Двадцать невымышленных историй - Глазов Григорий Соломонович

– Может, и вправду отпустить тебя... Что ж, знай мою доброту! – мужчина в кепке рубанул ладонью воздух. – Но услуга за услугу. Склепаешь для меня одну штуковину – и катись на все четыре ветра. Ещё и заработаешь неплохо. Разряд у тебя какой?

– Пятый.

– Нормально! Посмотри–ка сюда, – мужчина вытащил из кармана лист бумаги, на котором виднелся чертёж двух похожих друг на друга деталей, и протянул Андрею, подсвечивая спичкой. – Видишь? Эти две игрушки ты и смастеришь, и как можно быстрее. Понял? – Он насмешливо смотрел на Андрея, следил за выражением его лица.

– А что это такое, – уже успокоившись, радостно спросил парень, – Изготовить не трудно, а что это за инструмент – не разберу. Но вы не сомневайтесь, я понимаю... – поспешно добавил он.

– Инструмент для раскалывания орехов, «гусиная лапа»

– Какая... лапа?

Холодные пальцы, словно клещами, сжали руку Андрея.

– Ну вот что, сопляк. Хватит ломать комедию. Не прикидывайся ягнёнком! А если и вправду не знаешь, зачем эти «гусиные лапы», то я тебе скажу: кассовые сейфы накалывать. Понял? За работу получишь солидный куш. Моё слово – закон. Даю десять процентов от дела, моли бога, чтобы касса мне полнее подвернулась... Тысяч десять-пятнадцать отвалю, за десять лет на своём заводе не нацарапаешь напильником такой суммы. И точка! Я тебя не знаю, ты меня не видел. Государство, оно богатое, не обеднеет... А если отказываться будешь, – он помахал перед Андреевым носом деньгами, принадлежавшими пьяному, – в милицию отошлю их вместе с адресами свидетелей. Тогда затанцуешь! И за каждым твоим шагом следить будем, запомни. Если что, – в руке «работника милиции» блеснуло тонкое лезвие «финки» и воткнулось в деревянную скамейку, – моментально пощекочу ребра. Понравилось? – И бандит сунул Андрею уже знакомые ассигнации: – На, держи аванс. Изготовишь «лапы» – верну паспорт. А премиальные получим через неделю, – засмеявшись, закончил он.

Андрей, не помня себя, взял деньги. В голове звенело. Расширенными от ужаса глазами смотрел он на сидящего рядом человека, на сверкавший у него в руках нож. «Что делать? Что делать?..» Парень хотел сорваться со скамейки, бежать, убегать, но тело словно окоченело, руки не слушались, дрожали. Будто во сне доносился до него приглушённый голос незнакомца:

– Как закончишь работу, принесёшь инструмент... Слышишь, что я говорю?

– Слышу...

– Ну вот, наконец, а то, как будто язык у тебя отнялся... Слушай... Сегодня десятое апреля. Восемь дней тебе хватит?

Итак, восемнадцатого ты завернёшь «лапы» в газету и вечером, в половине одиннадцатого, не забудь: в половине одиннадцатого, придёшь в пивную, что на улице Богдана Хмельницкого под номером 157. Раньше не появляйся, людей много будет. Сядешь за стол, который стоит справа от входа, в углу, и закажешь две кружки пива. Пакет положишь на стул позади себя. Минут через пятнадцать встанешь и выйдешь из пивной, а пакет забудешь на стуле. Точно в такой же час на следующий день посетишь пивную снова, тебе отдадут паспорт. Понятно? Вот и всё! Возьми свой пропуск и катись домой.

Они вместе поднялись со скамейки. Андрей молча повернулся, сделал несколько шагов.

– Подожди, – бандит остановил его, – вместе с «лапами» завернёшь в газету какое-нибудь барахло, ну – молоток, зубило, ещё что-то...

В ту ночь Андрей не заснул до утра. Не раздеваясь, сидел на кровати, пустым взглядом смотрел в окно, на освещённую улицу, и плакал – впервые в жизни.

Когда Щербина закончил рассказывать, Василий Несторович спросил:

– Узнать его сможешь?

Парень вздохнул.

– Темно было. Когда спичку он зажёг, показывая чертёж только тогда и разглядел его лицо... Кажется, узнаю.

Полковник нахмурился. Узнает Андрей в ночном незнакомце Власюка или не узнает. – от этого зависело многое. Оставаясь внешне спокойным, Коршунов вынул из папки несколько фотографий, веером разбросал их на столе.

Почти не останавливая на них взгляда, четыре фото Андрей отложил в сторону, пятое секунду держал в руках и еле слышно сказал:

– Он...

Лицо полковника на мгновение посветлело и снова стало сосредоточенным, суровым. Задумавшись, он рисовал что-то карандашом на обложке журнала.

– Договоримся с тобой, друг, так: возвращайся в цех, работай, а после смены оставайся и заканчивай вторую «лапу». Делай как следует, на совесть. Мастера я предупрежу. До завтра «инструмент» должен быть готов. А послезавтра, как и требовал он, отнесёшь «лапы» в пивную. Не возражаешь? Сделаешь всё, как и намечалось. Но смотри, держись по-молодецки. У тех негодяев нюх собачий. Как только что-то начнут подозревать, дело сорваться может, выскользнет он. А это, Андрей, бандит такой, которого и день оставлять на свободе нельзя. Много преступлений лежит на нём. Тебе я верю, друг. А если что-то случится непредвиденное, сразу сообщай мастеру Черненко, к нам не иди ни в коем случае и по телефону не звони... Такое тебе, сынок, боевое задание. Или, может, страшновато? Тогда признавайся сразу.

– Что вы! Да я, теперь я...

– Ну, вот и отлично, – полковник крепко пожал Андрею руку.

У парня радостно колотилось сердце. Выскочив на широкий заводской двор, он вздохнул легко, полной грудью, и ему показалось, что воздух никогда ещё не был таким чистым и пьянящим.

А в это время полковник Коршунов разговаривал с секретаршей директора.

– Как вас зовут, девушка?

– Женя...

Она с удивлением рассматривала незнакомого мужчину, который распоряжался в директорском кабинете свободно, словно хозяин.

– Так вот, Женя, позовите, пожалуйста, сюда мастера Черненко из электромеханического. Знаете такого?

Девушка утвердительно кивнула головой и выбежала из кабинета. Через несколько минут мастер стоял перед начальником розыска.

– Здравствуйте, здравствуйте, Иван Филиппович! – полковник вышел из-за стола. – Значит, так: Щербине надо будет помочь немедленно закончить изготовление второй «лапы». Вы меня поняли? А теперь позвольте поблагодарить вас за вчерашний визит в управление.

Черненко развел руками.

– Ну, за что благодарить... Вам спасибо, Василий Несторович. Андрея только что встретил, влетел в цех, как на крыльях. Одно меня беспокоит – как бы с ним не случилось чего, парень молодой, погорячится...

Оценив про себя Черненко за догадливость, Коршунов успокоил его:

– Не волнуйтесь, всё будет учтено и предусмотрено.

А наутро лейтенант Голуб докладывал Коршунову:

– Пивная – одна из тех «забегаловок», которых остались в городе единицы. Прикрыли их уже несколько лет назад, а до этой, видно, руки торготдела ещё не дошли. Помещение имеет зал и подсобку. Столик, что справа в углу, стоит за буфетной стойкой, посетителям его почти не видно. Буфетчицы, их две, меняются каждую неделю. Одна из них, Кожух Надежда Степановна, жена погибшего на войне офицера, имеет двоих детей, человек скромный, отзываются о ней хорошо. Вторая – Гущина Екатерина Никитична, замужем, муж осуждён за кражи на шесть лет и сейчас отбывает наказание.

Голуб замолчал, взглянул на начальника. Их взгляды встретились, они без слов поняли друг друга.

– Которая из них работает завтра? – быстро спросил полковник.

– В том-то и дело, – смутился лейтенант, – что завтра работает Кожух. Только девятнадцатого заступает Гущина.

– Т–а–а–а–к, – протянул полковник, – Концы, как говорится, не совсем сходятся. А впрочем – посмотрим. Выводы делать рано. Пивной, лейтенант, будете заниматься до конца. Возьмите под надзор всех, кто зайдет туда и выйдет оттуда после появления Щербины. Будьте уверены, ещё до назначенного времени – до половины одиннадцатого – кто-то из сообщников Власюка, а может он сам, проведёт вокруг пивной разведку. Не дайте демаскировать себя и тех, кого вы пошлёте в пивную. За безопасность парня вы несёте ответственность лично. Получив «инструмент», Власюк может предпринять попытку устранить лишнего свидетеля. Будьте бдительны.