— Не вышло? — напротив Франц в крутых черно-белых штиблетах. — Я предупреждал!
— Почти вышло! — обиженно спорю я, тоже любуясь туфлями фамильяра, какой же он милый… и туфли какие чудесные…
— Францушка! — я протягиваю симпатичному старичку фисташковый эклер. — Угощайся, дорогой!
Франц с опаской смотри на меня и на всякий случай чуть-чуть отодвигается.
— Ты понимаешь, — жалуюсь я. — Он готов был сказать, прошептать… Понимаешь? А тут какая-то атака…
— Дорогая моя Лунет! — ко мне с распростертыми объятьями кидается Андрэ Бошар. — Добрый вечер!
С кресла напротив спрыгивает серебристый императорский кот.
Первый Хранитель Империи сегодня особенно приятен: высокий, стройный, белокурый, голубоглазый. И уши у него такие аккуратные — загляденье!
— Как прогулялись в Великом Парке? — Бошар целует мои руки. — Видели ли Великий фонтан?
— Я всё Великое видела! — радостно сообщаю я.
— Когда вы станете супругой Решающего, — вздохнув и погрустнев, говорит Бошар, — статую Великой супруги Великого Решающего тоже разместят в Великом Парке.
— Да? — при этих словах испытываю странные ощущения.: то ли в шоке от радости, то ли в шоке от гордости. — А почему вы так печальны?
— Я уверен, что Перье был бы вам лучшей партией, — негромко отвечает Хранитель. — Решающему нужна совсем другая женщина. Но вы Sorcière. Это мы изменить не можем, к сожалению.
Какой он ответственный! Какой заботливый!
— Какой вы ответственный, какой заботливый! — восхищаюсь я. — Его Высокопревосходительство просто высокопревосходителен! А Господин адъютант…
Я затрудняюсь подобрать комплимент Готье Перье. Как там было сказано о значении его имени в Книге Имен? Великой Книге Имен, конечно. Готье — Правитель Армии. Перье — семья. Замечательно! Семьянин, делающий блестящую военную карьеру.
Бошар странно смотрит на меня и спрашивает:
— Вы в волнении, моя дорогая? Что-то на себя не похожи! Хотя, что я говорю! Вы невеста! У вас через два дня свадьба!
Напоминание о свадьбе снижает уровень симпатии к окружающим и этому миру.
— Я буду иметь честь быть вашим сопровождающим на Предвенчальном Вечере! — прощается со мной Бошар.
— Ты знаешь, хорошая смесь! — хвалю я отвар, лежа в постели и обращаясь к серебристому коту. — Я бы назвала его «Розовые очки» и прописала бы для ежедневного приема Мымре Борисовне. Жаль, что действие короткое. Я весь чайник допила — отпустило быстро. А Фиакр только чашку выпил. Если бы Готье не приперся! И вообще, не лезь на кровать, тварь пушистая!
— Может, ты алкоголичка? — раздается за спиной голос Франца. — С котами разговариваешь! Данных, что здесь есть говорящие коты вроде бы нет.
Фамильяр сидит на другом конце огромной кровати и смотри на меня и на наглого кота.
— Вас двое? — угрюмо спрашиваю я.
— Отпустило? — нагло улыбается Франц. — Передозировка у тебя была знатная. Я думал, ты за всех мужчин разом замуж собралась.
— Я домой собралась! — рычу я. — А не замуж! Я к маме и к папе! К брату собралась!
— Так делай что-нибудь! — выходит из себя и Франц.
— Странный ты фамильяр, — подозрительно говорю я. — Хамовитый какой-то!
— Я просто волнуюсь за тебя и нашу судьбу! — горячо отвечает он.
— Иди на фиг! — возмущаюсь я. — Я тебя призвала. Ты мой слуга. Ты вообще мое мысленное воплощение. Я помню. Мне на курсах рассказывали.
— Троечница! — фыркает Франц, но спорить и грубить перестает.
— Был шанс, — грустно констатирую я. — Но я не успела. Даже не знаю, что теперь придумать.
— Утро вечера мудренее, — прощается со мной Франц голосом моей мамы.
Я начинаю плакать и засыпаю на мокрой подушке.
Оказывается, Предвенчальный вечер — это сходнячок избранных. Его Императорское Величество, Их Королевские Величества, Первый и Второй Хранители Империи, Бернард — и всё! Ну, и жених с невестой.
На несколько минут в малый белый мраморный зал Императорского дворца приводят Монику-Ларису для презентации моего подарка.
Время до венчания тает, как вешний снег в апреле. Внутренняя дрожь сотрясает тело, одетое в мягкое платье вишневого цвета из многочисленной свадебной коллекции. Платье выбирала Нинон — мне было все равно.
Мы поем нервно, от этого даже вдохновенно:
Чем дольше живём мы, тем годы короче, тем слаще друзей голоса. Ах, только б не смолк под дугой колокольчик, глаза бы глядели в глаза.
Влажно блестящие черные глаза Фиакра не отрываются от меня. Я почему-то стараюсь на него не смотреть, хотя песня — подарок ему.
То берег — то море, то солнце — то вьюга, то ласточки — то воронье… Две верных дороги — любовь и разлука — проходят сквозь сердце моё.
Я вижу серьезные и довольные лица Их Величеств, растерянное лицо Бошара, сухое и хищное лицо Лефевра.
— Господа! — громкий голос Решающего кажется мощным в этом небольшом зале. — Мой подарок будет не таким публичным, как подарок моей невесты.
Фиакр подходит ко мне и, наклонившись к моему уху, говорит:
— Я не успел выполнить вашу просьбу вчера. Готов сделать это сегодня. Сейчас.
Боже! Он готов назвать мне свое имя! Неужели! Как так?! Он его назовет, и я буду дома?
Я криво улыбаюсь жениху, руки мои трясутся.
Что с этим Именем будет делать Елена? Как использует его? Тьма уничтожит Империю? Сколько миллионов человек? Господи! Почему мне эти вопросы не приходили на ум раньше? Смогу ли я остаться здесь, ослушавшись Елену?
В это время внимательно наблюдающий за мной Первый Хранитель Империи Андрэ Бошар меняется в лице и достает из обшлага рукава… зеркало Елены, незаметно мне его показывая.
В ушах голосом Франца поет Окуджава:
Когда воротимся мы в Портленд, ей-богу, я во всем покаюсь.
Да только в Портленд воротиться нам не придется никогда.
Глава 22. Началось…
Дружба — это искусство дистанции,
тогда как любовь — искусство близости.
Зигмунд Граф
Что это? Елена шантажирует и Бошара? Она так всесильна?
— Ваш подарок должен быть образцовым! — усмехается Его Императорское Величество Раймунд. — Как жаль, что вы не хотите сделать его публичным!
— Госпожа Лунет слишком скромна, чтобы принять этот подарок даже при таком скромном количестве свидетелей, — мягко парирует Решающий, крепко беря меня за локоть.
Мимику Бошара трудно описать словами: брови подергиваются, ноздри раздуваются, подбородок дрожит, глаза умоляют.
Фиакр тянет меня из зала в какую-то боковую дверь — и мы оказываемся в небольшом помещении, похожем на музыкальный салон.
— Ты хочешь знать мое имя? — шепчет он, легким дыханием освежая уголок моих губ. — Ты разве не знаешь, что это невозможно?
— Я в курсе… — растерянно бормочу я.
Похоже, что мой жених и не собирается выполнять обещание. Уединился, чтобы вежливо отказать? Я могу не переживать за миллионы уничтоженных Тьмой? Мне теперь переживать только за свою погубленную жизнь? То есть у меня просто одни сутки на остаток моей жизни или жизни моих родных, если не моей?
Фиакр вглядывается в мое растерянное лицо, мягко, некрепко взяв меня за руку.
— Ты прекрасно знала, что так и будет, — негромко говорит он.
— Ты увел меня от Их Величеств, чтобы не смущать меня? — догадываюсь я, поразившись его деликатности.
— Скорее, чтобы не развлекать их! — тихо смеется он, слегка меня разочаровывая.
— Но ты же не можешь нарушить слово? — по-детски спрашиваю я. — Ты же Последний Решающий Империи!
— А кто узнает, что я его нарушил? — совершенно спокойно отвечает он.
— Это нече-честно! — нервно икая, шепчу я.
— Это безопасно для Империи, — резонно отвечает он. — Если ты попросишь что-то другое, я с радостью подарю это тебе!
Что теперь попросить? И просить ли? Пошел он со своим подарком!
