было зарыто в ее царственную грудь, ее золотое платье было изорвано и заблевано. Она тоже была без сознания, но даже во сне ее лицо сохраняло выражение крайнего недовольства. Годфрик сидел, прислонившись к опрокинутому столу, и бормотал что-то бессвязное про «хитрого Раджу» и «папочку». Мурка вылизывала ему ухо, тихо мурлыча. Ирис свернулась калачиком под другим столом, бледная как смерть, в углу ее рта засохла странная белая капля. Лира… Лиры не было видно.

В голове — бардак. Обрывки кошмаров. Индийские танцы на столах… Песни про Раджу… Читатели? Комментарии? Что за бред я нес? Какой-то сюрреалистичный бред. Словно кто-то подмешал мне в медовуху галлюциногенных грибов.

Слышу громкое, мерзкое чавканье. Оборачиваюсь.

Тесть. Лорд-Защитник Эрмхаусских Скал, Непоколебимый Клык Аскарона. Сидит на единственном уцелевшем стуле, как скала посреди бушующего моря пьянства. Перед ним — почти целая нога какого-то огромного животного (вепрь? гигантская крыса?). Он методично, с аппетитом настоящего хищника, отрывает огромные куски мяса, чавкая и облизывая пальцы. Его желтые глаза, ясные и холодные, смотрят на меня.

— О! — хрипло произнес он, пережевывая. — Ты очнулся. Молодец. Крепче, чем кажешься.

Я попытался встать. Мир поплыл. Ухватился за спинку опрокинутого кресла.

— Что… что произошло? — выдавил я, голос скрипел, как несмазанная дверь.

Тесть откусил еще кусок мяса, сглотнул.

— Да твой король, — он кивнул куда-то в сторону Эрнгарда, — нас всех отравил. Хитро. Изящно. Вот и полетела у всех кукуха. Веселье было — любо-дорого посмотреть. Особенно твои пляски. — В его голосе не было осуждения. Скорее, профессиональное любопытство к эффекту яда.

— В смысле? — я протер лицо, пытаясь прогнать туман. — Вино? Шампанское?

— Не-е, — тесть махнул костью. — Водопровод. Или колодцы. Хер его знает. Весь город, поди, под кайфом. А ты думал, это нормально? — Он ткнул костью в сторону Отто, обнимающего королеву, потом махнул в сторону Годфрика. — Что все благословляют твою мошонку? Что при всех тебе Ирис наяривает? Что ты с тёткой переспал на балконе, а потом еще и войну всем объявил? — Он хрипло захохотал. — Вот умора! Интересно, что она думает на этот счёт, когда очухается? — Он кивнул на спящую Марицель.

Меня будто окатили ледяной водой. Отравление. Весь город. Безумие пира… было спровоцировано. Мои «бунтарские» речи… мои танцы… Ирис под столом… Все это — не абсурд, а результат диверсии. Страх, холодный и липкий, пополз по спине.

— Так… постой… — я сглотнул ком в горле. — Король Эрнгарда? Он… он что, нападает?

Тесть доел мясо, швырнул кость через весь зал. Она со звоном угодила в золотую вазу.

— Ага. Армию свою сюда ведёт. Пока мы тут с тобой в говне валялись. — Он посмотрел на меня оценивающе. — Ты кроме этого трусливого Отто хоть одного эрнгардского барона или герцога видел на пиру? Хоть одного?

Я напряг память. Лица сливались в пьяное месиво. Но… нет. Только аскаронские рожи. Кошколюды. Наши местные нищеброды. Ни одного герба Эрнгарда.

— Нет, — прошептал я.

— Ага, — тесть удовлетворенно хмыкнул. — Их предупредили. Или они в заговоре. Так что ты, зятек, влип. По самые помидоры. И, да, — он встал, его тень накрыла меня, — я тоже был под тем самым кайфом. Слил с Годфриком бочку медовухи и орал про Раджу. Так что теперь скажи мне, прыщ ты сопливый, — его голос стал тише, но в десятки раз опаснее, — ты моей Лире изменял? В источниках? И со шлюхами? И с тёткой? Пока я тут, как последний лох, верил в твою «драконью мощь»?

Его огромная, шрамированная рука легла мне на плечо. Не для поддержки. Для фиксации. Желтые глаза впились в меня, требуя ответа. В зале, кроме храпа и чавканья тестя, было тихо. Слишком тихо. Пипец абсурда кончился. Начался пипец настоящий. Кровавый. Без шуток.

Арка 1: Тотальная Война.

Скоро начнется…Я попал по самые помидоры

Арка 1

Тотальная война. Начало

Темнота. Густая, липкая, пахнущая пылью, солеными огурцами и… похмельным отчаянием. Я сидел на чем-то деревянном и неудобном, спиной упираясь в прохладный камень стены. В голове — вихрь из обрывков: розовый хвост, ухмылка тетки, вкус медовухи, униженные глаза Ирис, безумные пляски…

— Ммм… значит, это массовый трип, — задумчиво бухтел я в слух, моя голова моталась в такт пульсирующим вискам. Кивал, будто соглашаясь с гениальностью вывода. Да, точно. Коллективное помешательство. Другого объяснения нет.

Рядом что-то тяжелое и теплое зашевелилось, издав стон, больше похожий на предсмертный хрип.

— Ах… батя?.. Князь? — прошептал голос, который я знал как свои пять… ну, вы поняли. Это был Годфрик.

Я повернулся, в темноте с трудом различая его расплывчатые очертания. Мой верный капитан, мой «сын» по воле «хитрого Раджи», выглядел так, будто его не просто перепили, а прокатили в бочке с гвоздями по каменной лестнице. До самого низа.

— Князь, что стряслось? — простонал он, и в его голосе была такая тоска, что мне стало почти его жаль.

— Мы в полной жопе, друг, — продолжая методично кивать, сообщил я ему. Констатация факта. — В самой что ни на есть глубокой и беспросветной.

— А почему мы сидим в кладовке? — вдруг удивился Годфрик, и в его тоне пробилась первая искорка чего-то, кроме животной боли. Он попытался осмотреть помещение, задел головой полку, и что-то с грохотом полетело вниз.