Тайна доктора Авроры (СИ) - Александра Федулаева "Сандра Барро"

Запах жжёных волос и ткани ударил в нос. Искры осыпали его плечо и голову. Он завизжал — высоко, по-бабьи, пронзительно и злобно. Схватился за лицо, но, оступившись на первой ступени крутой лестницы, пошатнулся и полетел вниз.

Я стояла, словно во сне, наблюдая, как он катится, будто жалкая тряпичная кукла, по ступеням. Его маленькое тело ломалось, голова билась о камень. Наконец, он рухнул вниз, прямо к ногам Эштона. Его конечности были вывернуты под неестественным углом, а в широко открытых глазах застыл невыразимый ужас и злоба. Он умер в ту же секунду, свернув себе шею.

Эштон замер. Его дуэль с Эваном остановилась. Он смотрел на тело брата, не в силах поверить своим глазам. Затем медленно опустился на колени, протянул руку и коснулся безжизненного плеча. Его пальцы задрожали... Он поднял голову. Его взгляд, полный невысказанной боли, животного ужаса и всесокрушающей ненависти, нашёл меня наверху.

Он закричал. Нечеловеческий, горловой вопль, от которого кровь стыла в жилах. Это был крик о потере половины себя и крушении всего.

И именно в этот миг в зал ворвались люди в тёмных камзолах. Их шаги гулко отдавались в каменных сводах. Пистолеты с удлинёнными стволами были нацелены на Эштона и его охранников.

— Всем бросить оружие! На пол! — раздалась чёткая, не терпящая возражений команда.

Охранники, увидев численное превосходство и решительность противников, побросали мечи. Эштон не двигался, всё ещё стоя на коленях перед телом брата, его плечи тряслись от беззвучных рыданий.

Эван Грэхем, тяжело дыша, опустил шпагу. Он вытер рукавом кровь с рассечённой щеки и сделал шаг вперёд. Его голос, уставший, но твёрдый, прозвучал в гробовой тишине зала:

— Лорд Гарольд Эштон. Согласно законам королевства Эстрейд, именем Его Величества и герцога Уэстморленда, Кентонского, Аргентского, вы арестованы. Вы обвиняетесь в похищении, покушении на убийство и прочих преступлениях против короны и её подданных.

Пламя факела трещало, освещая моё лицо, и я вдруг поняла, что дрожу. Вся ярость ушла, оставив после себя пустоту и леденящий ужас оттого, что только что произошло.

Я стояла, не в силах пошевелиться, всё ещё сжимая в руке факел, чьё пламя теперь казалось таким ничтожным перед холодом, разливающимся у меня внутри. Я убила человека. Эта мысль гулом отдавалась в пустоте.

И тут я увидела, как Эван резко отбросил шпагу. Он не смотрел больше на Эштона, на труп у его ног или стражников. Его взгляд был прикован ко мне. Грэхем пересёк зал в несколько длинных шагов и взлетел по лестнице, перепрыгивая через две ступеньки.

Он подбежал ко мне, его лицо было бледным, на щеке алела свежая кровь, а в глазах бушевала буря: облегчение, ужас и что-то ещё, дикое и неконтролируемое.

— Аврора... — его голос сорвался на полуслове.

Эван выхватил факел из моих окоченевших пальцев и швырнул его через перила. Потом его руки схватили меня за плечи, грубо, почти болезненно, притягивая к себе.

— Я думал, что потерял тебя, — он прошептал прямо в мои волосы, и его голос дрожал, а тело напряглось, как струна. — О боги, я боялся, что опоздаю...

Он отстранился всего на несколько секунд, чтобы посмотреть мне в лицо, его пальцы впились в мои руки.

— Теперь я ни за что тебя не отпущу. Слышишь? Никогда.

Прежде чем я успела осознать происходящее, его губы накрыли мои. Это был не просто поцелуй, а клятва, притязание. Жестокое, отчаянное подтверждение того, что я жива, что я здесь, что я принадлежу ему. В этом поцелуе отразились страх последних дней, ярость боя и боль, которую я видела в его глазах. Я не сопротивлялась. Я цеплялась за него, как за последнюю опору в рушащемся мире, чувствуя, как лёд внутри тает под натиском внезапного, неистового тепла.

Глава 86

Воздух всё ещё дрожал от неистового поцелуя, от жара его губ, и прикосновения рук, когда я услышала робкое, нарочито громкое покашливание.

Эван резко отпрянул от меня, словно обжёгшись. Мы оба обернулись. На площадке лестницы, изящно опершись о резные перила, стоял Генри. На его усталом, испачканном сажей и кровью лице играла самая что ни на есть довольная, хитрая улыбка.

— Дорогой мой друг Грэхем, — произнёс он, и в его голосе звучала неподдельная усмешка, — я, конечно, догадывался о силе твоих чувств к моей кузине. Но после такой… необузданной демонстрации на глазах у всей Тайной Канцелярии, тебе, боюсь, не останется ничего иного, кроме как жениться на Авроре. Репутация леди, знаешь ли.

Эван сделал театрально-тяжёлый вздох, стряхивая с рукава несуществующую пыль. Но его глаза, все ещё тёмные от адреналина, смеялись.

— О, я готов хоть сию минуту, Арлингтон, — он пафосно прижал руку к сердцу. — Если, конечно, сама невеста не будет против такого скоропалительного решения.

Я почувствовала, как по щекам разливается густой румянец. В голове вдруг всплыла фраза из старой комедии моего мира: «У меня такая безупречная репутация, что меня давно пора скомпрометировать». Я едва сдержала улыбку, но тут же спохватилась. Радость была неуместна.

— Что теперь будет? — встревоженно спросила я, глядя то на Генри, то на Эвана. — Из-за меня… погиб человек.

Генри тут же стал серьёзным. Он подошёл ближе.

— Кто это был, Аврора? И почему он напал на тебя?

— Это… это брат-близнец Эштона, — выдохнула я, снова ощущая холодный ужас от того воспоминания. — Адам. Из-за того, что он родился… карликом… маленький рост, уродства, его скрывали от общества. Но Гарольд был к нему привязан, и брат отвечал ему тем же. Я думаю, они страдают психическим расстройством. И я почти уверена, что оба причастны к смерти жён графа.

Мужчины обменялись быстрыми, понимающими взглядами.

— Аврора, ты защищалась, — твёрдо сказал Эван, его голос снова стал собранным и деловым. — На тебя напали с оружием. Он сам оступился. Здесь десятки свидетелей, которые подтвердят. Это не убийство, а несчастный случай при попытке самообороны. Не терзай себя.

Его слова немного успокоили, но тут же я вспомнила нечто гораздо более важное.

— Пленница! — воскликнула я, хватая Эвана за рукав. — Эштон говорил… У него в подвале заперта какая-то женщина. Сестра его последней жены. Он позволял своему брату… издеваться над ней. Она, должно быть, в ужасном состоянии!

Эван мгновенно посерьёзнел, его лицо стало каменным.

— Леди Абигайль Армбридж, — произнёс он с ледяной чёткостью. — Кузина Бренды Сомервиль. Та самая, которую мы уже месяц разыскиваем как ключевую свидетельницу по делу об убийстве Бренды.

Он резко выпрямился.

— Я сейчас же возьму людей и спущусь в подвалы. Сперва только прослежу, как идёт допрос Эштона, и выбью из него точное место. Чтобы не тратить время на поиски.

Он повернулся к Генри, и в его глазах снова мелькнуло то самое, незнакомое мне ранее беспокойство.

— Генри, присмотри за ней. Глаз с неё не спускай. Чтобы она опять не пропала. Больше я такого не переживу.

Генри хмыкнул и обнял меня за плечи.

— Не волнуйся, друг. Мне и самому вся эта история далась нелегко. Иди. Нам с сестрой нужно кое о чём поговорить.

Эван кивнул и быстро, решительно сбежал вниз по лестнице. Генри проводил его взглядом, а потом обернулся ко мне, и на его лице снова появилась та хитрая улыбка.

— А ведь я знал, что Грэхем в тебя влюблён по уши. Но теперь вижу, что и ты… к нему неравнодушна.

Я пожала плечами, пытаясь скрыть новую волну смущения.

— Да, всё так и есть. С того самого момента, как ты представил нас на конюшне в Рэдклифф-Холле, всё начало развиваться стремительно. Его утрата, смерть моего отца, замужество с Николасом, Эдит… Я тяжело вздохнула. — А теперь мы снова не можем быть вместе. Мне придётся соблюдать траур. Длительный траур. Чтобы сохранить репутацию семьи.

Генри внимательно посмотрел на меня. Его взгляд потеплел.

— Наверное, тебе и всем нам нужно было пройти этот путь, сестра. Если бы всё сложилось иначе, я бы не встретил Эдит. А Мэриэн непременно сгубила бы жизнь Фелисити, выдав её замуж за какого-нибудь монстра. Иногда самые тёмные дороги ведут к свету.