Магическое агентство "Призрачный свет" (СИ) - Завгородняя Анна

- Но это временный договор! – закончив читать, возмутился Поликарп Вавилович.

- Я даю себе и вам шанс, - не глядя на некроманта, ответил Арбенин. – Возможно, мы с вами не сработаемся. По истечении двух месяцев испытательного срока, вы имеете право уволиться. Не факт, что вам понравится работать в моем агентстве. Но даю слово: я не буду вас выживать. Это не мои методы. Отношение к вам будет строиться исключительно на ваших профессиональных и, что не менее важно, человеческих качествах.

- Жалование – процент от полученной оплаты, - прочел Вронцев.

- Поверьте, это немалые деньги, - сказал князь. – Но помните, подписав бумаги, два месяца испытательного срока вы обязаны подчиняться моим приказам.

- Даже, если они будут противоречить моим убеждениям? – нахмурился некромант.

- А как вы хотели, Вронцев? Это работа.

Поликарп Вавилович вздохнул, взял перо и подписал оба комплекта документов, уже подписанных хозяином дома. Один он забрал себе, второй оставил на столе.

- У меня просто нет выбора. Я уже пошел против Арсеньева. И он непременно узнает, когда поймет, что интересующая его особа так и не выпила приворотное зелье, - проворчал некромант. – А найти работу, будучи врагом Андрея Алексеевича, в столице невозможно. И вы знаете это, - Вронцев поднял взгляд на Арбенина.

- Вас должно успокаивать то, что вы поступили правильно, - спокойно ответил князь. – А теперь, я покажу вам вашу комнату. Оставьте там документы и вещи, а затем соберите все необходимое. Мы отправляемся на задание.

- Куда? – только и спросил некромант.

- В царские палаты, - сказал Николай Дмитриевич, заметив, как тень страха пробежала по лицу нового мага агентства. – И, возможно, мне понадобятся ваши таланты.

Вронцев ничего не ответил. Вернув перо в чернильницу, он поднялся и кивнул.

- Я готов и полностью в вашем распоряжении.

- Вот и отлично. А теперь, следуйте за мной, Поликарп Вавилович.

***

Волновалась ли я, осознавая, что скоро окажусь в царских палатах? Наверное, да. Но больше всего пугала неизвестность и сосредоточенное молчание агентов, в окружении которых я находилась.

В салоне экипажа было удивительно тихо. Варвара Потаповна, не пожелавшая остаться в особняке, несмотря на предложение Арбенина, упрямо поджала губы и казалась задумчивой. Это никак не вязалось с ее обычным, веселым нравом и врожденной словоохотливостью.

Молчал и Карат. Лежал у ноги князя, опустив лохматую голову на лапы, слушая размеренное дыхание живых людей.

Я перевела взгляд в окно, глядя на проплывающие мимо дома. Царские палаты располагались в самом сердце столицы и представляли собой комплекс из высоких зданий, выложенных из белого мрамора. Когда-то давно, когда мой отец еще пользовался благосклонностью его высочества, и был допущен в высший свет, я побывала на территории дворцового комплекса. Помню, как мне понравилось величественное здание главного дворца, именуемое царскими палатами. Какими я найду их сейчас, спустя несколько лет? А ведь если бы не определенные обстоятельства, я могла бы блистать на балах и работать в престижном месте.

Вот только тогда я вряд ли бы встретила Николая, подумала и невольно вздрогнула, заметив высокую белокаменную стену, появившуюся сразу за линией городского парка.

Мелькнувшая лента реки, обрамленная голыми ивами, растерявшими свои наряды еще в середине осени, подсказала: скоро мы подъедем к центральным воротам. А там до царских палат будет рукой подать.

У ворот нас ждали. И это был тот, кого я менее всего желала увидеть.

Князь Андрей стоял у сторожки. Рядом с ним разодетый в шелка лакей держал под уздцы двух тонконогих жеребцов: вороного, под дорогим седлом, и каурого, на котором, скорее всего, передвигался слуга.

Наш экипаж остановился. Кучер поклонился Арсеньеву, но Андрей Алексеевич, даже не взглянув на возницу, прямиком направился к карете.

Арбенин открыл дверцу. Спокойно посмотрел на подошедшего.

- Доброе утро, господа, - произнес ректор с довольной улыбкой кота, добравшегося до крынки со сметаной. – Рад, что вы не заставили себя ждать. Его величество примет вас сразу после завтрака. А пока следуйте за мной, - закончил Арсеньев и, скользнув по моему лицу взглядом, под которым пряталось нечто для меня отталкивающее, вернулся к слуге и изящно сел в седло.

Николай Дмитриевич захлопнул дверцу, а Варвара Потаповна впервые за это утро, произнесла:

- Позер!

Я не стала комментировать ее высказывание, так как разделяла мнение светлой души. Более того, мысленно я добавила еще пару-тройку крепких словечек в адрес своего бывшего преподавателя.

Экипаж снова тронулся, и мы проехали через раскрытые ворота, которые сразу за нами привратник его величества поспешил запереть на увесистый замок. Видимо, это было связано с бедой, поселившейся в палатах. Признаться, я опасалась ловушки, но подозревала, что князь Арсеньев не настолько всемогущ, чтобы царь шел на поводу его нелепых и опасных желаний. Право слово, не мог ведь его величество содействовать своему родичу в подобной подлости? Нет. И еще раз, нет. Просто Андрей Алексеевич воспользовался ситуацией. Не сомневаюсь, кто именно подсказал царю прибегнуть к услугам «Призрачного света».

Широкая дорога вела через красивый парк. Здесь не было длинных тенистых аллей с высокими кипарисами. Но были фонтаны, широкое синее озеро, ловившее своим отражением облака, плывущие по небу. Поляны, с высокими дубами, спавшими до весны, были укрыты покрывалом пушистого снега. Здесь его не расчищали, позволяя сверкать на солнце, подобно драгоценным камням.

По правую сторону проплыла летняя резиденция с амфитеатром, позаимствованным от южных соседей, и оливковой рощей. Сразу за ней, на расстоянии более полумили, красовался корпус, в котором жили придворные. Те же, кто были приближены к его величеству и составляли свиту царя и царицы, обитали непосредственно в палатах, на верхних этажах дворца.

Я отвернулась, закончив любоваться окрестностями царского комплекса. Посмотрела на спокойное лицо князя Арбенина и вздохнула, когда экипаж остановился перед громадой главного дворца.

- Приехали, - произнес Анатоль.

- Что-то мне неспокойно, - проворчал Степан и первым выбрался из салона, придержав дверь для остальных.

Не дожидаясь, когда подойдут царские лакеи, Николай Дмитриевич подал мне руку, придержав, пока выходила из экипажа.

- А у меня от этого места, несмотря на все его великолепие, просто мурашки по коже, - выпалила Варвара Потаповна, снова забывая, что она давно мертва и никаких мурашек у нее просто быть не может.

- Никогда здесь не бывал и, признаться, не жалел бы, что не побываю. Чем дальше от сильных мира сего, тем спокойнее жизнь! - Кулик встал рядом с князем, держа в руке увесистый саквояж, который не доверил никому из агентов. А когда к нам подошел лакей, Трифон Петрович отрицательно покачал головой в ответ на молчаливое предложение слуги взять багаж.

- Уж нет, любезный. Это моя ноша и я сам с ней справлюсь, - сказал старик.

Андрей Алексеевич спешился и приблизился к нам, ступая походкой уверенного в себе человека. На его губах по-прежнему сияла довольная улыбка. Взор ректора академии устремился ко мне.

- Вы позволите проводить вас? – спросил Арсеньев, предлагая мне руку. А я неожиданно вцепилась в локоть Николая, понимая, что не хочу и не могу позволить ректору прикасаться к себе. Не после того, что он сделал.

- Как пожелаете, - глаза Андрея Алексеевича недобро сверкнули. Затем его взор скользнул к Вронцеву, но почти сразу Арсеньев отвернулся, сделав вид, будто не знаком с некромантом. – Ступайте за мной. Сегодня я ваш провожатый во дворце. Его величество доверил мне встречу дорогих гостей.

Сарказм в голосе ректора прозвучал так откровенно, что я лишь сильнее ухватилась за Арбенина. Впрочем, Николай Дмитриевич явно не был против. Он даже опустил ладонь, поверх моей руки, словно поддерживая.

Мы поднялись по высокой лестнице, что вела к центральным дверям, у которых стояли шестеро лакеев. Все разодетые и такие важные, словно не просто слуги, а благородные господа. Лица у слуг надменные, холодные, под стать мраморным стенам палат: неприятные и смотрят так, словно не рады нашему появлению. Я отвернулась, стараясь не смотреть по сторонам, напоминая себе, что мы приехали выполнить работу. Остальное неважно!