Князь: Попал по самые помидоры (СИ) - Фокс Гарри

Она зажмурилась, и перед ее внутренним взором вспыхнул он. Не тот насмешник с портрета, а другой. Грубый, властный, каким он был в ее самых потаенных мечтах. Она представила его вес на себе, его грубые руки, сдирающие с нее одежду, его горячее дыхание на своей шее.

— Артур… — простонала она, и ее пальцы начали двигаться быстрее, ритмично и настойчиво скользя по чувствительному бугорку, который тут же отозвался жаркой волной. — Артур… да… возьми меня… вот так…

Она водила пальцами по своему клитору, рисуя круги, затем быстрые поступательные движения, представляя, что это его язык, его член. Другая рука сжала ее собственную грудь, щипала сосок, усиливая ощущения. Ее бедра начали непроизвольно двигаться навстречу руке, танец желания и отчаяния.

— Трахай меня… сильнее… — ее шепот стал прерывистым, губы приоткрылись в беззвучном стоне. — Я твоя… я всегда была твоей… забудь этих кошек… эту горничную…

Ее дыхание участилось, тело напряглось как струна. Внутри все сжалось в тугой, болезненно-сладкий узел ожидания. Она представляла его лицо над собой, его ухмылку, его горящие магией глаза в момент наивысшего наслаждения.

— Да! Артур! — ее крик сорвался с губ, громкий и неприличный, эхом разнесся по каменным стенам. Волна оргазма накатила на нее, сокрушительная и всепоглощающая. Спазмы прокатились по всему ее телу, выгибая спину дугой. Пальцы судорожно впились в медвежью шкуру, а из глаз брызнули новые слезы — уже не от горя, а от блаженства и пустоты.

Она замерла, тяжело дыша, ощущая, как пульсация медленно отступает, оставляя после себя дрожь в коленях и влажное пятно на медвежьей шкуре под ней. Она лежала неподвижно, глядя в темный потолок, слушая, как бешено стучит ее сердце.

Постепенно ее дыхание выравнивалось. Стеклянный блеск в глазах сменился привычной холодной сталью. Она медленно поднялась, ее лицо снова стало маской надменности и ярости. Она вытерла слезы тыльной стороной ладони с грубым, резким движением.

Она посмотрела на портрет. На его наглую ухмылку.

— Ничего, Артурчик, — прошептала она уже совсем другим, ледяным и полным ненависти голосом. — Скоро ты будешь мой. На моих условиях. Или не будешь ничьим.

В это самое время, где-то на пыльной дороге, ведущей от захваченного Скального Венца, Артур фон Драконхейм, Воплощение Зла и Источник Кремпая, вдруг затрясся, сморщил нос и издал оглушительный, неприличной силы чих, от которого чуть не слетела с головы его небрежно надетая княжеская корона.

— Апчххууу!!! — эхо раскатилось по окрестным холмам, спугивая стаю ворон.

Я потер переносицу, смотря в пустоту с легким недоумением.

— Вспоминает меня кто-то? — задумчиво произнес, глядя куда-то в сторону далекого Эрнгарда. Или, может, в сторону кошмарных образов своей тетушки Марицель. Или Лиры, готовящей ему новую порцию «супружеского внимания». Вариантов было много.

— Естественно, — невозмутимо протянул Годфрик, поправляя на брюхе пряжку ремня. Его верный капитан, кажется, был невосприимчив не только к ядам, но и к любым метафизическим явлениям. — Пол-континента Вас вспоминает, господин. И далеко не ласковыми словами. Куда двинемся дальше? Захватить два города будет непросто. Может, пополним запасы и армию? Дадим людям отдышаться.

Я мрачно посмотрел на свое «войско». Отряды кошколюдов Лиры чистили когти и лениво потягивались на солнышке. Ополченцы барона Отто сбились в кучку и о чем-то робко перешептывались, бросая на меня пугливые взгляды. Моя собственная дружина пыталась наладить какое-то подобие дисциплины, но выглядело это скорее как попытка организовать пикник во время урагана.

— Да, — согласился. — Но чует мое сердце, что нам нужно… в столицу. Что-то тянет меня туда. Сильно. Но не знаю почему. Как будто там меня ждет что-то очень… важное.

Годфрик скептически хмыкнул, окинув взглядом мою «армию».

— Наша армия не осилит всю страну захватить, господин. Даже с армией барона Отто. Это же не ополчение какого-нибудь Кракенфельда, это сердце Эрнгарда. Там стены в десять раз выше, гарнизон в двадцать раз больше, а король Вильгельм, говорят, уже благословление какое-то противное получил. Сквиртоника, кажется.

Я отмахнулся, с важным видом поправив воображаемый галстук.

— Не ссы, Годфрик. Как говорил великий Сквиртоник: «Только бесславный боится дождя. Только верный моряк штурмует грозные океаны».

Годфрик на секунду замер, переваривая это.

— Мне кажется, Вы немного не знакомы с религией, господин, — осторожно заметил он. — У них там в основном про… э-э-э… рассол и ярость. Никаких морей и океанов.

— Не важно! — парировал я, разгоряченный собственным красноречием. — Главное — идти вперед! «Я лучше захлебнусь в кровавом море, чем буду ждать благоприятной погоды!» Сквиртоник — мудрый бог!

— Ага, — флегматично ответил Годфрик, почесывая затылок. — И надеюсь, Вы не станете его фанатиком. А то у нас и так проблем хватает. Кошколюдки, суккубы, тетка-нимфоманка… Теперь еще и квашеная капуста с божественной яростью. Мне мой покой дорог.

— Мир никогда не будет прежним, Годфрик! — с пафосом провозгласил я, указывая рукой в сторону невидимой столицы. — Вперед! К новым безумствам!

Годфрик лишь тяжело вздохнул, с тоской посмотрев на свой почти пустой бурдюк с вином. Ему начинало казаться, что самые спокойные дни его жизни остались далеко позади.

Глава 37

Тактика и прошлое. Хрум-хрум

В княжеской палатке, пропахшей дымом костра, кожей и тревогой, было тихо. Я сидел на складном походном стуле, уставившись в грубо сколоченный стол, где лежала карта, испещренная тревожными пометками. Рядом, поджав ноги на другом стуле, сидела Лира. Её обычно игривый розовый хвост сейчас нервно подёргивался, биясь о ножку стула с равномерным, беспокойным стуком.

— Моя хорошая, — прервал тишину, я провел рукой по лицу, чувствуя нарастающую усталость. — Есть идеи? Голова уже пухнет. Силы небесные, ну почему всё всегда так сложно?

Лира лишь подавила тихий, похожий на кошачье фырканье, звук. Её ушки прижались к голове ещё сильнее.

— Никаких, — пробубнила она, уставившись в пол. Её боевой дух, казалось, испарился вместе с уверенностью в нашем превосходстве. — Они слишком быстры. Слишком сильны.

— Слишком стремительно приближается армия Эрнгарда, — подтвердил я, тыча пальцем в карту, — что аж нашим разведчикам приходится скакать на трёх конях с пересадками и порой передавать информацию с помощью магических сигналов. И то не успевают. Кажется, они не спят. Не едят. Просто движутся вперёд.

— Видимо, они заручились божественной поддержкой, — мрачно заметила Лира, подёргивая носом. — Несут вонь за собой… сквирт, кислятину и безумие.

— Ага, — я буркнул себе под нос, а дальше начал рассуждать вслух, бессмысленно водя пальцем по линиям предполагаемого фронта. — Я тоже, блин, заручался. И что? Получил нимфоманку-богиню, которая меня просто поимела. Их армия больше нашей в разы. Хватит ли у нас сил остановить этот стальной каток? А если мы будем отступать? Они догонят всё равно, они же, похоже, и усталости не знают. А если…

Мои мрачные размышления прервал тихий вопрос Лиры:

— А что разведчики говорили о них? Именно о них? Не о численности, а о… состоянии?

Я оторвал взгляд от карты, вспоминая донесения.

— Говорили, что они безумны. Что часть их армии дохнет по дороге — убивая друг друга в пути по глупым причинам или просто падают замертво, сердце не выдерживает. Они как зомби, но очень, очень злые зомби. Движимые одной лишь яростью.

Лира замерла. Её хвост перестал биться о стул и застыл в воздухе, лишь самый кончик с белой кисточкой мелко подрагивал. Её глаза, изумрудные и обычно такие хищные, стали сужаться, в них загорались огоньки не стратегического гения, а какой-то кошачьей, озорной и опасной догадки.

— Ааа, — она протянула этот звук, медленно поднимаясь со стула. Её ушки распрямились и насторожились. — Я поняла!