Тайна доктора Авроры (СИ) - Александра Федулаева "Сандра Барро"

Глава 88

Дорога в Эвервуд превратилась в бесконечный, ухабистый кошмар. Леди Абигайль спала беспокойно, словно в забытьи. Она лишь изредка просыпалась от толчков экипажа и тихо стонала. Я сидела рядом, не отпуская её холодную, худую руку. Ильза, стремясь заслужить доверие и прощение, оказалась незаменимой. Она принесла чистое, простое платье, а главное — какую-то густую, пахучую мазь, которую мы обильно наложили на ужасные раны на спине, а затем аккуратно перебинтовали их полосами простыни, разорванной служанками. Потом она принесла отвар из трав — успокоительный, как я поняла, — и мы напоили им леди Армбридж.

Когда мужчины осторожно перенесли её в подготовленный экипаж, убрав сиденья и устроив импровизированную лежанку из матрасов и одеял, я забралась следом. Я устроилась на небольшом сиденье напротив, слуги передали мне ещё несколько одеял, корзину с провизией и кувшин с водой. Я укутала Абигайль, словно ребёнка, и устроила себе нечто подобное. Мы тронулись.

Я надеялась, что поедем без остановок, но путь, как выяснилось, занимал почти двое суток. Останавливались лишь однажды, чтобы сменить лошадей, дать мне возможность перевязать раны леди и быстро перекусить. Я почти не спала, прислушиваясь к её дыханию, поправляя одеяло, смачивая ей губы водой.

К вечеру вторых суток, когда за окном показались знакомые огни Эвервуда, я почувствовала, как камень с души начинает спадать. Но везти измученную, травмированную женщину прямиком в больницу, к незнакомым людям, я не решилась. Всю дорогу она не отпускала мою руку, цепляясь за неё, как за спасительную соломинку. Я договорилась с Генри, и он послал вперёд гонца — предупредить доктора Лэнгтона и подготовить комнату в нашем особняке.

На въезде в город несколько экипажей из нашего кортежа отделились и уехали в другом направлении — видимо, они повезли слуг Эштона в канцелярию для дачи показаний.

Когда наш экипаж остановился у знакомого подъезда особняка Рэдклиффов, на пороге уже стояли все. Казалось, выбежал каждый слуга, каждый обитатель дома. Фелисити поддерживала тётушку Агату — та выглядела постаревшей на десять лет, и острая вина кольнула меня при виде её заплаканных глаз. Элла стояла, держа одну руку у сердца, а другой крепко сжимала ладонь Эдит.

Я открыла дверцу экипажа и спустилась на землю. Ноги подкосились от усталости. И в этот момент Эдит вырвала свою руку и бросилась ко мне. Она вцепилась в меня, осыпая моё лицо мокрыми от слёз поцелуями, повторяя сквозь рыдания:

— Мы молились! Все молились за тебя! Я знала, что ты вернёшься!

Я машинально обняла её, но мой взгляд лихорадочно метался по всему крыльцу. Сердце вдруг замерло и болезненно сжалось. Где он? Где мой Марс? Он всегда был первым, кто встречал меня, тыкаясь влажным носом и громко мурлыча.

Я мягко отстранила Эдит.

— Где кот? — спросила я, и голос мой прозвучал тревожно и резко.

— Не волнуйся! — поспешно сказала она, её глаза расширились. — Марстен у меня в комнате. Он… он приболел, но уже поправляется. Скоро ты его увидишь.

В этот момент подошли леди Агата с Фелисити. Они, перебивая друг друга, благословляли небеса, целовали меня в щёки, ощупывали, словно проверяя, цела ли. Я отвечала что-то, стараясь улыбаться, но все мои мысли были там, в комнате Эдит, с больным котом.

Слуги в это время помогли выбраться из экипажа леди Абигайль. Она уже могла стоять, хотя давалось ей это с огромным трудом. Она опиралась на двух горничных, её лицо было мертвенно-бледным.

— Леди Армбридж, — хрипло произнесла она, кивая тётушке.

Леди Агата прикрыла рот рукой, её глаза наполнились слезами.

— Дорогая моя! Как хорошо, что вам уже лучше. Мы приготовили для вас всё: комнату, ванну, доктор Лэнгтон уже здесь. Сейчас вам станет гораздо легче.

— Благодарю вас, — голос Абигайль дрогнул. — Но… нужно… нужно как можно скорее послать письмо моей матери и сыну. В Бриммор. Оповестить их, что я жива…

— Всё уже сделано, леди, — раздался спокойный голос Генри. Он с Эваном подошёл к нам. — Письмо ушло со срочной почтой ещё днём.

Мы, наконец, вошли в дом. Меня снова закружила карусель объятий, поцелуев, вопросов. Я отвечала, улыбалась, но была как во сне. Мужчины вскоре удалились в кабинет — им предстояла долгая ночь с бумагами, протоколами и заявлениями. Леди Абигайль увели в покои, рядом с ней остались доктор Лэнгтон и тётушка.

Я стояла в холле, потерянная, метаясь между желанием пойти к Абигайль, чтобы проконтролировать осмотр, и жгучей, всепоглощающей тревогой за Марса. Почему он не вышел? Почему «поправляется»? Что случилось?

Эдит, видя моё замешательство, мягко обняла меня за плечи.

— Пойдём, — тихо сказала она. — Пойдём ко мне.

Она повела меня по коридору. Каждый шаг отдавался тяжёлым предчувствием в груди. Она открыла дверь в свою комнату, и я замерла на пороге.

На кровати, закутанный в мягкий плед, лежал Марс. Он был неузнаваем. Мои колени подкосились, и я едва удержалась на ногах. Я кинулась к нему, выхватила его из объятий пледа и прижала к себе. Он был таким лёгким, таким хрупким. Его всегда роскошная шерсть была тусклой и сбитой в колтуны, мордочка заострилась, обнажив скулы, а в уголках его зелёных глаз скапливалась мутная жидкость, оставляя грязные дорожки на шёрстке.

Он медленно открыл глаза, его взгляд был туманным, но в нём мелькнула искра узнавания. Он глубоко вздохнул, устало, по-человечески, и едва слышно прошептал:

— Ну наконец-то. Ты здесь.

Я прижалась лицом к его тёплому боку, и слёзы мгновенно вырвались наружу. Я целовала его в голову, в уши, шепча бессвязные слова, полные вины и боли.

— Тихо, тихо, — мягко сказала Эдит, осторожно забирая Марса у меня из рук и снова укутывая его в плед. — Ему уже намного лучше. Правда.

Она усадила меня на край кровати и села рядом, держа кота на коленях.

— Это он помог мне найти тебя, — тихо начала она. — Он… отдал мне почти все свои силы, чтобы я смогла увидеть, где ты. После этого он впал в забытье. Но сейчас он уже приходит в себя. Смотри.

Она указала на блюдце на тумбочке. Там лежали кусочки размятой отварной курочки, и рядом стояла мисочка с простоквашей.

— Он уже ест. Понемногу, но ест. А теперь, когда ты дома, он поправится очень быстро. Успокойся, пожалуйста.

Она положила свою руку на мою.

— А теперь пойдём. Тебе тоже приготовили ванну, нужно поесть и отдохнуть. А потом я обещаю, что принесу тебе Марса в комнату и сама останусь с тобой на ночь. Нам есть о чём поговорить.

Я кивнула, не в силах вымолвить ни слова. Я позволила ей поднять себя и повести из комнаты, оглянувшись лишь один раз на закутанное в плед рыжее тельце на кровати. Теперь я понимала цену моего спасения. И эта цена была неподъёмной, почти непосильной.

Глава 89

Три дня пролетели в заботах, встречах и новых волнения. Марс крепчал на глазах. Его шерсть уже не казалась такой тусклой, глаза не слезились, а движения становились увереннее.

Я обнимала его, пытаясь согреть своим теплом, и шептала нежности в рыжие уши. Он мурлыкал в ответ, и с каждым днём его мурлыканье становилось громче и увереннее. Эдит приходила каждый вечер, молча брала его на руки и уносила к окну. Она усаживалась в кресло и начинала тихо убаюкивать его, напевая какие-то неизвестные мне песни на непонятном языке. Несколько раз, я пыталась сосредоточиться и уловить смысл произносимых слов, но вскоре меня начинало клонить ко сну. Я понимала, что она старается вылечить Марса, и не мешала ей. После этих сеансов ему становилось лучше с каждым днём.

Он всё меньше спал и уже не казался тем хрупким, безжизненным комком шерсти, что лежал на кровати у Эдит. Силы возвращались к нему, а с ними и его язвительное, своенравное обаяние. Я была ему очень благодарна, несмотря на его ворчание. Он говорил, что я «разнюнилась», но при этом напоминал, что это его призвание — спасать и направлять меня, и он мой личный проводник. Каждый раз, глядя на него, я с ужасом замирала, представляя, что его могло не стать. Эта мысль была невыносимой.