Твое пламя и твои крылья, феникс (СИ) - Ковальчук Вера

В итоге стёрла водой и постаралась соорудить из останков рубашки хоть что-то, похожее на повязки — во-первых, чтоб тоненькую кожу в местах бывших ран держали неподвижной и только-только сросшиеся рёбра стягивали, а во-вторых, надо же было как-то прикрыть места повреждений и от падающей сверху грязи, и от солнечных лучей. Тут лес, конечно, но даже небольшая доза ультрафиолета прямо по нежненькой, свеженькой коже может врезать слишком сильно. И пойдут всякие меланомы, ну кому это надо…

В конце перешла и к лицу — осторожно оттёрла от крови и даже залюбовалась. Несмотря на парочку свежих неглубоких шрамов видно было, что мужчина молод и красив. Лицо у него было узкое, худое, но это его не портило совершенно. Наверное, так-то он слегка смугловат или просто хорошо загоревший, но сейчас бледен от потери крови, и на фоне кожи ярко выделяются густые брови, следы лёгкой небритости и волосы: густые, чёрные, блестящие. Самое удивительное, что они старательно уложены в причудливую причёску, концы локонов заплетены в косы. Несколько кос. Но ещё больше удивило то, что во лбу мужчины обнаружилось небольшое украшение, расположенное над переносицей и изгибающееся в сторону левой брови. Не прилепленное, не вставленное, как пирсинг, а словно бы вживлённое.

Я осторожно потрогала странную штуковинку. Да, сидит крепко. Ковырять точно не стоит. В тот момент, когда провела по ней пальцами, веки мужчины дрогнули, и он мутно глянул на меня из-под ресниц. Довольно длинных и выразительно чёрных ресниц.

Осторожно подхватила его под затылок, приподняла голову и потянулась за кружкой с остывшей водой. Поднесла край к его губам.

— Пей. После такой потери крови надо много пить.

Он сделал несколько жадных глотков, пару раз болезненно кашлянул, едва не вывернувшись из моей осторожной поддержки, потом попил ещё и посмотрел уже осмысленнее.

И прошептал с ожесточением:

— Пошла вон.

— Что? — Я даже опешила.

— Вон! — Он дышал с трудом, но это совершенно не мешало ему выдавливать из себя слова с откровенной ненавистью в тоне. — Не смей меня касаться! Ты!..

— Если бы я не коснулась, ты бы умер вообще-то. — Растерянная больше, чем обиженная, я отодвинулась. — Ладно, сейчас напою тебя и уйду.

— Не трогай!.. Ничего не надо. Просто… убирайся.

— Ла-адно… Как скажешь.

Я поспешно собрала свои вещи и бросилась прочь сворачивать лагерёк, которым так и не воспользовалась. Нет уж, лучше буду идти, пока ноги держат, и свалюсь без сил под куст, но окажусь как можно дальше от этого странного человека. А ну как он сейчас придёт в себя и с таким настроем рванёт меня убивать? Покоцан он, конечно, всерьёз и крови потерял много, но откуда мне знать, какими способностями он обладает. А я всего лишь слабая женщина, драться умею только в своих фантазиях, и то не в любых.

Ну его…

Глава о поиске вариантов (1)

Взгляд Агаты

Ночью было очень плохо: разболелась голова, подташнивало, крутило живот, и даже в суставах отдавалось остро и постоянно. И ведь я сообразила, что это не вирусня какая-нибудь, а всего лишь последствия активного колдунства. Почему-то уверенность в этом была железной. Хотя, даже если я не права и просто подцепила от спасаемого какую-нибудь жуткую хворь, которая вот так разыгралась, что можно было сделать? Лекарств никаких… Страдая, я дотянула до утра и выползла под солнышко, устроилась греться.

Подумала, что, наверное, не стоит прибегать к чародейству, раз лечение шибко «вежливого» парня так сильно по мне ударило. Но не удержалась — поискала вокруг магические следы, надеясь, что отыщется какое-нибудь насыщенное место, к которому можно будет припасть, как к источнику дармовой силы. Поправить здоровьице…

И тут-то обнаружила, что как такового магического истощения нет и в помине. Ну, логично, что оно должно выражаться каким-то ограничением в пользовании новыми способностями. Однако на деле моя возможность воспринимать всё вокруг лишь улучшилась. Теперь я разбирала больше подробностей, чем видела раньше, и лишь в немом недоумении наблюдала это многообразие, не зная, что и думать. Или магическая практика для таких новичков, как я, только полезна, даже если делаешь через «не могу», либо есть какие-то другие причины.

Либо магическое зрение здесь отдельно, а другие действия — отдельно, и они мне недоступны, потому что магически себя измотала. Проверять ну вот вообще не хотелось. В принципе ничего не хотелось делать — только лежать.

При всём этом припасть к какому-нибудь природному источнику и «поправиться» по-быстрому не получилось, хотя я нашла пару мест, где как-то странно фонило, но разобраться, в чём странность, не смогла. А закапываться в землю, например, не было ни желания, ни сил. Я и добрела-то туда на последнем издыханье и голом упрямстве. И дальше попёрла примерно по той же причине. Да ещё из страха — а ну как я наследила своим лечением непоймикого, ещё и агрессивно настроенного. А он меня возьмёт да и сдаст. Лучше оттуда уйти как можно дальше.

Так и брела, запинаясь почти на каждом шаге, пока не вышла к дороге. Ну как дороге — эдакая грунтовка, идущая через лес, даже без дренажной системы по обочинам. И подсказывал разум, что лучше держаться от неё подальше. Дорога — это всегда движение самых разных людей, от приличных или равнодушных до откровенно дурных.

Но ноги по лесу уже просто не шли. Даже руки отказывались подниматься. Даже палка, которую я отыскала, чтоб использовать её в качестве посоха, не помогала совершенно. Всё моё естество хотело если не отдыха в ближайшей канаве, так хотя бы движения по ровной поверхности, равномерно и прямолинейно, и чтоб никто не дёргал: ни ветка, ни белка.

И я не устояла: вышла на дорогу и пошагала по ней, пошатываясь и самой себе дивясь — да что со мной такое⁈

Именно поэтому я не сразу обратила внимания на перестук копыт за поворотом. Да и как мне отреагировать своевременно — лошади не были привычной частью моего быта в той, прежней жизни. Так, экзотика, необычное праздничное развлечение или внезапное зрелище. Осознав, что вот как раз из-за деревьев вывернули семеро верхами, я по-дурацки метнулась сперва в одну сторону, потом в другую — и обмерла, понимая, что уже точно не сбегу и не спрячусь.

Вооружённые, снаряжённые, но не регулярная армия, не в форме. То есть либо бандиты, либо наёмники. Хуже просто быть не может. Пустят по кругу, замучают и прикопают в лесу. Чё-орт…

Они остановили коней в десятке шагов от меня, и тот, который оказался чуть впереди остальных, напоказ придержал лошадь. Подался вперёд, разглядывая меня с предельным вниманием.

— Кто ты? Что ты здесь делаешь? — Голос звучал до удивительного мягко. — Вы в порядке, девушка?

Я вздрогнула и попятилась, пытаясь сообразить, догонят ли меня по лесу. Вообще могут. Тут ни буреломов, ни ельников, ни овражков. Если лошадки привычны, то поскачут по редколесью почти так же свободно, как и по дурной грунтовке, и уж всяко быстрее, чем могу бежать я… А я вообще могу бежать? Сомнительно. Из вариантов могу лечь и мужественно закрыть глаза.

Вот я попала…

Незнакомец перебросил ногу через конскую шею и соскользнул на землю. Оглянулся на своих.

— Парни, как лучше-то?

— Просто разговаривай, — ответил беловолосый старик с широкой золотой полосой надо лбом — то ли повязка, то ли густо зашитый украшениями наголовень. — Дай понять, что мы не опасны. С девочкой явно что-то не так.

— Да уж и сам догадался. Сложно не догадаться… — Мужчина выставил ладони, но от лошади не отшагнул. — Слушай, мы готовы тебе помочь. Просто так помочь. Слышишь? Понимаешь? Вреда от нас не будет.

— Слушай, мы не можем вот так просто оставить тебя посреди дороги, — вмешался ещё один из группы — мужчина средних лет, чьи русые волосы были подняты в искусно собранный высокий хвост. И разодет он был, словно на праздник собрался — яркая рубаха, вышитая запахнутая накидка, украшения и на шее, и на груди, и на запястьях. Казалось, он рвётся всем прохожим и проезжим показать, насколько богат, чтоб никто не посмел усомниться. — Просто немыслимо. У нас есть лишняя лошадь под седлом, давай-ка хоть довезём тебя до трактира.