Тьма и Свет - Пол Томпсон

— Нет! — закричал Стурм.

Он в мгновение ока оказался на спине чудовища, нанося удары по его бледной кожистой шкуре. Гуль впился когтями в плечо Китиары, но атака Стурма заставила их разжаться. Он нанес раны, которые убили бы любого смертного врага, но Гарм не остановился. Отстраненной частью сознания Стурма отметила, что гуль уже отрастил себе руку, которую он отрубил.

Китиара отстранилась от поединка между Стурмом и Гармом. Ее рана на плече горела, как рана Румпеля. Она подползла к тому месту, где лежал факел, обугливая палубу. В кармане штанов у нее все еще лежала жестяная банка с маслом из штормового фонаря капитана. В нужный момент, когда Стурм уступил место чудовищу, она швырнула масло в Гарма, а вместе с ним и факел.

Масла было совсем немного, но оно быстро загорелось, и Гарм завопил от невообразимой боли. Он бросился на палубу и стал кататься, пытаясь потушить пламя. Не сумев этого сделать, он вскочил и побежал вперед, сгорая на ходу, и сорвал крышку люка. Гарм исчез внизу, оставив за собой тонкий шлейф гнилостного дыма.

Стурм опустился на колени и обнял Китиару. Ее зубы стучали. Она была отравлена мерзкими когтями гуля.

— Кит! Кит!

Ее глаза были почти полностью белыми, настолько сильно они закатились назад в голову.

— Кит, послушай меня! Не сдавайся! Борись! Борись!

Ее дрожащая рука поднялась к горлу. Там, под тонкой тканью блузки, лежал аметистовый кулон с наконечником стрелы, подаренный ей Тироланом Амброделем много недель назад. Лишенный цвета еще до встречи с гномами, кристалл восстановил свою магию за те дни, что они провели на Лунитари, и стал цвета насыщенного королевского пурпура. Камень не утратил своей силы и после возвращения на Кринн.

Пальцы Китиары не хотели сжимать аметист. Они уже окоченели.  Стурм осторожно поднял магический кристалл. Хватит ли в нем силы, чтобы спасти жизнь Кит? Неужели он, заклятый противник магии, осмелится использовать его для ее исцеления?

Ее дыхание стало прерывистым, тяжелыми, неровными вздохами.  Смерть схватила Китиару в свои объятия. Времени на дискуссии не было. Стурм зажал аметист в кулаке, а другую руку положил на раненое плечо Китиары.

— Прости меня, отец, — прошептал он. — Это ради ее жизни.

Камень на мгновение раскалился, но не настолько, чтобы обжечь его. Китиара издала резкий крик, а затем обмякла в его руках. Он подумал, что опоздал, что она мертва. Стурм разжал пальцы и увидел, что аметист снова прозрачен. Он откинул окровавленную ткань с раны Кит и увидел, что та затянулась.

Дым из люка становился все гуще. Стурм просунул руку под ноги Китиары и, пошатываясь, поднялся на ноги. Приглушенные крики, доносившиеся через открытый люк, свидетельствовали о том, что Гарм еще не справился с огнем.

Дым стал настолько сильным, что Стурм отступил на палубу, прихватив с собой Китиару. Ветер менял направление с левого на правый борт, не позволяя кораблю избавиться от дыма.  Когда из трюма вырвались первые языки пламени, Стурм почувствовал настоящий страх. Как они могли спастись, если корабль горел? Баркас Вериваля пропал.

В этот момент стена дождя у правого борта разошлась, и из нее вывалился коричневый корпус «Повелителя облаков». Летучий корабль проносился над волнами так низко, что несколько высоких волн задевали его днище. Стурм увидел на носу гномов, размахивающих белыми платками.

Из его горла вырвался крик триумфа.

— Кит, проснись! — крикнул он. — Кит, гномы на подходе! Мы спасены!

Из носового люка вырвался огонь, а вместе с ним и фигура Гарма. Пылающий с головы до ног, отвратительный гуль перепрыгивал с фальшборта на фальшборт, пронзительно крича о своей проклятой жизни. Не в силах больше терпеть жжение, гуль наконец нырнул в бурлящие волны.

Нос уже пылал, а фок-мачта начала тлеть. За кормой дрейфовал «Повелитель облаков».  Стурм оставил Китиару лежать на палубе и схватил с поручня отпорный крюк. Когда корабль гномов медленно двинулся вдоль левого борта, Стурм зацепил его и крепко притянул к каравелле.

Гномы вцепились в борта «Вериваля», пока Стурм взвалил обмякшую Китиару на плечо. Он бросился к поручням и прыгнул, ударившись одной ногой о верх поручня.  Гномы отпустили его, и «Повелитель облаков» погрузился в море.

— Слишком большой вес! — крикнул Манёвр. — Балласт кончился!

Наводчик, Лесоруб и Вабик выбросили за борт двери, оконные стекла и другие незакрепленные предметы. Корабль снова поднялся в низкие облака.

— Д-добро пожаловать на борт! — радостно сказал Заика.

— Рад быть здесь, — с искренним облегчением ответил Стурм. Он лежал, растянувшись на палубе.

— Что там произошло? — спросил Манёвр.

— Это долгая история.

— Леди в порядке? Кажется, она без сознания, — сказал Наводчик. Он поднял одну из ее рук и отпустил.

— С ней все будет в порядке, — сказал Стурм.

«Повелитель облаков» прорвался сквозь верхушку облаков. Внизу во всем своем великолепии расстилалась вихревая масса циклона. Гномы поставили паруса и подставили спины заходящему солнцу.

— Очень умно с вашей стороны было разжечь сигнальный костер, — сказал Манёвр. — Но это вышло из-под контроля, не так ли? Я имею в виду, что вы могли уничтожить весь корабль еще до того, как мы прибыли.

Стурм почувствовал безумное желание рассмеяться. Но вместо этого он сказал:

— Все было не так. — Он сделал паузу, чтобы зевнуть.

— Вы нашли что-нибудь полезное на том корабле? —  спросил Наводчик. Но к тому времени Стурм уже крепко спал.

Глава 35. ДОРОГА В ГАРНЕТ

Стурм чувствовал запах земли: влажной земли, цветов и свежескошенных полей. Солнце светило ему в глаза. Он сел. Он был в рубке, один. Окна и двери исчезли, как и большая часть крыши. Он вышел на палубу. На носу стоял Наводчик, рассматривая в телескоп землю внизу. На корме, у бывшего хвостового столба, сидели Китиара, Заика, Слесарь и Погодник. Китиара что-то быстро говорила и делала дикие жесты руками.

— … и тут вмешался Стурм и отрубил монстру руку! — Все гномы ахнули, а Китиара рассказала, как рука засохла у них на глазах.

Заика увидела приближающегося Стурма.

— А, мастер С-светлый Меч! Вы проснулись. Мы только что узнали о вашем потрясающем приключении на борту проклятой к-каравеллы.

Стурм пробурчал что-то нечленораздельное и посмотрел на Китиару.

— Как ты себя чувствуешь? — спросил он.

— В полном порядке. А ты?

— Отдохнул, — сказал он. — Как долго я спал?

— Д-две ночи и один день, — ответила Заика.

— Две ночи!

— И день, — добавил Слесарь.

— Я пришла в себя около часа назад, — сказала Китиара. — Я спала как убитая, но сейчас я чувствую себя лучше, чем за последние десять лет.

— Ты чуть не стала мертвой женщиной.

Стурм объяснил, как Гарм отравил ее, и рассказал, что эльфийский кулон снова спас ее. Китиара достала аметист из-под блузки. Он не только вновь стал прозрачным, но и был испещрен сотнями крошечных трещинок.

— Не помню, чтобы я им пользовалась, — озадаченно сказала она.

— Ты не пользовалась. Я им пользовался, — сказал Стурм. Глаза Китиары расширились от удивления.

Он повернулся и пошел в столовую. Там стояла бочка с водой, почти пустая. Стурм зачерпнул ковшом тепловатой воды.

Снаружи Манёвр сказал:

— Я думал, что люди его ордена ни при каких обстоятельствах не используют магию.

— Им и не положено, — сказала Китиара.

Она стала заправлять кулон обратно под блузку, но тот рассыпался в пыль. Она с грустью посмотрела на осколки на своей одежде: подарка Тиролана Амброделя больше не было. Затем, смахнув их, она поднялась и обратилась к гномам:

— Простите, ребята. Мне нужно переговорить со Стурмом.

Китиара нашла Стурма, стоящего у поручня левого борта и глядящего на зеленую землю внизу.

— Северный Эргот, — сказала она. — Манёвр заметил стаю крачек и последовал за ними. Птицы привели нас к суше.

Стурм смотрел на нее, ничего не говоря.