И все мои украшения, пылающие
Ивар же снова нарядился в черный бархат.
В зловещий черный бархат.
Только белоснежный ворот лежал на его плечах, да светлая золотая цепь сверкала на груди.
Мне он протянул правую руку, украшенную острыми металлическими когтями.
И я безбоязненно вложила в нее свою ладонь.
А потом вдруг поняла — все до единого боятся Ивара.
Его черноты.
Его строгости.
Его спокойной уверенности.
На лицах гостей застыли гримасы, которые должны были изобразить вежливую радость и уважение.
Кто знает, о чем они думали. О его скандальном прошлом или о его нынешнем титуле Герцога Разрывателя.
Да только его вид подавлял гостей. Держу пари, они хотели б удрать побыстрее!
И лишь одна я улыбалась Ивару от чистого сердца.
Я глядела на него во все глаза, и он казался мне самым красивым, самым замечательным человеком на свете.
Я так и тряслась бы всю церемонию, как заячий хвост. Но Ивар был так спокоен и уверен, что эти чувства и мне передались.
И я была совершено спокойна, когда мои расшитые рубинами туфельки ступили на красную ковровую дорожку, ведущую прямо к ожидающему нас священнику.
Ах, какая я была в этот день красивая!
Какая!..
Я шагала, и чувствовала, что гости невольно мной любуются.
Я стала статной, избавившись от девичьей хрупкости. Сама королева, верно, позавидовала бы моей осанке и гордой посадке головы.
Алое рубиновое платье обнимало тонкой тканью мои ноги, обрисовывало каждый мой шаг пылающим алым цветом.
Мои волосы были собраны в причудливо заплетенную роскошную косу, которая спускалась ниже пояса.
Голову мою венчал алый рубиновый венец.
Вся я переливалась драгоценным блеском, каждое мое движение заставляло тысячи граней камешков вспыхивать на моей одежде.
И было что-то зловещее и величественное в соединении наших с Иваром рук.
Я была уже не той глупой девчонкой, какой выходила замуж за Натана.
Теперь, пережив столько, я бы не поверила словам.
Я поняла бы, что он лжет, только заглянув ему в глаза.
А глаза Ивара не лгали.
Он хотел быть со мной.
Он хотел меня видеть каждый день. Хотел знать, что я принадлежу ему. Хотел касаться и чувствовать меня рядом.
В его любви было много жадности и страсти. Жажды обладания.
И я невольно краснела, вспоминая, что сегодня меня ждет первая брачная ночь.
А вместе с ней — и неистовство, жадность и страсть Ивара.
Наверное, отблеск этой жажды священник увидел в глазах жениха.
Потому что он вдруг смутился и закашлялся, когда Ивар взглянул на него исподлобья. Остро и опасно.
— Начинайте церемонию, ваше святейшество, — проговорил Ивар спокойно.
Но от его голоса, казалось, завибрировали клинки в ножнах.
Священник поднял на нас взгляд, снова вздохнул.
— Кончается эра магии крови, — произнес он задумчиво и с долей досады.
— Мы выдумаем другую, — ответил Ивар с легкой улыбкой, многозначительно шевельнув пальцами, украшенными металлическими когтями.
И священник только чуть кивнул головой.
— Если есть кто-то, кто против этого брака, то пусть скажет сейчас, или умолкнет навсегда, — звучным окрепшим голосом произнес он.
И никто не издал ни звука.
Да и кто б мог?
Моя мать?
Она осталась далеко позади.
Доживала одинокую старость в доме, который вырвала у судьбы, как самый лакомый кусок.
Дом, за который, не думая, распродала детей.
Я старалась не думать о ней, о том, будет ли ей трудно, и попросит ли она помощи.
Мне это было не важно.
Я сосредоточилась на словах, что говорил для нас священник, спрашивая о нашей готовности провести рядом друг с другом всю жизнь.
— Да, — негромко, но твердо ответил Ивар.
— Да, — ответила я, мягко, певуче.
Мне очень нравилось ощущать разницу между нами.
Он — жесткий, решительный, целеустремленный, и я — умиротворенная и мягкая.
Но моя мягкость и покой были оттого, что я-то своих целей давно добилась.
Главное — я родила ребенка. Сына. Маленького человечка, который радовал меня каждый день. Каждый миг.
Он нуждался во мне.
Он любил меня.
Был одновременно и невинным младенцем, и невероятно мудрым и сильным существом.
Мой невероятный Златовед…
Пока мы были в доме, весь подвал с винными бочками пророс рубинами
Они сверкали, прорезываясь меж камней, из которых была сложена стена.
Видно, если иссякнут копи на ручье, я все равно буду богата. Мой сын заботился обо мне, как никто. Он ни за что не позволит мне попасть в беду, в чем-то нуждаться, обеднеть. Он защищает меня, хотя сам такой маленький!..
***
Мы с Иваром обменялись кольцами.
Поверх того, помолвочного кольца, что Ивар преподнес мне, делая предложение, на мой палец было надето толстое и тяжелое золотое кольцо.
Старинное.
Верно, им венчались предки Ивара.
И точно такое же кольцо, только с тонкой вязью старинных символов, я надела на его палец.
Кольцо легко скользнуло по острому когтю. Я умудрилась надеть его, не зацепив за металл когтей.
И рассмеялась, увидев, как ловко все вышло.
Теперь мы были скреплены браком навсегда. И принадлежали друг другу.
— Графиня Рубин, — произнес он, — теперь вы герцогиня Ла Форс. Поцелуйте же вашу невесту, Герцог Разрыватель.
Я заметила некую неприязнь в голосе священника.
Верно, ранее он скреплял союзы только чистокровных аристократов.
Смотрел, как зарождается магия крови, родовая магия.
Теперь же было все не так.
Больше всего священнику, как мне показалось, не нравились когти Ивара.
Как будто король, подарив эти когти, вместе с ними выпустил в мир какую-то новую магию.
Но Ивару, казалось, не было дела до неодобрительных взглядов священника.
Став моим мужем, надев на мой палец кольцо, он нетерпеливо сгреб меня в охапку и страстно, горячо поцеловал.
Так, как целуют только влюбленные.
Обняв и прижав меня к своему сердцу.
И я, тая и хмелея от его смелой ласки, в очередной раз изумилась оттого, как круто развернулась судьба.
От него пахнуло тонким ароматом цветущих лип.
Так же, как пахло в саду в тот день, когда я осмелилась убежать от Натана…
— Да, — тихо посмеиваясь, произнес Ивар, — в тот день я хотел остановить тебя. Хотел украсть. Увезти к себе, спрятать ото всех. Это желание было сильнее всех моих желаний. Но я не посмел. Я подумал, что напугаю тебя. Что оттолкну тебя так, что ты и говорить со мной не станешь. И я дал тебе право выбора.
— Спасибо, — шепнула я, положив руки на его плечи. — Это нравится мне в тебе больше всего.
— Что именно? — уточнил Ивар.
— То, что ты умеешь предлагать выбор.
***
В столовой был накрыт роскошный стол для гостей. Даже музыкантов пригласили, чтобы устроить танцы!
И, благодаря щедрому угощению и веселой музыке, гости оживились.
Их лица стали веселыми, они с удовольствием пробовали многочисленные блюда: жареных кур, доброе красное, сверкающее в бокалах, и свадебный белый торт, украшенный сладкими масляными цветами.
Танцы сделали всех еще веселее.
Да что там — даже мы с Иваром танцевали, хоть нам и полагалось сидеть во главе стола.
Я смотрела на него, на своего мужа отныне, и удивлялась, отчего я раньше не видела, как он красив. Но, вероятно, красота в глазах смотрящего? Потому что теперь мне нравились все его черты.
И каждый его жест, каждое движение, каждое танцевальное па вызывало у меня восторг.
А он ловко кружил меня, удерживая за руку своей когтистой рукой, и не ранил, не цеплял и не царапал.
Танец закончился, гости шумно нам аплодировали.
А Ивар снова меня к себе притянул, прижал к себе крепко, взял мою руку и несколько раз нежно поцеловал ее.
— Я люблю тебя, моя прекрасная Вероника, графиня Рубин, — с чувством произнес он, поднимая на меня взгляд. — Моя герцогиня Ла Форс… Ты ведь не только себя сделала герцогиней, но и меня герцогом. Без тебя этого не было бы. Никогда.
