Проклятие Серых земель (СИ) - Бриз Виталий

— Как ты, Саньфэн? — ко мне осторожно заглянула Яньлинь. В ее глазах плескалось беспокойство, а в голосе слышалось смятение. — И… прости за ту шутку, с зельем.

— Не бери в голову. Все… в порядке.

Вэй прав: нет ничего глупее, чем переживать из-за слов безумца.

Я прислушался к происходящему снаружи. Белобрысый что-то говорил — спокойно, убежденно, но не давая старосте вставить и слова, и я сам начал успокаиваться. Что-что, а забалтывать людей Вэй умеет — неоднократно убеждался на собственной шкуре. Глядишь, выясним, куда подевались все жители и что из себя представляет это проклятие…

— Проклятье на ваши головы, исчадия скверны! — внезапно перебил Вэя староста. — Думаешь я отдам тебе свою душу, мерзкая хули-цзин⁈ Сдохни, тварь! Вы все, сдохните!..

Всколыхнулся фохат. Белобрысый? Вскрикнула Яньлинь, прикрыла рот ладонью. Выругался Тай.

Я выскочил из повозки, призывая шипастую плеть.

Обезумевший староста, распластавшись, неподвижно лежал на земле. Из его груди торчала рукоять ножа. А над мертвецом склонился Вэй.

Глава 4

— Что случилось? — я испытующе смотрел на Вэя. — Ты… его убил?

Солнечный гений глянул на меня так, словно я отвесил ему пощечину.

— Не-а. Он сам, — язвительно отозвался белобрысый, загундосил: — Вытащил ковыряльник и как всадит себе в грудь! А что кровь на моих руках, это я помочь пытался. Честно-честно, так все и было, господин судья!

— Вэй не трогал старика, — вступился за белобрысого Тай. — Тот сам бросился на нас, споткнулся и напоролся на свой собственный нож. Извечный свет, и откуда только достал⁈

— Из ножен на поясе, — Вэй указал пальцем в сторону тела старосты. Я подошел поближе, разглядывая мертвеца.

— Прости, — повинился перед Вэем. — Ты…

Я замялся, и первый ученик «подсказал»:

— Я веду себя как придурок, а не убиваю их.

Шутка прозвучала неуместно, но я понял, что белобрысый на меня не в обиде — и то рис.

— Хотя, признаться, я недооценил глубину его помешательства, — продолжил Вэй.

— Наверно, надо его похоронить, — подала голос Яньлинь. — Я видела кладбище перед въездом в деревню.

— Погоди, — Вэй склонился над телом. — Сначала осмотрим. Вдруг найдем что-то интересное.

— Например, дырку на нижней рубахе, — скептически предположил Тай.

Проигнорировав подначку, Вэй без лишних церемоний распахнул засаленный халат, поморщился от вони немытого тела:

— Определенно, старосте было не до водных процедур последние несколько дней.

Повинуясь воле хозяина, световой шар опустился ниже, позволяя рассмотреть детали: седые волосы в подмышках, выпирающие ребра, пигментные пятна на дряблой, тонкой, как рисовая бумага, коже. Зрелище, конечно, было малоприятным, но ничего странного я не заметил.

Вэй меж тем выпростал руки старосты из рукавов халата, внимательно осмотрел их. Не найдя ничего занимательного, перевернул тело на живот. Выделяющиеся лопатки, кривой позвоночник, впалая поясница. Как и любой крестьянин, староста не гнушался физической работы. Как и предположил Тай, дырка на локте и впрямь оказалась самой значимой находкой.

— Любопытно, — произнес он, — почему его не тронули?

— Не сочли достойным… — предположил Вэй.

Тай хотел было уточнить, достойным чего, но заметил подозрительно невинное выражение лица белобрысого.

— Похоже, кому-то слишком весело, — буркнул Тай. — И откуда в тебе берется это желание дурачиться?

— Обращайся, — белобрысый отвесил шутовской поклон.— Поделюсь.

— Либо похитители не хотели возиться с безумцем, либо он вовремя схоронился, и его попросту не заметили, — оборвал я перепалку. — Чего теперь гадать? Старик нам уже ничего не расскажет.

А жаль. Доставь мы Чэнь Дэ в Дом, старейшина Диши наверняка смог бы вернуть ему разум.

Тай вздохнул. Белобрысый тоже украдкой нахмурился: хоть Вэй и хорохорился, похоже, происшествие расстроило его сильнее, чем он стремился показать.

Тай наотрез отказался ночевать рядом с покойником: вдруг он посреди ночи превратится в цзянши и начнет выть? Вэй был более рационалистичен и заметил, что один самоубийца, даже оживи он, может оказаться не самой большой неприятностью, хоть и дурно пахнущей. А потому во избежание лишних проблем предать тело старосты земле решили сразу, не дожидаясь утра.

В сарае одного из ближайших дворов нашелся обрез конопляной ткани, которым обычно укрывают овощи от солнца и птиц. Там же мы прихватили и пару лопат. Тай, которого соседство с покойником явно нервировало, сбежал на козлы. За ним, виновато улыбнувшись, последовала и Яньлинь. Нам с Вэем ничего не оставалось, как составить компанию мертвецу.

Разговаривать не хотелось, и я смотрел в ночь. Белобрысый, на удивление, тоже угомонился и не спешил разгонять тишину своими шутками, за что я был ему признателен.

Повозка, подпрыгивая на кочках, неспешно катилась по ночному проселку. Небо подернулось серой пеленой, словно желая отгородиться от покинутой деревни. Порыв ветра взметнул опавшие листья и дорожную пыль. Где-то вдалеке завыл оголодавший пес.

Надо будет завтра пройтись по дворам и выпустить скотину. А то и добраться до соседней деревни: пусть пришлют сюда кого-нибудь присмотреть за брошенными животными. А то и вовсе заберут себе, пока хозяева не вернутся. Если вернутся… Что скажут в Доме, когда получат отправленного нами голубя?

Уйдя в свои мысли, я не сразу заметил, что повозка остановилась.

— Не спи! Покойник за пятку укусит! — похлопал меня по плечу Вэй. — Проводим достойно дух старика к предкам, тогда и дрыхни сколько влезет.

Тай остановил повозку у склона холма, на котором местные издавна хоронили усопших. Найти участок семьи Чэнь удалось легко: род был старый и в деревне уважаемый, а потому занимал одно из центральных мест на погосте.

Каменистая земля поддавалась неохотно, но после часа усилий, стерев до мозолей непривычные к подобным занятиям руки, мы выкопали достаточной глубины яму, куда и опустили завернутое в конопляную ткань тело. Мысленно извинившись за скромные проводы, я извлек из-за пояса ханьфу несколько монет и бросил в могилу: старику будет, чем расплатиться с перевозчиком через Хуанцюань [«Желтые источники» — символический аналог реки, разделяющей мир живых и мир усопших] и дать взятку Небесным писарям, чтобы смягчить приговор на суде Яньло Вана. Вэй добавил оберег от злых духов, а Яньлинь какую-то свою настойку.

Пока мы с белобрысым зарывали могилу, Тай притащил откуда-то средних размеров булыжник. Мы установили его в изголовье вместо памятной таблички. Постояв несколько минут над камнем и пожелав душе старосты скорейшего возвращения в священные горы Дао, мы сочли долг перед мертвым исполненным и решили позаботиться о нуждах живых.

Ночевать в покинутых крестьянских хижинах не хотелось, поэтому мы расположились в бамбуковой роще с другой стороны деревни. Пока Вэй с Яньлинь разводили костер и обустраивали стоянку, я и Тай сходили за водой к колодцу.

Вскоре аромат бамбуковой похлебки заполонил всё вокруг. Хоть мы порядком и устали за день, да еще злополучная встреча со старостой выбила из колеи, ели все с аппетитом. Тай даже добавки попросил, а Вэй щедро отсыпал комплиментов поварскому искусству Яньлинь, чем смутил ее до крайности. Смущение, впрочем, длилось недолго, и через несколько минут два наших доморощенных зельевара уже спорили, какой соус лучше — из красных бобов или сои и меда. Кажется, выходку с персиками белобрысому простили.

После ужина, расположившись вокруг догорающего костра, мы наслаждались травяным чаем в который Яньлинь добавила пару капель успокаивающего зелья, и беседой.

Сперва обсуждали ситуацию: спорили, стоит ли дожидаться мастеров или сразу вернуться в Дом. В итоге сошлись на том, чтобы утром еще раз осмотреть деревню, а там решать. Затем Вэй заявил, что с него довольно наших унылых физиономий, и битый час развлекал нас историями из жизни легендарных заклинателей. Что из этого правда, а что белобрысый сочинял на ходу — не распознал бы и сам Чжи-юй [демон лжи, изображается с тремя ртами, питается человеческим лицемерием].