Ночной палач - Астер Алекс

Айсла покраснела. Потому что он смотрел на нее дольше нескольких секунд. В уголках глаз выступили слезы оттого, что он ее знал. По-настоящему знал. Внимательно изучил.

Так приятно, когда тебя знают.

Голос Айслы задрожал от эмоций:

— И будет забавно притворяться, что я не знаю, как тени собираются лужицей у твоих ног, когда ты счастлив. Или что почему-то целители убрали все шрамы с твоего тела, кроме оставленного моей рукой. Или что у тебя внушительная ванна и еще более внушительное эго. — Девушка прикусила губу. — И что, несмотря на искреннюю, настоящую ненависть к тебе… каждый раз, когда тебя нет рядом, каждый раз, когда я с другими, я чувствую себя безнадежно одинокой.

Грим взял ее за руку, и Айсла продолжила:

— На Столетнем турнире мы будем незнакомцами.

— Нет, — возразил сумрачный. — Мы никогда не будем просто незнакомцами.

— Тогда кто мы друг другу? — повернулась к нему Айсла. — Мы не друзья… мы не враги.

— Не знаю, — ответил правитель. — Но я хочу быть единственным, на кого ты смотришь, Сердцеедка. Хочу быть единственным, кого ты ругаешь. Чтобы только мое имя ты произносила во сне. — Его глаза потемнели. — Я хочу быть единственным, кто заставит тебя извиваться у стены. Знаешь, я хочу тебя целиком. Быть жадным и эгоистичным. Хочу весь твой смех, все твои улыбки. Лучше я умру, чем увижу, как ты улыбаешься другому.

Грим медленно закрыл глаза, ему словно было больно.

Почему больно? В чем причина?

— Мне нужно кое-что тебе сказать. — Грим снова посмотрел на Айслу.

— Нет, — перебила она. — Это мне надо тебе кое-что сказать.

Грим спас ей жизнь. Айсла никогда никому так не доверяла, за исключением разве что Селесты. Почему-то дикая хотела, чтобы он знал о ней все. Не хотела больше ничего скрывать.

Айсла сглотнула. Ее опекунши оторвали бы ей голову, узнай, что она собирается выдать правителю сумрачных свою величайшую тайну.

— Я… — попыталась он начать. — У меня…

Грим смотрел, как Айсла пытается выдавить из себя слова, потом взял ее за руку, чтобы она не потянулась к волосам.

— Сердцеедка, — ласково протянул он, — я знаю.

Айсла удивленно нахмурилась.

Что он, по его мнению, знает? О чем она, он считает, говорит?

— Я знаю, что проклятия на тебя не влияют, — произнес Грим. — Я знаю, что у тебя никогда не было силы.

Айсла отпрянула. Время билось раненой птицей… оно остановилось. Умерло.

На краю сознания голос спрашивал, должна ли Айсла бежать, прятаться или бояться…

— Я уже давно знаю.

Он знает уже давно. И не попытался ее убить. Не рассказал никому. Продолжал с ней работать. Он знал, как ничтожна ее жизнь, какая она слабая, в какой беде оказался ее народ, и все же… не использовал это знание в своих интересах.

— Сумрачные могут чувствовать проклятия. Я сначала не понимал, что не чувствую на тебе ничего. Потом, когда дикие напали на тебя в лесу, пытались вырезать тебе сердце…

Конечно, у него появились вопросы, почему Айсла не отбивалась и не использовала ни капли силы, пока они вместе работали.

Слезы хлынули свободной рекой.

— Грим… что со мной не так?

Правитель обхватил ее лицо луками.

— Ничего, ты в совершеннейшем порядке, сердце мое.

Айсла слышала эти слова от него второй раз, и это шло вразрез с ее собственным представлением о себе.

Девушка приподнялась на цыпочки и поцеловала Грима. Неуклюже и слишком порывисто, чем застала сумрачного врасплох. Она осела обратно, удивляясь, с чего вообще вдруг так поступила, но долго размышлять ей не позволили.

Все еще удерживая ее лицо в своих ладонях, Грим наклонился, раздвинул ей губы и поцеловал так, словно она могла в любой момент исчезнуть и это его последний шанс. Его язык скользнул по нёбу, и Айсла застонала. Невозможно… просто невозможно, чтобы было так хорошо.

Айсла была пылающим пламенем, а между тем на ней и Гриме оставалось слишком много одежды. Девушке всегда внушали, что ее тело не принадлежит ей самой, оно принадлежит королевству, но нет. Прямо сейчас она хотела почувствовать все, что возможно. Хотела, чтобы Грим ей это показал.

— Я хочу тебя, — прошептала она ему в губы, разрывая поцелуй и часто дыша. — Я хочу все.

Грим выглядел так, словно был на грани безумия, будто ослышался. Его грудь тяжело вздымалась. Он моргнул раз, другой.

— Ты уверена?

— Да. — Айсла кивнула, как никогда желая то, о чем просила.

Грим сглотнул.

— Я не нежный, — хрипло сказал он.

Айсла открыла рот. Закрыла. Мысль о том, насколько он не нежный… заставила ее ощутить жар во всем теле.

— А можешь… можешь быть?

Грим замер, затем кивнул.

Он осторожно перенес ее на кровать, словно дикая была сделана из тончайшего стекла. Опустил на простыни, словно туман, который мог в любой момент ускользнуть от одного неверного движения. Взгляд Айслы метнулся к двери.

— Мы скрыты, — шепнул Грим, и Айсла возблагодарила силы за его иллюзии.

Сумрачный нависал над ней, полностью одетый. Ну уж нет, она не хотела ни единой нитки между ними.

Айсла дернула рубашку Грима вверх, но ткань не сдвинулась. А Грим потянулся назад и одним плавным движением снял ее через голову и расправил плечи. Айсла не могла насмотреться на его тело или перестать к нему прикасаться.

— Ты идеален, — прошептала она и сама не поверила, что слова соскользнули с ее губ. — Я не знала, не представляла, что кто-то может быть таким. Это несправедливо.

Грим рассмеялся.

— Ты не помогаешь моему внушительному эго уменьшиться.

Ее ладонь спустилась по его твердой груди. Он излучал чистую мощь, силу. Айсла провела пальцами по шраму всего в миллиметре от сердца, и Грим на долгий миг закрыл глаза. Айсла готова была поклясться, что он вздрогнул.

Тени в ее комнате таяли, собираясь в лужу.

Взгляд Грима остановился на ее груди. Внутри покалывало от желания, ныло, каждая клеточка ее тела жаждала его, и тонкий шелк платья не мог этого скрыть. Руки Грима потянулись к корсажу, чтобы разорвать его, и Айсла протестующе вскрикнула.

— Демон, — лихорадочно зашептала она. — У меня не останется ни одного платья, если ты продолжишь их уничтожать.

— Куплю тебе новые. Весь рынок. Найду тебе личного портного.

— Ладно.

Через секунду от платья остались обрывки, а рот Грима прижался к груди девушки. Он слегка прикусил, и Айсла выгнулась, хрипло застонав.

Рука Грима скользнула вниз по ее животу, под белье, и когда он коснулся ее, тут же выругался.

— Айсла, — прошептал он ей в грудь, — ты на самом деле меня убиваешь.

— Определенно убью, — прошипела девушка, — если ты не продолжишь меня касаться.

Желание было настолько сильным, что причиняло ей боль.

— Прошу тебя, — прошептала Айсла. — Я хочу пройти весь путь до конца.

Грим снял оставшуюся одежду, и Айсла застыла. Она и раньше его… чувствовала. Но теперь…

Грим снова накрыл ее собой, удобно устроившись меж ее разведенных коленей. У Айслы участилось дыхание. Он прижался губами к ее плечу, груди, шее, щеке.

— Уверен, ты поймешь, как идеально мы впишемся друг в друга, — негромко сказал Грим, словно прочитав ее мысли.

Затем он серьезно глянул на нее и спросил в последний раз:

— Ты уверена?

— Да, — кивнула Айсла, и он просунул руку между их телами.

Их дыхание мешалось, тяжелый звук затмевал все остальное. Они соприкоснулись лбами. Грим опирался на руки, нависая над девушкой, и вздрагивал, пытаясь удерживать себя в руках.

Сначала были вспышки боли. Айсла вздрагивала, и Грим каждый раз останавливался. Ждал, пока она разрешит ему двигаться дальше.

Дальше. И дальше.

Айсла впилась ногтями в его плечи и тяжело дышала, пока тело привыкало к нему. Он был нежен, так нежен, сжимая в кулаках простыни, ругаясь куда-то между ее плечом и шеей.

Внезапно все пошло намного легче. Внезапно…

Голова Айслы запрокинулась, и она застонала. Отвечая ей, Грим зарычал. Он обвил ее рукой, крепче прижимая к своей груди. Айсла обхватила его ногами, смыкая их у него за спиной.