Тьма и Свет - Пол Томпсон

Я поддался на уговоры Дротта. По правде говоря, я презирал чешуйчатых убийц и сильно их боялся. Обмануть их казалось и справедливым, и выгодным.

Призрак сделал паузу, и молчание затянулось. Наконец Стурм спросил:

— А что случилось, когда вы добрались до Костлунда?

— Драконий корабль был там и ждал. Предводитель людей-драконов поднялся на борт, чтобы принять передачу оружия. Дротт потребовал больше денег. Вождь, видимо, ожидал такой выходки, потому что с готовностью предложил заплатить половину от первоначальной цены. Дротт настаивал на двойной сумме. Ящер некоторое время сопротивлялся, но потом уступил. Он отправился на свой корабль и вернулся со вторым сундуком сокровищ. На этот раз с ним пришел человек — темный священнослужитель в металлической маске, имитирующей драконью морду. Этот человек меня очень напугал. Он стоял в стороне, смотрел и ничего не говорил. Дротт смеялся и шутил, когда на борт поднялся второй ящик с деньгами. Он был опьянен успехом, и когда я приказал команде начать переносить груз на драконий корабль, он отозвал меня в сторону и прошептал на ухо очередной коварный замысел. «Не оставить ли нам часть груза себе? Не выжмем ли мы еще немного серебра из этих румяных голубей?»

— Это было довольно глупо, — сказала Китиара, — когда рядом находилась целая лодка драконидов.

— Мы не боялись их силы, ибо наша команда была многочисленна и искусна в обращении с саблей и пикой. Мы не ходили по кишащим пиратами морям неподготовленными.

— Но темный священник — это был тот, кому вы не смогли противостоять, — сказал Стурм.

— Да, смертный человек.

Правая рука призрака отвалилась. Часть нереальной плоти коснулась ступни Стурма. Он поспешно отдернул ее и вздрогнул. Прикосновение призрака было более холодным, чем ветер с Ледяной Стены.

— Мы придержали пять центнеров оружия. Предводитель людей-драконов обнаружил нехватку и пожаловался. Дротт насмехался над ним с поручней, говоря, что существует налог на незаконное оружие, а дракониды его еще не заплатили. Драконочеловек пригрозил, что возьмет штурмом «Вериваль» и перебьет всех нас. Экипаж уселся у поручней с обнаженными клинками и стал дразнить его. Драконолюди, которых было меньше трети от нашего числа, начали вооружаться. Я хотел поднять якорь и уйти, но Дротт сказал, что мы должны остаться и сражаться. После того как мы убьем чешуйчатых, сказал он, мы сможем забрать все оружие, которое продали им, и продать его снова.

Битвы не было. Темный священник поднялся со своего места на корме драконьего корабля и широко раскинул руки. «Иди, жадный сброд, и забери свое обесчещенное золото. Я проклинаю вас и ваших близких навеки! Те, кто жаждет золота, будут жаждать плоти своих собратьев, те, кто насмехается над приспешниками Темной Королевы, познают ее гнев! Они будут вечно слышать ее издевательский смех!» — сказал он.

Это было страшное проклятие, и вся тяжесть его обрушилась на нас лишь через несколько недель. Мы покинули берега Костлунда и направились в Санкрист, но больше не видели земли. Странные круговые ветры уносили нас все дальше и дальше от суши. Команда стала слышать голоса — женский смех — и постепенно сходила с ума. Те немногие здоровые матросы, что остались, приковали безумцев под палубой. Еда и вода иссякали, но как мы ни старались, мы не могли вытащить «Вериваль» на берег.

Дротт изменился. Он всегда был тщеславным человеком, гордился своим быстрым умом и красивой внешностью. Теперь он перестал ухаживать за собой, позволяя бороде, расти, а одежде — рваться. Мясо на его костях уменьшилось, а кожа побелела до отвратительного цвета. Шли дни, мой первый помощник и друг погибал, пока отвратительное проклятие действовало на его жалкое тело. Дротт бродил внизу, ловил крыс и пожирал их живьем. Вскоре крыс ему стало недостаточно. Он превратился в Гарма, хищного гуля, питающегося человеческой плотью.

— Почему ты не убил его? — резко сказала Китиара.

Стук ног прекратился, но все еще слышался гогот Гарма, когда чудовище бешено скакало по такелажу.

— Я не мог, потому что, как бы ни была мне противна его новая форма, я жалел своего погибшего друга. Когда осталось всего пять здоровых человек, они решили попытаться покончить с Гармом. Наш молодой жрец Новантумус сплел временное защитное заклинание. Матросы вооружились огнем и мечом загнали Гарма в носовую часть корабля. Новантумус намеревался заточить чудовище в якорном шкафчике и сконструировал магическую печать, чтобы удержать его там. Гарм яростно набросился на людей и убил их одного за другим. Пролив кровь на палубу, храброму Новантумусу удалось загнать Гарма в шкафчик. Я один остался в живых и здесь, за своим столом, умер от голода, жажды и отчаяния.

За время рассказа призрак уменьшился в размерах, а холодный взгляд, который он бросал, потускнел до блеска светлячка. Стурму было очень жаль капитана.

— Один вопрос, — сказала Китиара. Она подняла череп, лежавший между ног капитана. — Кто это?

— Это была голова Дрота. Один из матросов отрезал ее, прежде чем Гарм убил его.

— Но у этой твари есть голова!

— У него потом выросла новая.

Стурм сказал:

— Можно ли убить Гарма?

Призрак сжался в тонкий клубок белого тумана.

— Ни сталью, ни железом, ни бронзой, — сказал он тонким, далеким голоском. — Только очищающий огонь сделает этот корабль чистым.

С этими последними словами призрак исчез.

— Это замечательно, — с горечью сказала Китиара. — Чудовище, которое мы не сможем убить, пока не сожжем корабль, который удерживает нас на плаву!

— Мы должны остаться в живых, пока не закончится шторм, — сказал Стурм. — Гномы будут искать нас, и мы сможем покинуть этот проклятый корабль...

Раскалывающийся звук остановил Стурма на полуслове. Гарм протаранил костлявой когтистой рукой тонкую решетчатую панель двери каюты.

— Что-то подсказывает мне, что время нашей неприкосновенности истекло! — сказала Китиара.

Стурм вскочил из-за стола и одним плавным движением выхватил меч. Он резко опустил острый клинок на когти. Гарм взревел от боли и отдернул обрубок левой руки.

— Страдающие боги! — Китиара отшвырнула отрубленную руку.

Конечность быстро превратилась в кость, а затем в пыль. Гарм приложил один из своих зловещих глаз к проделанной им дыре и уставился на них. Стурм снова поднял меч, и чудовище отступило.

Китиара прошла в заднюю часть каюты и начала рыться в койке капитана.

— Кит, что ты делаешь? — позвал он.

— Не волнуйся, просто не подпускай эту проклятую тварь еще минуту!

Он услышал, как за его спиной раскалывается дерево, а затем почувствовал жар на шее.

Повернувшись, Стурм увидел, что Китиара смастерила факел из планки койки и полоски ткани. Облитый маслом из капитанской лампы и подожженный кремнем, он яростно пылал.

— Попробуй-ка, гуль! — крикнула она, размахивая факелом перед дверью.

Гарм завыл и зашипел, с его клыков потекла слюна.

— Я дам тебе что-нибудь пожевать.

Китиара пинком распахнула разбитую дверную раму. Дождь почти прекратился, но яростный ветер все еще бушевал на открытой палубе. Китиара выскочила наружу, размахивая факелом, как фехтовальным клинком. Гарм присел на свои тонкие, как жердь, задние лапы, плюясь и шипя.

— Кит, будь осторожна!

— Это я виновата, что эта тварь вылезла. Я намерена его убить!

Она снова двинулась на гуля, заставив его отступить по такелажу. Он висел в двадцати футах над палубой, хихикая в непристойной пародии на человечество. Китиара зашагала под ним, размахивая факелом, чтобы он горел ярко и жарко.

Стурм закрыл за ней дверь.

— Не дай ему упасть на тебя, — посоветовал он.

— А если и упадет, то поднимется обратно гораздо быстрее, чем опустится.

Потолок из черных туч рассыпался на грязно-белые потоки, сквозь которые просвечивала синева чистого неба. Ветер утих, но не прекратился. Они находились в оке шторма — спокойном центре многокилометровой бури.

Гарм перебрался на такелаж левого борта. Китиара последовала за ним по палубе. Она была так сосредоточена на том, чтобы не упустить из виду этого монстра, что не заметила, как Стурм отрезал конец грота. Тяжелое, развевающееся полотнище намокло от дождя, и один его угол хлестнул Китиару по глазам. Она упала назад и выронила факел. Когда парус ударил ее, Гарм набросился на нее.