Тайна доктора Авроры (СИ) - Александра Федулаева "Сандра Барро"

Потом раздался единый голос, который невозможно было отнести ни к мужскому, ни к женскому. Он звучал отовсюду, словно был частью самого пространства.

— Вы справились. Всё сошлось. Сбой программы устранён. Назначение выполнено.

Марс сидел рядом. Его глаза были светлее, чем когда-либо. Эдит стояла как будто окаменевшая.

— Что это значит… — прошептала я. — Кто вы?

— Мы были здесь всегда. Мы следили. Эта точка — последняя в ветви. Она — носитель. Ты — инициатор. Он — проводник. Всё совпало. Ошибка устранена.

— Какая ошибка?

— Человечество. Оно отклонилось. Линия сбилась с пути. Слишком много боли. Слишком много искажений. Вы были выбраны для корректировки.

— Эдит?.. Что с ней?

— Она ключ. Её разум не искажён, потому что был не завершён. Она несла чистоту, но не могла действовать. Ты дала ей форму. Он открыл дверь. Ей необходимо последнее — любовь…

На мгновение вновь послышались голоса, как будто кто-то спорил. Но я не стала больше вслушиваться.

— Это… это не магия, да?

— Это — не ваша магия. Но вы называете её чудом.

Я оглянулась. Эдит стояла рядом, глаза её были пусты, но в них было спокойствие. Как будто она всегда знала об этом.

— А теперь? — спросила я.

— Теперь ты проснёшься.

— И?..

— Всё будет иначе. Береги видящую.

Я очнулась резко. Сердце колотилось. Марс лежал рядом, он открыл глаза и посмотрел на меня осмысленно.

Эдит спала безмятежным сном, в том же положении, когда я стала показывать ей украшения. А кулон… он исчез, потому что вернулся на своё место.

Дождь закончился. Предрассветная серость легла на окно. Я села, закрыла лицо руками.

Что же изменилось?

Я ещё не знала. Но чувствовала — всё.

Глава 68

Я с трудом осознала, что снова нахожусь в своей спальне. Марс задумчиво поджал лапы, не сводя взгляда с Эдит. Свет в его глазах угас, но не до конца. Казалось, он слушал нечто, чего я не могла слышать.

Я осторожно повернулась к нему.

— Что это было, Марс? — спросила я. Голос мой был тише шёпота. — Куда мы попали?.. Что с Эдит?..

Кот повернул голову, зевнул, будто всё произошедшее утомило его, и только тогда взглянул на меня. Его глаза были глубоки и ясны, как звёзды в безоблачную ночь.

— Началось возвращение, — сказал он. — Разум Эдит теперь будет принадлежать ей в полной мере. Она станет обычной девушкой — или почти обычной. Но кое-что останется иное.

Я не успела задать вопрос — он продолжил, чуть склонив голову набок.

— Она может видеть, Аврора. Не в прямом смысле, а в переносном. Это не просто дар — это суть её природы. Ты же знаешь… Мир не один. Их множество. Параллельные, пересекающиеся, расходящиеся. Они существуют рядом, в других плоскостях, и лишь немногие чувствуют границу.

Я слушала затаив дыхание.

— Эдит пришла оттуда, где люди рождаются с тем, что здесь называют «третьим глазом». Это не глаз во лбу, как рисуют в сказках, и не виде́ния, вызванные бредом. Это способность чувствовать истину в её чистом виде. Видеть то, что скрыто за внешним — суть души, поток времени, искривления в линиях судьбы. Они… другие. Особая ветвь человечества. Та, что развилась в сторону любви, эмпатии, глубокой связи с каждым живым существом.

Он замолчал на миг, давая мне переварить сказанное.

— Вот почему ей так легко было с детьми, — прошептала я. — Она... понимала их.

— Именно, — кивнул Марс. — Маленькие не скрывают свои чувства. В их сознании нет стен и преград. Потому Эдит была близка им. Потому её и отправили сюда — чтобы она несла свет новому поколению. В каждом из миров с приходом таких, как она, начинается перемена. Они — словно семена. Их не так много. Один может изменить целую эпоху.

Я смотрела на спящую девушку, на её бледное лицо и спутанные рыжие волосы. Её дыхание стало ровным, спокойным. Словно она сбросила тяжесть, о которой даже не знала.

— Но что произошло? — спросила я. — Почему она была… не такой всё это время?

Марс встал, потянулся, спрыгнул с кровати и медленно подошёл к миске с водой. Он пил жадно, словно давно не утолял жажду, затем громко фыркнул и продолжил:

— Во время её перемещения произошёл сбой. Сбой в программе, если угодно. Её третий глаз не исчез, но принял иную форму. Он стал этим камнем.

Я посмотрела на Эдит. Она вдруг повернулась на бок и положила ладошку под щеку.

— Люди веками ищут философский камень, — усмехнулся кот. — Пишут трактаты, строят лаборатории, убивают и умирают за него. Но он не существует... в том смысле, как они думают. Настоящий философский камень — это душа того, кто видит суть. Люди, как Эдит, и есть этот камень. Они не превращают металл в золото — они преображают то, что умирает, в живое.

Я прижала руку ко лбу, опустив взгляд, потрясённо слушая его слова.

— В других мирах их называют медиумами, всевидящими, — продолжал Марс. — Настоящих — единицы. Остальные лишь тени, подделки. Сейчас она ещё не сможет использовать силу в полной мере. Но со временем... Она вспомнит. Почувствует. Сила вновь вырастет в ней, если ты защитишь её.

Я подняла голову.

— Защитить?

— Да. Таких, как она, преследуют. Всегда используют. В любом мире. Всегда находятся те, кто жаждет власти, и кто первым делом хочет заглянуть в завтрашний день. Её попытаются забрать. Купить. Заставить служить. Особенно если поймут, кем она стала.

Мне стало холодно. Я обернулась на Эдит. Она спала спокойно, но лицо её светилось от внутреннего света, которого я прежде не замечала. Марс сел рядом с ней, обвил хвостом лапы.

— Это — бремя, — сказал он. — Но если она пройдёт путь до конца, этот мир станет лучше. Я видел множество миров. И многие были разрушены, потому что те, кто могли спасти, не осмелились быть собой.

Потянувшись к пледу, я молча кивнула и укрыла девушку.

Крик разрезал тишину, будто лезвие — ткань. Женский, пронзительный, полный ужаса и отчаянья. Эдит резко села в постели, испуганно распахнув глаза. Вздрогнув, я сорвалась с кровати, не соображая, что делаю, и кинулась к двери. Марс молнией метнулся за мной. Ночная сорочка путалась в ногах, но я мчалась по коридору, босиком по холодному полу, сердце стучало в ушах.

— Что случилось?! — крикнула я, но никто не ответил. Все взгляды были устремлены к распахнутой двери кабинета мужа.

На полпути я натолкнулась на Бетси, она держалась за сердце, бледная, с перекошенным лицом, и только прошептала:

— Миледи… не ходите…

Я оттолкнула её мягко, но решительно. Коридор был наполнен людьми. Возле кабинета Николаса начали собираться слуги. Они подходили к миссис Дейвис, сжимавшей передник дрожащими пальцами. Джарвис, личный камердинер мужа, выглядел бледным, как призрак. В самом конце коридора показался Лоример. Он шёл быстро, за ним — двое незнакомых мужчин в дорожных плащах.

Словно во сне я раздвинула толпу и шагнула к кабинету. Дверь была распахнута. Воздух — душный, с примесью воска и чая, и чего-то ещё, едва уловимого… сладковатого.

— Николас? — прошептала я. Но он не откликнулся.

Муж лежал на диване, как будто просто задремал. Глаза прикрыты, рот слегка приоткрыт, правая рука бессильно свисала вниз, кисть безжизненно загнута. Трость — переломлена, подлокотник кресла поцарапан. На полу валялась подушка и осколки фарфора, блеснувшие при свете свечи. Один из огарков лениво догорал, роняя капли воска.

Я подбежала к нему, встала на колени.

— Нет… нет… пожалуйста, только не это… — пальцы сами нащупали пульс на его запястье. Холод. Ужасный, смертельный холод. Его кожа уже теряла тепло.

Внутри что-то резко оборвалось. Я вскрикнула, мир вокруг поплыл. Паника захлестнула меня. Горло сжалось, я не могла дышать. Руки дрожали, мысли метались, как птица в клетке.

Я поднялась, покачнулась и, хватаясь за стену, добралась к раскрытому окну. Снаружи — начинающееся утро, сырое, липкое. Рассвет прятался за тучами, но ветка дерева качнулась, и лучи осветили подоконник.