Тайна доктора Авроры (СИ) - Александра Федулаева "Сандра Барро"

— Хорошо, — кивнула я, стараясь, чтобы голос звучал уставшим и сломленным, а не полным холодной ярости. — Я готова.

Ильза повела меня по тёмным коридорам. Я шла, жадно запоминая каждую деталь: повороты, количество дверей, состояние факелов в подсвечниках. Замок действительно был полузаброшен. Лишь изредка встречались следы недавнего пребывания людей: относительно чистый участок пола, свежая свеча. Большинство же комнат, мимо которых мы проходили, стояли с заколоченными дверями.

Ванная комната оказалась огромной, с массивной медной купелью, из которой лениво струился пар. Запах мыла с простым, цветочным ароматом после всеобщей затхлости показался райским. Служанка помогла мне раздеться — мои пальцы всё ещё дрожали от слабости и нервного напряжения. Я погрузилась в почти обжигающую горячую воду со стоном облегчения. Казалось, тепло растекается по каждому замёрзшему мускулу, оттаивает окоченевший разум. Я закрыла глаза, позволив себе несколько минут просто быть, не думая ни о чём. Это было возвращение к жизни, к ощущению собственного тела, которое начало снова принадлежать мне, а не страху и боли.

После ванны подали завтрак. Простой, но сытный: овсяная каша с мёдом, яйца, хлеб с маслом, травяной чай. Я ела медленно, заставляя себя не набрасываться на еду, чувствуя, как тепло и сила по капле возвращаются в меня.

Затем меня повели в новые покои. Это были уже не мрачные комнаты с пылью и запустением, а вполне обжитые апартаменты из двух комнат и небольшой уборной. Мебель была добротной, на кровати с балдахином лежало чистое бельё. Но больше всего меня поразил большой гардероб, полный платьев. Они были красивыми, дорогими, явно сшитыми по последней моде. И всё — моего размера. Он готовился к этому. Долго и тщательно.

Ко мне приставили молчаливую горничную, которая помогла мне надеть одно из платьев — тёмно-синее, из тяжёлого шёлка, скромное, но изысканное. Она уложила мои волосы, и я смотрела на своё отражение в потускневшем зеркале. Незнакомая бледная девушка с огромными глазами, в которых плескалась не покорность, а тлеющая решимость.

В этот момент без стука вошёл Эштон. Он остановился на пороге, окинул меня оценивающим, холодным взглядом, и на его губах появилось что-то вроде удовлетворённой улыбки.

— Вы выглядите превосходно, Аврора. Как и должно выглядеть будущей леди Эштон, — его голос был ровным, но в нём звучали нотки собственника, любующегося своей новой вещью. — Я рад, что вы проявляете благоразумие. Покорность и понимание своего нового положения откроют перед вами блестящие перспективы. Приближение ко двору, реальная власть, деньги, о которых многие могут только мечтать… Всё это может быть вашим.

Он подошёл вплотную. Взгляд его скользнул по платьям в шкафу. Я не отступила, лишь посмотрела на него, стараясь скрыть ненависть, клокотавшую внутри. Он наклонился ещё ближе, и я почувствовала его дыхание на своей щеке. Ярость вспыхнула во мне, такая горячая, что руки задрожали. Я едва удержалась, чтобы не ударить его. Но ударив, я бы выдала себя. Нужно ждать, терпеть, наблюдать.

— Мне необходимо отлучиться ненадолго, — продолжал он, изучая моё лицо. — Но я вернусь к ужину. И буду надеяться, что за это время вы обдумали всё как следует и готовы проявить благосклонность. Не разочаруйте меня.

Он бросил на меня долгий взгляд, в котором смешивалось удовольствие охотника и холодная уверенность хищника. Затем вышел, оставив за собой тишину и запах дорогого парфюма.

Оставшись стоять посреди комнаты, я сжимала складки шелкового платья. Голодовка была бы глупостью. А вот сытая, отдохнувшая, чисто одетая пленница могла кое-что придумать. Отъезд Эштона — это подарок. Несколько часов без его всевидящего ока.

Сначала — осмотр этих комнат. Искать что-то острое, тяжёлое, что можно использовать. Булавки в платьях, отломанная ножка стула, тяжёлый подсвечник. Что угодно. Затем постараться запомнить расположение дверей и коридоров, понять, где выходы. Возможно, удастся что-то узнать у молчаливой горничной или Ильзы. Они боятся, но страх не всегда рождает преданность.

Нужно использовать время, чтобы осмотреться, подумать и, возможно, найти ту самую слабину в его идеальном, жестоком плане.

Адам — карлик. В этом доме он как тень. Где он сейчас? Спрятался в подвале, рядом с пленницей? Или притаился в углу, выжидая? Его присутствие ощущается постоянно, словно он дышит за спиной. Не сто́ит забывать о нём.

И всё же мысль о пленнице не отпускает. Кто она? Жива ли? Если мне удастся пробраться в подвал, я должна увидеть её. Помочь. Двое всегда сильнее одного, даже в безысходности.

Я снова подошла к окну. Новые покои находились ниже предыдущих. И карниз под ним выглядел уже не таким недосягаемым. Я посмотрела на свои руки, на тонкие пальцы, сжатые в кулаки. Силы возвращались. А вместе с ними — и воля к борьбе.

Глава 84

Генри, с лицом, окаменевшим от беспощадной решимости, проводил Эдит до её покоев. Его собственное сердце разрывалось на части, но сейчас он должен был быть скалой, опорой для всех.

— Успокойте её, — тихо, но твёрдо попросил он Эллу и Бетси, стоявших в дверях с испуганными лицами. Его взгляд, полный невысказанной муки, скользнул по их бледным лицам. — Я сделаю всё. Всё, что в моих силах, чтобы вернуть Аврору.

Он резко развернулся и стремительно ушёл. В воздухе повисло его обещание. Оно было тяжёлым, как свинец, и хрупким, как стекло.

Элла молча помогла Эдит лечь в постель, в то время как Бетси побежала за успокоительными каплями. Девушка выпила их с покорностью, не глядя, ощущая лишь леденящую пустоту внутри. Но одна мысль не давала ей покоя.

— Бетси… — голос Эдит прозвучал хрипло. — Принеси, пожалуйста, Марса. Он в комнате Авроры, в её постели.

Девушка кивнула, понимая, что спорить бесполезно. Через несколько минут она вернулась, осторожно неся на руках бесчувственное тело кота. Он был странно лёгким и холодным, словно уже не живой.

— Он не шевелится… — прошептала Бетси, с ужасом глядя на животное.

— Он проявил сильную нервозность, — тихо, но уверенно сказала Эдит. — Кот чувствует, что с Авророй беда. Его организм отключился, чтобы защититься. Я дала ему немного снотворного, чтобы он крепко спал и набирался сил. Марстен должен оставаться здесь, со мной. Чтобы слуги… не сочли его мёртвым и не унесли.

Бетси, кивнув, с благоговейным страхом устроила Марса на подушке рядом с Эдит. Девушка повернулась набок и притянув его к себе, бережно укрыла одеялом. Ритмичное, едва уловимое дыхание кота и капли успокоительного сделали своё дело — тяжёлые веки Эдит сомкнулись, и она провалилась в беспокойный, но глубокий сон.

«Ей привиделся сад. Он был ярким, залитый солнечным светом. Она ощущала себя маленькой девочкой, а на её коленях сидел забавный рыжий котёнок, который с азартом пытался поймать бантик на верёвочке. Её смех был лёгким и беззаботным, словно пушок одуванчика.

Но вдруг налетели тучи. Солнце померкло, завыл ветер, срывая лепестки с цветов. Испуганная, она подхватила котёнка на руки и побежала к старому дому, что виднелся вдалеке. Дверь была приоткрыта, и на пороге стояла Аврора. Она была такой же, как сейчас — взрослой, красивой, с добрыми и тревожными глазами.

— Эдит! Быстрее! — крикнула она, протягивая руку.

Внезапно раздался раскат грома, и начался сильный ливень. Аврора быстро выбежала навстречу стихии, успела схватить Эдит за руку и втащить в дом, захлопнув дверь прямо перед носом бушующей природы. В доме царило уютное тепло от камина, пахло свежеиспечённым хлебом и яблоками. Здесь было безопасно».

Эдит проснулась. Сон был таким ярким, таким реальным, что на мгновение ей показалось, будто она всё ещё чувствует тепло камина на коже. Она повернулась к Марсу. Он уже не был ледяным, его шёрстка стала теплее, но дыхание по-прежнему было прерывистым и поверхностным. Живот поднимался и опадал часто-часто, ходуном.