Тайна доктора Авроры (СИ) - Александра Федулаева "Сандра Барро"

Он развернулся и вышел не оглядываясь. Дверь закрылась за ним с тихим, но окончательным щелчком. Я осталась одна, раздавленная тяжестью его слов, вежливых и безупречных по форме, но полных такой чудовищной, безвыходной угрозой.

Глава 82

Тишина после его ухода была оглушительной. Она давила на уши, как будто после взрыва. А потом его слова, вежливые, отточенные и такие чудовищные, начали прокручиваться в голове снова и снова, разжигая внутри бурю эмоций.

«Выйдете за меня замуж…» «…отдам вас своему брату…» «…игрушкой в самом жутком подземелье…»

Язык пересох, в горле стоял ком. Но сквозь страх, парализующий и липкий, прорвалась новая, жгучая волна. Злость. Слепая, всепоглощающая ярость. На него. На его безумную вырожденческую семейку. На себя — за эту беспомощность, за то, что оказалась здесь, в этой ловушке, словно какая-то средневековая затворница, а не человек из мира, где такие проблемы решаются вызовом полиции и хорошим адвокатом.

«Неужели, — с бешенством подумала я, сжимая кулаки так, что ногти впились в ладони, — я, пережившая смерть и второе рождение в этом теле, справившаяся с интригами и бесконечной чередой утрат, не смогу переиграть одного психопата и его уродливого прихвостня?»

Нет. Чёрт возьми, нет. Паника и отчаяние — это роскошь, которую я сейчас не могу себе позволить. Нужно думать. Действовать. Искать слабые места.

Я сделала глубокий вдох, чтобы унять дрожь в коленях, и поднялась с кровати. Ноги всё ещё не слушались меня, но я крепко упёрлась ими в холодный каменный пол. Найдя обувь, я натянула её на озябшие ступни. Теперь можно было приступать к осмотру.

Комната… Она была не просто старой. Она была заброшенной. Толстый слой пыли лежал на резных спинках стульев, на массивном комоде, на книгах в открытом шкафу. Паутина серебристыми гирляндами свисала с углов потолка. Значит, убирались здесь либо очень давно, либо никогда. Вероятно, Эштон содержал в порядке лишь свои личные покои и ключевые помещения. Это наводило на две мысли: во-первых, слуг в замке было немного. Во-вторых, сам он появлялся здесь редко, используя его как вре́менное убежище или тюрьму, а не как постоянную резиденцию. А раз так — большую, хорошо обученную охрану здесь содержать было накладно и бессмысленно. Возможно, всего несколько верных головорезов и несколько слуг. Это уже было обнадёживающе.

Мой взгляд упал на глиняный кувшин и лепёшку на столике — видимо, скромный завтрак, принесённый Ильзой. Скудный, чёрствый. Если хозяин так скупо кормит даже важную пленницу, то что же достаётся простым слугам? Вряд ли они пируют. Голодный, обделённый человек редко бывает преданным до фанатизма. В его сердце всегда найдётся уголок для обиды. Это давало слабый, но реальный шанс найти если не союзника, то хотя бы того, кто за определённую плату или обещания согласится закрыть глаза.

Я выпила простоквашу — кислую, но освежающую, и, отламывая куски чёрствого коржика, подошла к окну. Оно было узким, с массивным каменным подоконником. Я высунулась наружу и тихо присвистнула. Высота приличная. Уровень третьего этажа современной пятиэтажки, не меньше. Прыжок — верная смерть или, в лучшем случае, переломанные ноги.

Попробовала распахнуть створки — к моему удивлению, они поддались без скрипа, будто их часто открывали. Видимо, для проветривания. Прямо под окном шёл довольно широкий каменный выступ, карниз, опоясывающий стену. Теоретически, по нему можно было бы попытаться перебраться в соседнее окно. Но я тут же отмела эту безумную идею — выступ был покрыт неровным слоем льда и обледенелого снега. И по этому скользкому карнизу, невозмутимо расхаживая и воркуя, разгуливал сизый голубь.

Голубь…

Я замерла, всматриваясь в то, как он переступает, клюёт что-то невидимое, и вдруг мысль вспыхнула в голове. Голубиная почта! В моём мире это было в древности, но почему бы не попробовать здесь? Генри и Эван наверняка ищут меня. Они будут искать по всему Эвервуду, по всей Аргенте, но если я подам знак…

Может, у меня получится поймать птицу, привязать на лапу ленту или записку и направить в Эвервуд. А там уже разберутся, главное — поймать. Сердце заколотилось от азарта. Я принялась крошить оставшийся коржик на подоконник, бездумно подзывая птицу: «Цыпа-цыпа-цыпа!».

Посланник мира и добра насторожился, покосился на меня круглым, глупым глазом и, поддавшись жадности, подлетел ближе. Птица торопливо принялась склёвывать угощение. Закрыв глаза, попыталась отогнать панику и сосредоточилась. Представила себе Генри, его лицо, полное тревоги. Представила Эвана, склонившегося над картами. Я старалась вложить в простую птичью душу один-единственный образ: этот замок, эту башню, моё лицо в окне.

Голубь замер на краю подоконника, крошка замерла в его клюве. Он удивлённо посмотрел на меня, его крошечный мозг, видимо, пытался обработать странный импульс. Я уже почти поверила, что получится… как вдруг он раздул шею и с утроенной силой принялся ворковать, закатывая глаза и наворачивая круги на месте. Его мысли, вернее, смутные ощущения, которые я могла уловить, были одной сплошной, бессвязной благодарностью за еду, перемешанной с желанием привлечь самочку. Он курлыкал, как старый, перегруженный трансформатор, напрочь сбивая весь мой мысленный настрой.

— Да замолчи же ты, пернатый идиот! — прошипела я, пытаясь снова сосредоточиться.

Но было поздно. Насладившись трапезой и продемонстрировав свою глупую птичью любовь ко всему миру, голубь что-то громко клекотнул, осмотрел подоконник в поисках ещё крошек и, сорвавшись, улетел, обронив пару мелких перьев.

Я тупо смотрела ему вслед, сжимая холодный каменный подоконник. Внутри всё кипело от бессильной ярости. Я отшатнулась от окна, дрожа от холода и разочарования, и выругалась так, как не ругалась, кажется, с тех пор как попала в этот мир. Вспомнила матерные слова из прежней жизни, которыми пользовались рабочие на стройке под моими окнами. Они вырвались изо рта легко, как дыхание, прозвучали грубо, но неожиданно уместно в этой мрачной комнате.

План провалился. Глупая птица. И я — ещё глупее, потому что возлагала на неё надежды. Нужно было не на голубей уповать, а тренировать свой дар раньше, серьёзнее, до автоматизма. Теперь же этот провал стоил мне последних остатков уверенности.

Я рухнула на кровать, закрыла лицо руками. Тело дрожало. Злость вернулась, как цунами. Никогда. Никогда я не стану его женой. Он не сломит меня, не превратит в игрушку или в мать чудовища.

Вытерев слёзы, я снова встала и подошла к окну.

Глава 83

Бессильная злоба медленно отступала, сменяясь леденящим душу расчётом. Ругаться и ломать руки было бессмысленно. Нужно было выживать. И для выживания нужны были силы. Я стояла, прислонившись лбом к холодному стеклу, и заставляла себя думать, анализировать, искать хоть какие-то зацепки.

Внезапно за спиной тихо скрипнула дверь. Я резко обернулась, инстинктивно приняв оборонительную позу. На пороге стояла Ильза. Её лицо по-прежнему было бесстрастным, но в глазах читалась усталая покорность.

— Леди Аврора, для вас приготовили ванну, — объявила она, не поднимая глаз. — После подадут завтрак, а затем переведут в другие покои. Более… подобающие.

Первым порывом было резко отказаться. Устроить истерику, швырнуть в неё тем самым глиняным кувшином. Но здравый смысл, пробивавшийся сквозь пелену ярости и страха, быстро охладил этот пыл. Голодовка? Сейчас это было бы верхом идиотизма. Мой организм и так был измотан и отравлен снотворным. Ему нужны были силы, вода, чтобы вывести остатки дурмана. А главное — мне нужна была ясная голова, чтобы соображать, искать выход, а не валяться в лихорадочном бреду от слабости. Да и горячая ванна… Мысль о ней была так соблазнительна, что я едва сдерживала стон от желания согреться. Этот пронизывающий до костей холод в замке уже сводил меня с ума.

Это была тактика. Очевидная и прозрачная. Показать мне «плюшки» послушания: тепло, еду, комфорт. Сломать не грубостью, а ложной заботой. Ну что же, я была готова сыграть в эту игру. Пока что.